Три мушкетёра

Три мушкетёра

     У каждого из них дома на стене висела любительская черно-белая фотография 10х15 см, на которой они, втроем, обнявшись, улыбаясь, смотрели в объектив. Только что окончившие школу и получившие соотвествующие «Аттестаты о среднем образовании».

     Образование у них, не особенно ломающих голову над учебниками, действительно было «средним», что подтверждалось их почти одинаковыми итоговыми оценками, так что документы отличались друг от друга разве что фамилией-именем-отчеством бывшего школьника.

     Тут они, конечно, разнились так же, как и ребята внешне.
     Один был темненький — и его звали «Брюнэт» (произнося именно «э», а не «е»), или, коротко, «Брюн», на иностранный лад; похоже на имя героя любимого ими американского фильма «Великолепная семёрка».

     Другой был светло-соломенный, даже брови были почти белые, за что звался «Белый» (Сергеев звали «Серыми», хотя они бывали разных мастей, а тут сам бог велел так называть. Правда, в самом начале один шутник в классе окликнул его «Белла! Беллочка!», но тут же поплатился за это разбитым носом, причем, от ближестоящего Брюна, после чего никто уже и не пытался так шутить).

     А третий был рыжий. Тут и придумывать не надо было ничего.

     Вот так они и стоят на фотографии — «три мушкетёра», как они себя называли (слева направо),— Брюн, Белый и Рыжий. Здоровые, веселые, еще не знающие, что уже через несколько месяцев их призовут в армию, где знакомый военком (в маленьких городках все «знакомые») запишет их вместе в десантники и начнется совсем другая жизнь.

     А жизнь была полна неожиданностей, и оказалось, что расстаться с ней можно и в мирное время. Однажды, когда во время учений подразделение выбросили чёрт-те куда, внезапный шквалистый порыв ветра зашвырнул их в болото. Вязкая топь, чавкая, мгновенно начала засасывать тяжеленные от полного боевого комплекта тела Брюна и Рыжего. Хорошо, что Белый приземлился удачнее, почти на самом берегу, и ему чудом удалось сразу свалить небольшое деревце и вытянуть ребят.

      Но и за ними не заржавело: когда их бросили уже в настоящую войну, где на одной из горных троп они попали в засаду, то Брюн и Рыжий уходили от преследования по компасу, а не тропами, попеременно прикрывая огнем и таща на себе контуженного Белого. Хорошо, что смогли по радио связаться с друзьями-вертолётчиками и тем чудом, зависнув над ними и отстреливаясь, удалось снять их со скалы.

     Белого отправили в тыл, в госпиталь, а Рыжему, Брюну и вертолётчикам за проявленное мужество, кроме медали, дали краткосрочный отпуск, во время которого стервец Рыжий провёл столь успешную молниеносную атаку на бывшую одноклассницу (по которой раньше вздыхал и Белый), что успел за несколько дней охмурить не только ее, но и сотрудников ЗАГСа, которые без положенного месячного испытательного срока оформили брак как участнику войны,. Так что вернулся он в часть уже официально женатым. Более того, через короткое время пришло известие, что ему предстоит стать отцом. Вот такие-то дела!

     А там их сильно поредевший батальон отозвали в тыл на отдых, пополнение и переформирование.

     Белый всё это время лечился по госпиталям, проходил длительную реабилитацию, в том числе у психологов. «Постконтузионный синдром»!

     Короче, с разницей в несколько месяцев все трое были демобилизованы и собрались вместе в своем городке.
     Рыжий устроился на работу в городской штаб обороны, Белый — военруком в школу, а Брюн — в военкомат.

     А страна уже кипела: после чехарды с мрущими один за другим престарелыми и больными первыми правителями, страну возглавил молодой руководитель, повеяло чем-то свежим, прошли первые съезды новых Советов народных депутатов… Потом начали говорить о какой-то «перестройке» всего и вся… затем начали ее «проводить в жизнь»…

     А жизнь текла своим путем. Дочка Рыжего(тоже рыжая, но более темного медного оттенка, и ее, естественно, в классе звали «Рыжик»), подросла и училась в школе, где Белый работал военруком.

     Он так и не оправился после контузии, был вспыльчив, принимал какие-то лекарства. Поэтому, может быть, не пил — от алкоголя ему было плохо — глаза у него становилисть такими же белыми, как волосы, переставал узнавать окружающих, был агрессивным; не женился, жил бобылем; приобрел на дальних озерах в деревеньке какую-то развалюху, перестроил ее в нормальную теплую избу с печкой, и теперь друзья иногда выезжали к нему на выходные или даже школьные каникулы.

     Брюн несколько припозднился, но потом всё же женился. Решил тоже обзавестись нормальной «дачей» для потомства и сам строил домик в дедовской деревне на берегу речки. Ранение в плечо не особенно ему мешало.

     В общем, все более или менее устроились и ждали куда же страну вывезет кривая. А кривая как раз криво и вывезла — страна стала трещать и разваливаться, начались смутные времена, приватизация, частная собственность, появились кооперативы, разные непонятные организации с ограниченной ответственностью — они возникали, как грибы, росли и банкротились, люди быстро богатели и так же быстро вылетали в трубу — не было опыта торговли, ведения дел, руководства производством.

     У ребят тоже не было никакого опыта в коммерческой деятельности. 
     И пошли они в охранное дело, благо банков развелось видимо-невидимо. Пытались организовать свою свиноферму — пришлось чуть ли не с оружием (снова «Один за всех — все за одного!») воевать с неизвестно откуда взявшимися конкурентами и рэкетирами, да и свинари они были никчемные — уход за животными был доверен другим людям. Короче — прогорели они с этим делом.
     Хорошо, что обошлось без продажи жилья.

     В общем, пока вся эта заваруха длилась, Рыжик выросла в красивую девушку, копию своей матери, только с медными волосами, и уже появились провожатые со школы, а около их дома крутились воздыхатели, периодически устраивая на задворках драки.

     Когда закончились школьные экзамены и были получены аттестаты, Рыжик сказала дома, что их класс решил устроить «прощальный денёк» перед разъездом на вступительные экзамены, и подбирает для этого место на природе, где можно будет поставить палатки и развести костер.

     На «расширенном семейном Совете» было принято предложение Белого провести мероприятие на его «даче», благо можно не возиться с палатками; к тому же посторонние туда не забредут, а территория позволяет и в озере искупаться, и костры разводить.
      Но, главное, в доме был телефон! (Мы ведь говорим о времени, когда мобильная связь только-только налаживалась, да и то, в основном, в крупных городах — авт.)

     Предложение дяди Белого было принято, и Рыжик от радости расцеловала его. Дом ей был хорошо знаком, т.к. помогала маме на кухне и при уборке во время их наездов. А об окрестностях и говорить нечего — всё облазила!

     Приближался вечер того дня, когда молодежь гуляла на природе.
     Рыжий и Брюн сидели на кухне первого, по-своему отмечая событие и ожидая прихода Белого, когда тот позвонил сам и сказал, что звонили соседи по даче, обеспокоенные тем, что молодые развели слишком большие костры, и поднявшийся ветер может перекинуть огонь на их участок. Они просят Белого срочно приехать и навести порядок, поэтому он едет туда.

     Через пару часов Белый сообщил, что его приезд был встречен подвыпившими юнцами недружелюбно и пришлось кое-кого поставить на место, после чего компания решила возвратиться в город и продолжить гуляние там. Проблема в том, что они все выпившие, даже те, кто не должны были пить, т. к. были за рулем. Предложение остаться на ночь было ими отвергнуто.       Сам Белый выехать сейчас не может — надо надежно загасить костры, на это нужно время, а молодежь уже рассаживается по машинам. Отправлять Рыжика с пьяными, да еще при наступившей темноте, ему кажется опасным. Что делать?
     Рыжий сказал: «Ну что что? Оставь Рыжика, гаси костры и приезжай. Мы с Брюном подвыпившие, так что не можем приехать помочь».

     Часа через полтора — очередной звонок. Белый сказал, что с кострами надежно разобрался, но за это время Рыжик заснула на диване и сладко сопит. Будить и везти ее домой? 
    Рыжий сказал: «Уже поздно, пусть спит. Завтра приедете, или созвонимся — мы все приедем, приведем дом в порядок»

    Было уже около полуночи, когда засидевшихся Рыжего и Брюна неприятно дернул неожиданно пронзительный в ночной тиши звонок.

      Рыжий снял трубку, немного послушал, потом попытался что-то произнести, но не смог, и непонимающе смотря на Брюна, протянул ему трубку. «Ненавижу!.. Все мужики сволочи! — неслось из трубки. — Всех вас ненавижу!..Не хочу жить!..» — сквозь рыдания слышал он крики, в которых с трудом узнал голос Рыжика. «Что случилось? Что случилось?» — удалось ему вставить вопрос. «Дядя Белый!.. во сне...Ненавижу!… как жить?..» — звучало в трубке. Потом пошли гудки отбоя.

    «Урою гада!» — зарычал Рыжий, ринувшись из кухни.
     Брюн вырубил его приемом и, бросив прибежавшей на крик жене: «Присмотри за ним!», схватил ключи, висевшие в передней, кинулся к их машине и дал с места по газам.

     Последующие события всколыхнули жизнь городка и его окрестностей. Шутка сказать — сразу двое повешенных!
     Не останавливаясь на подробностях следствия и вердикта, скажу лишь, что вскрытие молодой девушки выявило наличие следов насилия, полученных прижизненно, которые не являлись непосредственной причиной смерти.

      При вскрытии мужчины средних лет было обнаружено значительное содержание алкоголя в желудке и крови трупа и наличие так же прижизненно полученных царапин и укусов, которые не могут считаться причиной наступившей смерти.
     Оба смертельных случая были расценены как самоповешение.

       Только старая осина на берегу слышала и видела как булькнула вода и пошли круги по поверхности озера, принявшего в себя вырванный с мясом куртки индивидуальный опознавательный жетон бывшего десантника Белого.
     Кто его туда забросил — она не разглядела.
     Темно ведь было… Да и какая свидетельница из осины!

06. 11.2022 г.