Национальность по-русски. Часть первая

В понимании того, что такое народ, и вообще в способах обозначения больших устойчивых групп людей существует чудовищная неразбериха. Случается, что одном и том же обществе имеется несколько пониманий того, что такое «народ», часто весьма далеких от научного истолкования, но необычайно влиятельных социально и политически.

В качестве наглядной иллюстрации разного понимания того, что значит «народ», и производное от «народа» - «национальность», хочется привести одну историю, в правдивости которой нет оснований сомневаться. Летом 1985 г., когда в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов, собравший представителей левых молодежных организаций из разных стран, чернокожий американец X познакомился с русской девушкой N, и они поженились. Но самое важное (для нас) произошло тогда, когда X решил сменить гражданство и пришел в паспортный стол писать заявление на выдачу советского паспорта. Ответив на все пункты анкеты, включая злополучный пятый, он вручил ее паспортистке и через некоторое время услышал от нее примерно следующее: ну, что же ты, сынок, тут написал про национальность, какой же ты американец, ты же негр, ну посмотри ж на себя…

Х сначала растерялся, но через некоторое время, все же справившись с замешательством, заявил паспортистке, что она ошибается – он самый настоящий американец. Чтобы развеять все сомнения на этот счет, он достал из кармана документ с одноглавым орлом на темно-синей обложке, раскрыл его и показал, что в третьем по порядку (после фамилии и имени владельца) пункте - «nationality» - значилось «United States of America». Паспортистка, разумеется, признавать написанное в иностранном документе не захотела, и после непродолжительных препирательств, молодоженам ничего не оставалось, как вернуться домой. В конце концов, все закончилось благополучно – усилиями многих людей противоречие удалось каким-то образом разрешить и число граждан СССР увеличилось на одну единицу.

Совершенно очевидно, что «национальность» понималась обеими сторонами спора совершенно по-разному. Х вкладывал в него свой смысл – для него оно однозначно соотносилось с гражданством, а паспортистка свой – для нее это была этническая или расовая принадлежность, наиболее явным признаком которой являлся цвет кожи юного американца.

* * *

Очевидно, что найти «правильное» обозначение понятия «народ» оказывается не так-то просто. Чтобы хоть отчасти приблизиться к этой заветной цели, важно для начала попытаться уяснить, какие понятия наиболее часто используются для их маркировки в современной России, и как они появились. И тут можно с большой долей уверенности утверждать, что принятые у нас сегодня маркеры общностей людей самым непосредственным образом связаны со вполне определенными обстоятельствами политической истории нашей страны XIX-XX вв.

Мы не имеем ясной картины того, на основании каких критериев обозначались народы в дореволюционной имперской России. Очевидно, четких критериев для такого рода обозначения до конца XIX в. просто не существовало ни в науке, ни в законодательстве, ни в практике государственного управления, ни в общественном сознании. Подобное отсутствие определенности в значительной степени было связано с тем, что в официальных государственных актах правительства царской России понятия, которые были бы близки к обозначению этнической принадлежности, как правило, не использовались. Программа Первой всеобщей переписи населения Российской Империи 1897 г. [1] включала, например, 14 признаков (отношение к главе хозяйства и к главе своей семьи; возраст; пол; брачное состояние; сословие; состояние или звание; место рождения; место прописки; место постоянного жительства; отметка об отсутствии или временном проживании; вероисповедание; родной язык; грамотность и обучение; занятие, ремесло, промысел, должность или служба; физические недостатки), но ничего похожего на принадлежность к тому или иному «народу» или «национальности» среди них не было. Скорее всего, такая принадлежность властям, озабоченным в первую очередь фискальными и демографическими проблемами, была просто неинтересна [2].

В послужных списках, государственных свидетельствах и паспортах главным критерием соотнесения индивида с той или иной общностью было вероисповедание. При этом родовая, т.е. «этническая» или «расовая» (разумеется, этих слов тогда еще в употреблении не было) принадлежность была факультативной. Евреями, например, считались те подданные Российской империи, которые исповедовали иудаизм. Если кто-нибудь из них принимал православие, то с него автоматически снимались имевшиеся в отношении евреев юридические ограничения и формально-юридически он мог пользоваться всеми правами православных («русских») подданных Е.И.В. Если же он также менял при крещении фамилию, то и «по бумагам» ничем от них не отличался. Некоторое время, впрочем, Министерство внутренних дел требовало в подобных случаях делать в паспортах и других официальных документах приписку «из евреев», что создавало новообращенным определенные проблемы, но в 1906 г. эта приписка была отменена [3].

Хорошо знакомые нам понятия «нация» и «национальность» вошли в наш политический, научный и повседневный лексикон в значительной мере благодаря российским социал-демократам, которые, как известно, были довольно хорошо знакомы с современной им западной общественной наукой (преимущественно немецкой). Принципиальное значение для введения в обиход этих понятий имела знаменитая статья Иосифа Сталина «Марксизм и национальный вопрос». Написанная в Вене в 1913 г., она после победы большевистской революции превратилась не только в «азбуку» национального строительства, но и в важнейший инструмент укоренения новых понятий в русском языке [4]. Нужно добавить, что многие базовые положения этой статьи не слишком оригинальны – они, фактически, суммируют осмысление понятия «нация» в немецкой науке второй половины XIX – начала XX в. Однако Сталину удалось превратить эту сумму в ясные чеканные формулы, причем сделать это настолько профессионально, что на его определение «нации» этнологи ссылаются и сегодня – как на пример понимания «нации» наукой конца XIX в.

После прихода к власти большевиков постепенно стала складываться определенность в обозначении различных этнических сообществ, из которых состояла бывшая Российская империя, а теперь РСФСР-СССР. В принятой 2(15) ноября 1917 г. «Декларации прав народов России» помимо понятий «народ» и «национальность» употреблялись также понятия «национальное меньшинство» и «этнографическая группа» (по-видимому, для обозначения численно меньших общностей). В позднесоветский период в обществознании прочно укоренилась сталинская эволюционистская схема развития «исторических общностей людей», состоявшая из трех основных элементов: племя – народность – нация. К ней партийными идеологами и обществоведами добавлялся пятый элемент – «новая историческая общность советский народ», пришедшая на смену буржуазной «нации».

Что касается понятия «национальность», то оно стало постепенно приобретать все большую значимость начиная с 1926 г., после того, как было внесено в опросный лист Всесоюзной переписи населения [5]. Теперь (впервые в нашей истории!) каждый житель СССР не просто услышал это слово от новых властей, но был обязан идентифицировать себя с той или иной национальностью/народностью из предложенного списка. В итоге государственная власть получила картину «национального состава населения СССР» [6], необходимую для выработки ею «национальной политики», призванной способствовать «расцвету социалистических наций», освобожденных от прежнего угнетения в составе Российской империи. По-видимому, особый акцент властей на «национальности» был также обязан исчезновению в революционном советском государстве, руководствующемся атеистической идеологией, такого официального маркера социальной идентичности как «вероисповедание», прежде бывшего одним из важнейших для стратификации населения Империи и осуществления царским правительством социальной политики.

Введение в 1932 г. в СССР паспортной системы с соответствующей графой окончательно сформировало и на десятилетия «зацементировало» советское понимание «национальности». Хотя и не сразу. Первоначально каждый гражданин СССР при получении паспорта был волен указать в графе «национальность» ту, к которой он сам себя относил независимо от места рождения, происхождения, вероисповедания, родного языка и др. Однако очень скоро, по-видимому, уже с конца 1930-х гг., в СССР «национальность» стала пониматься почти исключительно как родство по крови. Никакой личной свободы в определении собственной идентичности не допускалось, знание языка, обычаев и т.п. отходило на второй и третий планы, и именно родство по крови становилось важнейшим признаком принадлежности к той или иной «национальности». Во всяком случае, именно указания на такое родство требовали различные инструкции, анкеты и повседневные практики.

Юрий Слезкин в книге «Эра Меркурия» приводит отрывок из документа, характерного для понимания советскими властями того времени (а вместе с ними и подавляющим большинством советских людей) «национальности» как чисто биологической, генетической общности, принадлежность к которой отдельного человека можно определить, следуя определенным процедурам. Этот документ – специальная инструкция НКВД от 2 апреля 1938 г., такие процедуры прописывающая:

Если родители немцы, поляки и т.д., вне зависимости от их места рождения, давности проживания в СССР или перемены подданства и друг., нельзя записывать регистрирующегося русским, белорусом и т.д.

В случаях несоответствия указанной национальности родному языку или фамилии, как, например: фамилия регистрируемого Папандопуло, Мюллер, а называет себя русским, белорусом и т.д., и если во время записи не удастся установить действительную национальность [курсив мой – Ю.З.] регистрирующегося, графа о национальности не заполняется до предоставления заявителями документальных доказательств [7].

В конце концов, в послевоенном СССР каждый молодой человек 16-ти лет, получая паспорт (как и наш знакомый американец Х), был обязан ответить на вопрос о своей национальности. Сделать это нужно было на основании другого документа, который полагалось предъявить – свидетельства о рождении, где были указаны имена его родителей и их «национальности», вписанные на основании соответствующих записей в их собственных паспортах. Если национальности родителей были разными, то молодой человек мог выбрать одну из двух (этой возможностью выбора либо отцовской, либо материнской линии и ограничивалась его свобода этнической самоидентификации). В общем, такая практика вполне подтверждает заключение, сделанное историком: в СССР «личная национальность стала исключительно вопросом крови» [8].

В итоге к концу советского периода для обозначения народов в СССР сложилась иерархическая система понятий, основанная на идеях биологического родства и эволюционного развития. Из них «наиболее “развитые” (и, как правило, относительно многочисленные) получили статус “наций”, в советский период – с уточняющим определением: “социалистических”. Ниже в данной иерархии располагались народы и народности, некоторые из которых, как предполагалось, превратятся со временем в нации, другие же “растворятся” в более крупных нациях, т. е. будут ассимилированы» [9]. Параллельно было введено понятие «новой исторической общности», характеризующее социалистическое общество и включающее все народности, проживающие в СССР – «советский народ» [10]. Согласно официальной идеологии, в результате «сближения социалистических наций» это понятие должно было постепенно вытеснить все остальные за их ненадобностью.

В постсоветское время такая картина «национальных общностей» и критерии их обозначения подверглись резкой критике со стороны российских ученых, и вместо понятий «нация» и «национальность» в научный оборот стали вводиться принятые в мировой науке понятия «этнос», «этническая группа» и др. [11]. Однако трудности с овладением новым понятийным аппаратом и его использованием, вставшие перед исследователями, оказались весьма серьезными. Так, например, один из этнографов, говоря о собственных эмпирических исследованиях, откровенно признавался: «В процессе анализа результатов нескольких серий полевых исследований мы столкнулись с большими сложностями в интерпретации целого ряда таких фундаментальных понятий как “национальная идентичность”, “этническая идентичность” и “идентичность” вообще». И дальше: «…надо признать, что существует большая путаница с использованием этих понятий, причем и в политической, и в исследовательской практике. То, что в России это путается, это нормально, это естественно. Мы живем в ситуации взрывов языков, дискурсов, институций и, конечно, сценариев идентичности. Все смешалось, и в рамках повседневности действительно можно говорить и так и эдак – ничего не меняется» [12].

В общем, очевидно, что сегодня в нашей повседневной жизни не только понятия «нация» и «национальность», но и понятие «этнос», а также его производные оказываются сильно окрашенными в расовые, «кровяные» тона. Как свидетельствуют новейшие опросы социологов, «представление о биологической природе этничности остается по-прежнему широко распространенным, чтобы не сказать доминирующим, в общественном сознании россиян». К тому же примечательно, что россияне склонны придавать больше значения своей этнической/национальной принадлежности (читай – кровному родству), чем гражданской/государственной [13].

Таким образом, можно заключить, что в общественном сознании представления о содержании понятий «нация», «национальность», «этнос» с середины 1980-х мало изменилась. Правда, исчезло понятие «советский народ» и появилось новое, «россияне». Но как ни то не играло существенной роли в публичном дискурсе (за исключением официальной риторики), так и это остается в нем маргинальным. Во множественном числе еще куда ни шло («мы – советские люди», «мы – россияне»), но в единственном, особенно от первого лица, т.е. когда осуществляется акт самоидентификации, как-то не получается. Вряд ли многие из наших сограждан, представляясь на каком-нибудь международном собрании, скажут «я россиянин» или «я россиянка». Скорее всего, он или она скажут: «я из России», «я гражданин/гражданка России» или обратятся к этничности («я русский/русская», «я татарин/татарка» и т.д., имея в виду в первую очередь свое происхождение, затем культурные, языковые и прочие отличительные черты).

И такое положение вещей не удивительно. На уровне массового сознания, в значительной мере формируемого сегодняшними масс-медиа, продолжают культивироваться представления о строгой синонимичности понятий этнос, нация и национальность (примером может быть знаменитое «лицо кавказской национальности» [14) и о кровно-родственных связях (или происхождении) как главной «скрепы», объединяющей людей в этнические/национальные сообщества. Согласно этим представлениям, этносы развиваются примерно так же, как виды животного мира в дарвиновской теории. При этом не принимается во внимание, что в отличие от дарвиновских видов, которые обычно не способны к межвидовому скрещиванию, дающему потомство (за редкими исключениями, напр. мул – гибрид от скрещивания осла и кобылы; лошак – гибрид от скрещивания жеребца и ослицы), многочисленные представители разных этносов-народов-национальностей-наций своих потомков воспроизводили в прошлом и сплошь и рядом и воспроизводят в настоящем.

Примечания:

1. См.: Общий свод по империи результатов разработки данных первой всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 г. СПб., 1905. Т. 1,2; Котельников А. История производства и разработки всеобщей переписи населения 28 января 1897 г. СПб., 1909; Ананьева О. Первая всеобщая перепись в России // http://schools.keldysh.ru.

2. «Русский народ» и «народы Российской империи» в конце XIX в., по-видимому, чаще всего использовались как синонимы. А то, что мы назвали бы русским этносом, обозначалось понятием «великороссы» (примерно так в работах В.И.Ленина).

3. Аврутин Ю.М. Крещеные евреи, этнический конфликт и политика повседневной жизни в России во время Первой мировой войны // Мировой кризис 1914-1920 гг. и судьбы восточноевропейского еврейства. Материалы научной конференции. Санкт-Петербург, 7 ноября 2004 г. М., 2005. С. 99-123.

4. См.: Особенности конституирования национальной и этнической идентичности в современной России. СПб., 1999. В особенности статью: Сухачев В. Ю. Национальная идентичность – теория и реальность. С. 30-37.

5. Программа переписи включала 14 признаков. Помимо «национальности» (в переписном листе ее синонимом выступала «народность») в эти признаки входили пол, возраст, родной язык, место рождения, продолжительность проживания в месте переписи, брачное состояние, грамотность, физические недостатки, психическое здоровье, занятие (с выделением главного и побочного), положение в занятии и отрасль труда, для безработных – продолжительность безработицы и прежнее занятие, источник средств существования (для не имеющих занятия).

6. Всесоюзная перепись населения 1926 года. Национальный состав населения по республикам СССР // http://demoscope.ru.

7. Цит по: Слезкин Ю. Эра Меркурия: Евреи в современном мире. М., 2005. С. 368.

8. Там же. С. 367. К сказанному необходимо добавить, что в официальной советской идеологии любые проявления национализма и расизма категорически осуждались.

9. Филиппова Е.И. Найти себя. Конструирование идентичностей в постсоветской России // Этнопанорама. Ежеквартальный научно-публицистический журнал. 2004. № 3-4. Цит. по: http://www.eawarn.ru.

10. «…Теоретики и политики в СССР обменяли слово нация на кажущееся внешнему миру несуразным понятие единый советский народ, но этот вполне легитимный новояз выполнял ту же самую функцию, что и слово нация в других странах мира» (Тишков В.А. Забыть о нации (Постнационалистическое понимание национализма) // Вопросы философии. 1998. № 9. Цит по: portal.rsu.ru/culture/rostov.doc).

11. Следует заметить, что до перестройки понятия «этнос» в ходу не было. См.: Любимова Г.В. Изучение проблем этнической самоидентификации в отечественной литературе 1990-х гг. // http://www.sati.archaeology.nsc.ru.

12. Сухачев В.Ю. Особенности конституирования национальной и этнической идентичности в современной России – http://anthropology.ru

13. Филиппова Е.И. Найти себя – http://www.eawarn.ru.

14. Тут трудно удержаться от одного дополнения. И в современной англоязычной этнологии, и в англоязычных масс-медиа «кавказцами» (Caucasians) называются представители европеоидной расы (т.к. Кавказ является географическим центром ее распространения).