Алексеева: В российском обществе вновь поселился страх

Михаил Ходорковский поплатился за то, что говорил правду.

Меня иногда спрашивают: «Людмила Михайловна, дался вам этот Ходорковский? Что это вы все о его судьбе печетесь? Нашли тоже жертву…» Моим коллегам-правозащитникам, отдающим все свои силы и время на борьбу с судейским произволом, творящимся сегодня в Хамовническом суде, тоже неоднократно приходилось слышать подобные высказывания. Иногда даже и с известной долей агрессии. Воинствующие «патриоты» из числа особо ярых сторонников идеи «сильной государственной руки» то и дело набрасываются на них с обвинениями в пособничестве «грабителям-олигархам», нагло обокравшим страну и собственный народ и заслуживающим за это не то что тюрьмы, а чуть ли даже и не расстрела.

Понять негодование этих людей можно — слишком неоднозначна фигура Ходорковского, слишком много в оценке его личности, деятельности намешано субъективного и сугубо индивидуального. Для одних экс-руководитель ЮКОСа является символом времени великого либерального прорыва, давшего нам свободный рынок и демократию. Для других — воплощением всеохватывающего бардака, политического и экономического хаоса, обнищания миллионов простых граждан.

Поэтому-то споры о том, является ли Ходорковский «заматерелым преступником», а власть — радетелем справедливости, или, наоборот, Ходорковский — это невинная жертва, а государство — безжалостный палач, не могут завершиться победой ни одной из сторон. У всех своя правда.

Тем самым дело ЮКОСа становится ареной для дискуссии о значении реформ 90-х годов в истории нашей страны, о том, правильны они были или нет, и если неправильны, то кто должен понести за это наказание? Обсуждая процесс Ходорковского, люди часто говорят не о его содержании, сути и последствиях, а о морально-нравственной составляющей — «заслуживает или не заслуживает».

На мой взгляд, такой подход к оценке хамовнического дела в корне неверен. Вопрос ведь не в нашем отношении к экс-руководителям ЮКОСа. И даже не в мотивации властей, решивших развалить нефтяную компанию, бездоказательно и противоправно осудить ее ни в чем не повинных руководителей, упрятать их за решетку. А впоследствии инициировать новый уголовный процесс — причем столь же нелогичный, глупый, незаконный, — чтобы окончательно замкнуть порочный круг. Гораздо важнее, к чему это все в итоге привело.

Корень зла в том, что в российском обществе вновь поселился страх. Страх стать жертвой судебного и правоохранительного произвола, быть наказанным за политическое и гражданское инакомыслие. Люди ощущают тяжесть «меча правосудия», занесенного над учеными, журналистами, оппозиционерами и участниками протестных акций. Над всеми теми, кто, подобно Ходорковскому, привык и хочет говорить то, что думает, а не то, что разрешено и дозволено.

Страх поглотил бизнес-сообщество.

Любой предприниматель, даже лояльный власти, больше не чувствует себя в безопасности. Он знает, что в любой момент может потерять свое дело, приглянись оно выходцу с Лубянки, вхожему в чиновничьи кабинеты конкуренту, представителю раздувшегося класса бюрократии. Аппетит приходит во время еды, и то, что происходит с Ходорковским, может сегодня повториться с каждым бизнесменом.

Тревожные настроения блуждают и в правозащитной среде. То, что казалось давно забытым сном, — произвол «органов», беззаконие, уничтожение правовых основ государства, сознательная демонстрация пренебрежения правами человека — становится явью. Вновь актуальны термины, бывшие в ходу в сталинские времена: «политический процесс», «репрессии», «узник совести», «политзаключенный».

В этой связи, вставая на защиту Ходорковского, мы боремся не за него лично. Мы объявляем войну охватившему общество страху и тем, кто его в нас вселяет. Нельзя допустить, чтобы он снова стал нормой нашей жизни, как это уже было в советском прошлом.

Станислав Белковский, политолог, о деле ЮКОСа и Ходорковском:

Главная проблема в деле Ходоровского и Лебедева в том, что Кремль никак не может определиться со своим решением. Ясно, что Дмитрию Медведеву не удастся убедить мир в оттепели и начале эпохи верховенства права, пока Ходорковский и Лебедев не будут оправданы. Хотя бы по нынешнему делу.

С другой стороны, принять такое решение очень страшно. Поэтому Кремль идет путем непринятия никакого решения. Суд, в свою очередь, тянет резину. Поскольку не знает, что именно должен решить. Это значит, что процесс затянется как минимум до сентября-октября. Это все, что можно сказать пока о перспективе дела Ходорковского в обозримой исторической перспективе.

Показания Михаила Ходорковского в свою защиту звучат достаточно убедительно. Хотя, на мой взгляд, ничто не может быть таким убедительным, как собственно речь обвинения, которую мы читали и слушали последние несколько месяцев. Уже по ней все было ясно. Насколько обвинение состоятельно. Точнее, несостоятельное.

Ясно, что Кремлю принять решение очень сложно. Потому что освобождение Ходорковского, пусть даже по истечении первого срока, осеню 2011 года — слишком драматическое событие, которое повлияет на многие ключевые фигуры власти нынешней, вчерашней и завтрашней. Вероятно, Кремль мог бы найти компромиссный вариант.

Например, сделать СИЗО «Матросская тишина», в котором сейчас находятся Михаил Ходорковский и Платон Лебедев, филиалом известной Кремниевой долины в Сколково на правах шарашки. Я думаю, что в дальнейшем руководство этой долины, в том числе и иностранное, оценят научные успехи Ходорковского и Лебедева и даст им возможность переселиться из «Матроской тишины» хотя бы в Сколково №1.

Детективные фильмы