Фельетон Максима Соколова

Люди, склонные к вулканологическим наблюдениям, не могли не заметить, что политтехнолог Г. О. Павловский вновь стал дымиться, то есть произносить хвалебные речи про начальников народа с тем же жаром, с каким он делал это в 2007 году, в самый угар «реальной политики». Отличие разве в том, что теперь начальников народа двое, но для опытного ритора это удвоение не представляет проблемы.

Сперва Г. О. Павловский подкадил В. В. Путину, которому кавалер Берлускони предложил ставку профессора в учрежденном кавалером Университете Свободы, что на вилле Джернетто близ Милана. Политтехнолог, рассуждая в том духе, что ина слава солнцу, ина слава звездам, указал: «Берлускони надо каким-то образом остаться в клубе мировых лидеров… У него большие проблемы, насколько я понимаю, с этим делом. А у Путина не будет проблем с предложениями, я думаю, со стороны более солидных, респектабельных учебных заведений. Он, безусловно, был бы идеальным профессором. Но вряд ли: его уровень и студенты Милана — это все-таки слишком провинциальная Европа. Не для Путина».

Взгляд на Милан, деловую столицу Италии, как на глухую провинцию, недостойную учительного дара В. В. Путина, отчасти нов, ломбардцы бы не поняли, но, возможно, Г. О. Павловский, высказывая скепсис по поводу профессорской должности Владимира Медиоланского, никого не хотел обидеть, а всего лишь имел в виду, что В. В. Путину сподручнее было бы читать лекции в каком-нибудь университете Германии. Национальный лидер свободно говорит по-немецки, и где-нибудь в Марбурге или Тюбингене ему было бы сподручнее ueber Elementa spekulieren. Тогда как на итальянской земле, желательно прямо на Капитолии, уместнее было бы выступать Д. А. Медведеву, описывая величие которого, Г. О. Павловский даже прибег к латинскому языку: «Фактически в Восточной Европе царит Pax Medvedica, медведевский мир, и совсем другие условия для модернизации страны, чем лет пять назад». Латынь, конечно, не совсем золотая (в золотой было бы Pax ursina), а скорее кухонная, но другие державцы даже и такой не удостаиваются. В рамках дальнейших политологических опытов руководитель ФЭП мог бы увенчать гаранта Конституции лавровым венком, приговаривая при этом: «Помни, Медведев, одно: что ты призван народами править. // Вот твой завет: всюду мира закон насаждая, // Тех, кто смирился, щади и войною круши непокорных».

Выслушав лестные для себя речи Г. О. Павловского, соправители стали производить жесты, исполненные глубокого смысла. В. В. Путин посетил Землю Франца-Иосифа, сел на гусеничный вездеход «Тайга», поехал в глубь снегов и там медведя поймал. Медведь был предварительно усыплен, и В. В. Путин, по уже устоявшейся традиции, измерил живность и, ласково поглаживая медведя за ухом, надел на него спутниковый ошейник.

Д. А. Медведев, в свою очередь, пребывая в Дании, стал похвалять датчан за массовое катание на велосипеде, выразившись в том духе, что эту привычку к езде благородную нам бы не худо с тобой перенять. По его словам, еще в давние времена, когда он был далек от нынешнего высокого поприща, его крайне впечатлил приехавший в кафе на велосипеде премьер-министр некоторого европейского государства. «Надеюсь, что когда-нибудь для руководства страны этот транспорт станет доступным», — указал президент РФ.

Тут не вполне понятно, кого именно из руководства страны имел в виду Д. А. Медведев. Поскольку впечатлил его вид некоего премьер-министра, можно было понять так, что он не прочь увидеть велосипого В. В. Путина, усердно крутящего педали по дороге из Ново-Огарева в Белый дом. С другой стороны, поскольку слово «тандем» окончательно укоренилось в русском быту, возможно, имелись в виду совместные велосипедные поездки.

В любом случае, однако, и австро-итальянская поездка В. В. Путина, и датско-норвежская поездка Д. А. Медведева отличались большим благочинием и отсутствием соблазнов. Чего нельзя сказать про эльзасскую поездку В. Ф. Януковича, чьи сердюки немилосердно обошлись с генеральным секретарем Совета Европы Т. Ягландом. Пребывая в Страсбурге, В. Ф. Янукович решил посетить кабинет задумчивости, чтобы вымыть там руки, а сердюки выстроились цепью, чтобы никого в заведение не пускать. Тут «вдруг к ним подошел изысканно одетый мужчина», стремящийся в кабинет, но был встречен твердым No!. Даже когда он открылся в своем звании — «Я генеральный секретарь!», — януковичские сердюки были неумолимы. Попасть в заветное место генсеку удалось лишь с третьей попытки, причем тут выяснилось, что его настойчивость также объяснялась лишь стремлением умыть руки и ничего большего за этим не скрывалось. Судя по сообщениям информагентств, высокопоставленные особы, пребывая в Страсбурге, посещают туалеты исключительно на предмет умывания, а оправляются в каких-то иных местах.

Но у генсека, несмотря на временное недоразумение, все разрешилось, к всеобщему удовольствию. Этого нельзя сказать про великобританского премьера Г. Брауна, который в связи с предстоящими выборами решил, что надо почаще бывать нам в трудовых коллективах, однако в своем стремлении обаять избирателей попал на великобританскую старуху Мерчуткину, которая своей долгопротяжной речью, посвященной «недостаткам в иммиграционной, образовательной и финансовой политике страны», довела и без того сварливого и склонного к буесловию премьера натурально до белого каления. Распрощавшись со старухой Мерчуткиной, упревший премьер-министр сел в автомобиль и стал обличать своих помощников, доставивших ему такую собеседницу: «Это была катастрофа, вы не должны были подводить меня к этой женщине, чья это была идея?», саму же настырную старуху назвал «зацикленной». По устойчивым законам жанра один из микрофонов не был выключен, и все брауновские забранки стали известны избирателям, а также и самой старухе Мерчуткиной, которая чрезвычайно обиделась.

Брауна отчасти извиняет то, что человек, которому в течение длительного времени столь упорно выносили мозг, еще и не то может сгоряча сказать — тем более, что и сварливость, явленная им, была довольно относительной. Согласно апокрифу, тов. Сталин, подержав на руках юную собирательницу хлопка Мамлакат Нахангову, затем с доброй улыбкой передал ее на руки тов. Берии, присовокупив к тому фразу на грузинском языке. Мамлакат запомнила каждое слово вождя, и выяснилось, что в переводе с грузинского фраза означала: «Забери от меня эту вшивую сучку». На фоне тов. Сталина тов. Браун — сама воплощенная галантность.То ли прослышав про такую невежливость тов. Сталина, то ли по какой иной причине правительство г. Москвы вдруг отказалось от идеи порадовать москвичей на 9 мая красочным подарком в виде уличных портретов тов. Сталина. Страстная любовь Ю. М. Лужкова к исторической правде как внезапно нагрянула, так и внезапно ушла, а за унизительную ретираду теперь, похоже, должен заплатить лидер ЛДПР В. В. Жириновский, на котором правительство г. Москвы решило соборне отдуплиться за испытанное унижение, завалив многомиллионными исками. Нынешние сношения великодушного Владимира Вольфовича со столичным руководством подробно описаны в классическом произведении К. Ф. Рылеева: «Злодей!» — закричали враги, закипев: // «Умрешь под мечами!» — «Не страшен ваш гнев! // Кто русский по сердцу, тот бодро и смело // И радостно гибнет за правое дело!»