Русский бунт капитана Яранцева

Пока сегодня в Норвегии наш гарант будет делить шельф вокруг Шпицбергена вспомним одного из героев этой холодной войны. Того, с которого, собственно, и начался нынешний раунд переговоров, капитана непокорного траулера «Электрон» Валерия Яранцева. И очень хочется верить, что в Норвегии за права России Медведев будет бороться так же непримиримо и стойко как этот русский рыбак!

Термины не важны

Валерий Владимирович, это был Поступок?

Назовите мое решение, как хотите: прорыв на Родину, неравный бой, русский бунт... И попрошу не считать мой поступок трусостью и бегством. Я принял решение и вместе с экипажем траулера бился за него до последнего.

На суде меня, капитана рыболовецкого флота, пытались опозорить, прилепив клеймо «браконьер». Я никогда не делал ничего того, что вкладывается в смысл этого слова. Все, кто знает меня, скажут: Яранцев не занимается мелкотой, он работает только по крупной рыбе.

Ломясь в открытую дверь

Как начиналась эпопея?

Траулер «Электрон» ловил рыбу в международных водах, свободных от признанного статуса норвежской экономической зоны. Координаты я помню до сих пор, спустя даже четыре года: 76 градусов 30 минут северной широты и 39 градусов 15 минут восточной долготы (плюс-минус пять миль). В этой точке мира действуют Международная конвенция о рыболовстве в Северо-Западной Атлантике, Конвенция об открытом море и Парижский договор о Шпицбергене 1920 года. Все! Больше никаких юридических документов, регламентирующих промысел в этих водах, нет. Есть только некие потуги, предпринимаемые в одностороннем порядке: распространить на этот район Шпицбергена законы континен­тальной Норвегии.

15 октября 2005 года утром после подъема трала на «Электроне» появились норвежские инспекторы рыбоохраны и береговой охраны. Сначала претензия к нам была одна: почему не подали заявку на вход в 200-мильную рыбоохранную зону Шпицбергена, установленную по королевскому указу с 1 января 2003 года? Но в связи с тем, что Россия этот район такой зоной юридически не признала (как не признал и никто в мире), то никаких заявок на промысел там от нас никогда и не поступает.

Кстати сказать, в договоре по Шпицбергену многие обращают внимание только на строку «признать полный суверенитет Норвегии над островами», не обращая внимания на ее продолжение: «...при условии выполнения всего договора». То есть я как капитан имел полное право не пускать норвежских инспекторов на борт траулера «Электрон». Но в силу сложившейся практики пошел им навстречу, не желая создавать осложнений и препятствий к дальнейшему промыслу. Хотите проверить - проверяйте...

Когда в свободных водах родился этот обычай?

Первая попытка захапать богатейшие рыбные угодья была предпринята Норвегией еще в 1977 году. Но Северный флот на два месяца послал к Шпицбергену военный корабль, и норвежцы притихли. А навстречу «Электрону» даже пограничного катера не выслали... Норвежская экспансия не находит достойного отпора!

То, что в одностороннем порядке декларирует Норвегия, не подпадает под узаконенное международное положение о деятельности на море. Между Россией и Норвегией никаких соглашений насчет этой «зоны» нет. Поэтому мы не можем нарушать то, что не подписывали.

Норвежский лапоть на русской ноге

Чем привлек инспекторов именно «Электрон»?

Мне был задан вопрос: не работал ли я на этом судне в мае? Нет, не работал. Этот рейс был моим первым рейсом на «Электроне» и вообще первым промыслом под флагом фирмы «Коре». Дальше началась проверка, которая закончилась фактически провокацией. Мне вручили заранее заготовленный акт, датированный предыдущими сутками: 14 октября 2005 года. Лишь позже, когда стали всплывать документы этих дней, выяснилось, что это была только верхушка айсберга.

Выходит, все происшедшее не было случайной «накладкой»?

В этот день к работе приступило новое правительство Норвегии. Полагаю, что именно к этому событию была приурочена морская спецоперация, в ходе которой предусматривался арест трех российских траулеров в так называемой 200-мильной рыбоохранной зоне Шпицбергена. Первым возле острова Медвежий был арестован траулер «Капитан Горбачев». Второй целью спецоперации стал транспортный рефрижератор «Дмитрий Покрамович». Третьей мишенью - траулер «Электрон». На все три судна норвежской стороной были заготовлены акты, датированные 14 октября. Меж тем задержание российских рыболовных судов в районе архипелага Шпицберген, исходя из Договора о Шпицбергене от 1920 года, Конвеции ООН по морскому праву от 1982 года и позиции России в отношении правового статуса Щпицбергена, является неправомерным. К «Электрону», видимо, еще с весны были какие-то вопросы, и он попал в некий «черный список» Поэтому при первом же удобном слу чае норвежцы прибегли к репрессивным мерам.

Вас как-то легко нашли в море Высокие технологии?

Нас сдали в России, сообщив норвежцам координаты траулера иначе им было бы попросту не найти «Электрон» в открытом море. 15 октября рано утром к нам подошел норвежский корабль береговой охраны «Тромсё» с группой инспекторов. В четыре часа утра мы приняла их на свой борт, подняли трал, легли в дрейф, и проверка началась...

Главной претензией, занесенной в акт, была мелкоячеистая сеть, находившаяся на борту траулера Норвежцы для лова в этом районе требуют, согласно договоренностям работу тралом с размером ячеи не менее 135 мм. А здесь инспекторы намерили 108 мм, а также занесли в акт что один из стропов был меньше размером, чем положено... Дель и селективную решетку, «сортирующую» рыбу по размеру, мерили в течение четырех часов, словом, за уши подтягивали ситуацию к криминалу.

Чувствовали неладное?

Проверка шла в течение шести часов. Потом еще четыре часа норвежцы совещались. Я уже собирало ставить трал, но процедура непонятно затянулась. В конце концов траулеру велели следовать в норвежский порт Тромсё для разбирательства А мне предложили «сотрудничество». Это слово меня царапнуло, поскольку в русском языке у него есть определенный подтекст. И я понял что в норвежском - тоже. Можно так «насотрудничать», что государственная граница России стронется со своего места на восток...

В общем, мне предложили не сопротивляться и подчиниться. Ошибка в смысле была исключена - переводчики все артикулировали точно Я отказался, мотивируя свое решение тем, что предъявленный мне акт датирован неверно.

Во времена СССР таких проблем не возникало...

Раньше такие вопросы решались просто. У нас был Комитет рыбного хозяйства. Был начальник промыслового района. Капитану было достаточно послать одну радиограмму, очень скоро появлялась нота МИДа, и ситуация рассасывалась. Новые времена - новые нравы.

Спецоперация: шум на море

Что вы предприняли далее?

Согласно закрытой инструкции, в 19.15 дал радиограммы в несколько адресов. Вот их текст: «15.10. 05 с 03.50 по 18.50мск проверены судном норвежской береговой охраны ^У313 «Тромсё». За выявленные нарушения было предложено следовать в порт Тромсё, Норвегия. Акт не подписан. Предписание вручено 18.50 мск. При этом изъяты промысловый, судовой журналы, паспорт моряка капитана, свидетельство права плавания под флагом РФ. В противном случае судно будет взято на буксир. 68 КМ Яранцев».

Спустя минуту, в России знали ситуацию с «Электроном». В этот момент к нам подошел заранее заказанный танкер. Нашему траулеру требовалась бункеровка. Попросил у норвежцев разрешения на перекачку топлива, потому что двигаться куда-либо мы не могли. Нам предложили буксировку - я отказался.

Погода пока стояла тихая, но ожидалось ухудшение метеообстановки: прогноз на 16 октября был скверный - надвигался шторм. Норвежцы об этом, конечно, тоже знали: путь до Тромсё неблизкий - двое с половиной суток, да при сильном волнении моря...

Бункеровку «Электрону» разрешили. Кроме инспекторов на борт поднялись норвежские военнослужащие. Оружия в их руках не было (это было бы вопиюще), но в чемоданчиках, думаю, могло быть что угодно. Они ведь тоже не дети...

Утром 16 октября мне заявили открытым текстом: траулер арестован. Никаких слов о сотрудничестве я больше не слышал. Все обозначилось предельно четко и ясно. Яснее некуда.

Ваша линия поведения определилась сразу?

Тогда я, конечно, еще многого не знал, думая, что все происходящее - обычная проверка с большей или меньшей долей неприятностей и придирок. Я вел себя как нормальный капитан, не согласный с претензиями и действиями норвежцев, с их субъективными действиями, с практикой регулярных и откровенных накатов на российские траулеры. Ведь нас такой политикой фактически выжимают с моря, не имея на то никакого права. Грубый нажим силы в мягкой оболочке приличий. Кстати замечу, что русские и норвежцы уже многие века хозяйствуют в этом районе и, видимо, односторонняя борьба за влияние перешла в решающую стадию... Это мое видение проблемы.

Оно подтвердилось?

Лишь позднее, уже на суде, из разговора с норвежскими военнослужащими, с командиром корабля береговой охраны Норвегии КУ Тготзо Ярле Видеволдом я понял, что это была спецоперация, целью которой был арест группы российских судов и, соответственно, громкий международный скандал, выгодный новому кабинету министров Норвегии для создания имиджа. Да, шум на море случился, но не такой, каким его планировали норвежцы.

Получив от норвежцев прямой приказ следовать в порт Тромсё, я отправил на берег радиограммы с просьбой пояснить, не вошла ли Россия в состав королевства Норвегия, так как мы находились к тому моменту на промысле уже в течение почти трех месяцев и фактически жили в информационном вакууме. Если нет, то я, имея на флагштоке траулера российский флаг, подчиняюсь законам России. Эта радиограмма ушла в Комитет по рыболовству РФ, в офис судовладельца, в управление морской погранслужбы Мурманской области. Ответила только фирма: «Сведений не имеем». Все стало понятно. Решение мной было принято. Оно не было спонтанной вспышкой гнева, как не было эмоциональным жестом человека, загнанного в угол. Я, поставленный перед выбором между наглым унижением и возможностью честной борьбы за свою законную свободу, полностью осознавал свою правоту. Это решение - еще и от поморской гордости и независимости, мы никогда и ни перед кем шею не гнули...

Когда началось «выдавливание» нашего флота из традиционного для нас промыслового района?

В 1998 году норвежцы с использованием вертолетов высадили десант на группу из 50 российских судов, работавших у Медвежки, и попытались впервые закрыть район. Потом прижилась тактика перманентного давления: инспектора, подымаясь на борт с проверкой, тянули время, мешали работать, изобретательно находили поводы для претензий. И пока не срежешь «мешок» с российской ячеей 125мм, не отцепятся.

По норвежским канонам ширина ячеи должна составлять 135 мм. Как рыбак скажу, что можно поставить ячею хоть в 200 мм, но если косяк рыбы плотный, то трал набьет без разбора по величине особей. Правила, кстати, допускают добычу пятнадцати процентов маломерной рыбы. И особо замечу, что в районе Шпицбергена совершенно незачем использовать запрещенную ячею: мелкой рыбы там нет. Да и уважающий себя капитан мелочевкой заниматься не станет, как бы ни складывался лов. Ему дороже честь...

Штормовой марш «Электрона»

Вы пытались сообщить о случившемся?

После приказа двигаться в Тромсё «Электрон» в сопровождении фрегата КУ Тготзо в 11 часов 16 октября двинулся на юг. Этот курс позволял до определенного момента идти как в Тромсё, так и в Мурманск. В это время я попытался связаться с береговой охраной России. Поправить ситуацию и увести ее от экстремального развития событий могла совместная российско-норвежская проверка на борту «Электрона». Поэтому я искал встречи с российским патрульным кораблем. Запрашивал открытым текстом, без крипта.

Телеграммы шли одна за другой: «18.00мск 16.10.05, координаты 74°52,6\' северной, 36°9,9\' восточной, меня атакуют вертолет норвежской береговой охраны и судно АУ313 «Тромсё». КМ Яранцев», «24.00мск 16.10.05, координаты 74°46\' северной, 39°39\' восточной, курс 85, скорость 9 узлов, переход по указанию судовладельца. КМ Яранцев», «18.15мск 17.10.05, координаты 73°26,4\' северной, 4Г36,7\' восточной, ИЭЗ РФ, сопровождает У313, подошло второе военное судно Норвегии, облет самолетом Норвегии. Угроза захвата. Прошу помощи. КМ Яранцев ».

- Ответили?

- Никто. Лишь судовладелец сообщил официальный ответ властей: ни одного патрульного судна России в нашем морском секторе нет, и выйти в море никто не имеет возможности. Тем временем мы, следуя курсом на юг, уже приблизились к норвежской экономической зоне, где действует совершенно иная юрисдикция. После этого я во второй раз, уже письменно (диктуя текст), заявил норвежцам морской протест о незаконных действиях, отказавшись выполнить незаконное требование военно-морских сил Норвеги: следовать в порт Тромсё. «Электрон по приказу судовладельца сошел, с рекомендованного курса и направился в порт Мурманск. Мы поднял: на флагшток новый российский триколор. Я повернул на восток и повел траулер той трассой, какой шестьдесят лет назад в СССР ходили северные морские конвои.

Какими были ответные действия норвежцев?

Они опробовали разные способы остановить «Электрон». Пользуясь почти двукратным преимуществом в скорости хода (десять узлов траулера против семнадцати узлов КV «Тромсё» ) пытались завести сталь ной трос. Был момент, когда мне удавалось стопорить ход, чтобы благополучно перепрыгивать через плавучий конец и не намотать его на винт Норвежцы были поражены: как так не может быть! Они же не знали что у меня есть опыт лова «кошелем». Риск был в том, что я глуши, двигатель. Но игра стоила свеч: судно на инерции проходило по тросу.

Угроза захвата была реальной?

В воздух с «Тромсё» поднимался корабельный вертолет. Он резко ходил вокруг нас, демонстрируя решительность, но высадить групп; захвата на «Электрон» не решился Я видел в проеме вертолетного люк; эту команду. У всех было оружие. Если бы пилоты сделали попытку высадки группы на палубу траулера то вертолет можно было бы сбить. Это не составило бы труда. Единственное, что останавливало от агрессивные действий, - люди. Они же не виноваты в жесткости приказа...

Цена человечности

Как норвежские инспекторы на борту траулера восприняли по пытку прорыва?

Позднее журналисты добыли распечатку норвежских радио переговоров. Военные лихорадочно пытались выяснить, захватили ли норвежские инспекторы на борту «Электрона» управление судном. Резонный вопрос: это что же за «инспекторы» такие? Позднее, анализируя информацию и сведения, полученные от знающих людей, я убедился нас проверяли сотрудники военной разведки.

Впрочем, эти ребята на траулере были свободны в своих передвижениях. И в своих эмоциях - тоже. Сначала они беспокоились, затосковали в «русском плену», а потом успокоились, видя нормальное человеческое отношение. Ну не прыгать же за борт в ледяную воду? Мы отвели им каюту, кормили по первому требованию - все цивилизованно и доброжелательно. Мы же им не враги!

Они не чувствовали угрозу?

Когда на суде этих инспекторов береговой охраны, Хеннинга Тюне и Рикарда Стуроса, спросили, угрожали ли им на борту «Электрона», они ответили положительно. Поднялся почти радостный шум. Но норвежцы указали источник угрозы: «Нам угрожал командир фрегата «Тромсё», все время твердивший нам: «Приготовьтесь к бедствию!» По этому сигналу мы должны были облачиться в костюмы индивидуальной защиты».

Когда меня спрашивали, не связывал ли я инспекторов, отвечал: «Связывал. С кем они просили связать, с тем по возможности и соединял. Радиосвязь для них была доступна». Инспекторы на борту «Электрона» были свободны так же, как и любой из членов экипажа. Почти все время они проводили на капитанском мостике. Когда траулеру справа угрожал обстрел из орудия «Тромсё», я просил их перейти на левый, более безопасный в этом случае, борт. Страха в их глазах я не видел. Они честно выполняли свой долг, хотя понимали, что на Родину попадут только через Россию.

Вы визуально документировали развитие событий?

У нас был фотоаппарат, и мы много снимали: как норвежцы наводили на нас орудия, как стреляли, как готовилась к высадке вооруженная группа захвата. Камеру в Мурманске у нас изъяли, и больше мы ни ее, ни снимков не видели. Кому-то и в России было выгодно скрыть документы морской драмы...

Да, по нам стреляли из пушки с борта корабля «Тромсё». Сначала демонстративно расчехляли орудие. Потом, не торопясь, наводили его на «Электрон». Затем по приказу с берега неприцельно шарахнули болванкой.

Позже командир фрегата признался, что на открытии артиллерийского огня настаивало его береговое командование. В приказном порядке перед командиром «Тромсё» ставилась задача задержать наш траулер любым путем, любыми средствами. Орудие выстрелило, но Видеволд оказался не только офицером, но и человеком. Он понял, что операция вышла за рамки всяких международных норм, и потому сообщил на берег о неисправности артиллерийского вооружения... Естественно, «заклинившую» пушку потом проверили. Это стоило офицеру карьеры...

Позже, говорят, вы познакомились с командиром фрегата?

На суде мы встретились с Ярле. Я сказал ему: «Спасибо тебе за то, что ты отказался стрелять в людей, хотя на тебя и давили». Он ответил: «Нет, это тебе спасибо! После инцидента с «Электроном» меня уволили с флота, но зато взяли на работу в одну хорошую компанию, и теперь я зарабатываю в семь раз больше». От фатальных решений на море нас с Видеволдом удержало лишь одно: мы оставались людьми и думали прежде всего о людях.

Другой пример человечности мне встретился уже в России: когда шло разбирательство, повезло со следователем. Он был человеком моего поколения, и какие-то вечные ценности были ему все-таки не чужды. Он смог не предвзято оценить картину происшедшего. Его как патриота своей страны действительно зацепила эта история. Он написал заключение, понес его на визу к заместителю генерального прокурора и... был отстранен от дела. Наше государство не признает никакой экономической зоны у берегов Шпицбергена, а Ген­прокуратура признает.

Пылающее море

Были российские свидетели драмы?

Ко мне подошел траулер «Григорий Арлашкин»: нам в этой истории на море он был нужен действительно как свидетель. Но братское судно сыграло в ней совершенно иную, более значимую, роль... У него лопнула труба охлаждения главного двига­теля, и траулер лег в дрейф для починки. «Электрон» же при усилении северо-западного ветра, сбавив ход, в сопровождении «Тромсё» по волне двигался на восток. На экране лока­тора я увидел цель - какое-то судно шло в нашу сторону предположительно со стороны Кольского залива. Засветка была мощной и двигалась со скоростью 17-18 узлов.

Соблазнительно было бы считать, что к нам идет помощь. Но я уже знал: поддержки не будет. Россия, занятая интересами высокой политики, бросила нас на произвол судьбы. Я получил радиограмму из Мурманска: сдаться норвежцам...

Когда цель приблизилась, убедились, что это еще один норвежский корабль.

Как развивались события дальше?

Маневрировать в таких условиях стало сложнее. «Электрон» с «Тромсё» и без того выкручивали такие циркуляции, что между бортами порой оставались считанные десятки метров - хоть отталкивайся! А на локаторе с севера появляются еще три скоростные цели. Стало понятно: за нас взялись серьезно. У меня еще тлела слабая надежда, что со стороны Новой Земли идет российский корабль. Но это было заблуждение... Четверть норвежского военно-морского флота была против старого траулера!

Мы оттянули на себя все силы, предназначенные для участия в спецоперации по аресту группы российских судов, поэтому до рефрижератора « Дмитрий Покрамович» норвежцы смогли добраться только 22 октября. Они даже не удосужились переписать заранее заготовленный акт, датированный 14-м числом! Наглость или спешка? В любом случае залповая демонстрация силы обернулась для Норвегии скандалом... «Электрон» влепил ей звонкую, на весь мир пощечину. А они сделали вид, что не поняли.

Вы держали берег в курсе событий?

Конечно! В телеграммах с борта нашего траулера точно отражалась горячая ситуация тех часов морской гонки. «20.00мск, 17.10. 05, координаты 73°23,0\' северной, 4Г40,9\' восточной, курс 180, ИЭЗ РФ, \"№313 и норвежский военный корабль, подошли еще два военных норвежских корабля и вертолет. Захват пока приостановлен. Постоянно требуют лечь на 270 градусов. Следую в сопровождении четырех военных кораблей Норвегии. Возможна намотка на винт и потеря хода. Прошу помощи. Рядом находится российское ры­бопромысловое судно М-0131 «Г. Арлашкин» , возможна связь через него. КМ Яранцев», «24.00мск, 17.10.05, координаты 72°47\' северной, 41°51\' восточной, курс 180, скорость 9 узлов, следуем по указанию судовладельца в порт Мурманск. 4 корабля береговой охраны Норвегии постоянно маневрируют вблизи, от 2 до 8 кабельтовых, пытаются завести конец под винт с кормы, угрозы обстрела. влияние на наш курс, а «Орион» начал прицельно бросать на траулер зажигательные бомбы. Все, кто потом уверял, что это были такие «спе­циальные ракеты», которыми нам указывали рекомендуемый курс, мягко говоря, заблуждались. Потому что снаряды, сброшенные с самолета, падали в море, растекались пятнами напалма и вспыхивали огнем...

Это смертельно опасно. Нет ничего страшнее пожара на море...

Нас варварски бомбили, и никто мне не докажет, что все это были невинные шутки с бенгальским огнем. В случае прямого попадания в «Электрон» траулер вспыхнул бы и погиб. Потушить пожар в таких условиях нереально. А за бортом - арктическая вода, в которой человек выдерживает лишь пять минут: останавливается сердце...

Как в темноте удавалось уходить из-под удара с воздуха?

Невероятно, но в ночи я видел, как от «Ориона» на курсе атаки отделялись бомбы! Они падали с плеском, и море горело, выдыхая вонь керосиновой гари... Потом самолет стал сбрасывать ловушки: связку по-плави, сетей и металлического троса. В нашем «конверте» было так тесно, что в одну из них угодил норвежский корабль.

Летчика я, видимо, довел до белого каления. Самолет штурмовал нас, бросаясь на траулер с разворота в пике. Меня эта настырность тоже достала, и я заявил командиру «Тром-сё», что если этот пират не уймется, то я тараном утоплю корабль береговой охраны. Норвежец несколько раз переспросил, уточняя мои намерения, не решаясь, очевидно, поверить в их серьезность. Но все-таки понял, что я не шучу. А положение меж тем было отчаянное: норвежские корабли взяли меня в плотную «коробочку» и, затирая, подходили все ближе и ближе... После моего заявления, дистанция была немедленно увеличена до шести кабельтовых. И ближе полумили корабли уже не подходили.

Утопили бы?

Никаких сомнений. Разве я зря в течение 35 лет изучал военную тактику, штудируя мероприятия по защите и обороне судна? Подняли бы боевой флаг СССР (был у меня с собой) и пошли бы на таран...

В этот момент, по-видимому, решающую роль сыграл траулер, пришедший вам на помощь?

- Капитан «Григория Арлашкина» Виктор Новиков, оценив ситуацию, радировал своему руководству: «Иду на помощь «Электрону». Затем сбавил ход, но тут же попал винтом в стальной трос и вынужден быллечь в дрейф. Наши товарищи пошли на осознанный риск ради спасения « Электрона ». Траулер позже был взят на буксир российским спасательным судном «Пурга» и отведен в Белушью губу на Новой Земле... Русские друг друга в беде не бросают!

Экипаж - одна дружина

- Что было самым тяжелым испытанием

- Ответственность за людей. Двадцать девять человек экипажа, включая капитана, впервые вместе вышли в рейс. Но команда, набранная, как говорится, с миру по нитке, была на удивление сплочена. Часть людей я привел на траулер с собой, но большинство впервые ступило на его палубу...

В составе многонационального экипажа были ребята со всех концов России. Был и африканец родом из Сьерра-Леоне, которого мы звали «наш хохол». Мухаммед Бари женат на украинке и утверждал, что его «хохлушка Светлана сало делает лучше, чем корабельный кок!» А сойдя в Мурманске на берег, на вопросы журналистов Бари заявил: «Мы Родину защищали!» И он точно выразил то, что чувствовала вся команда.

Приняв решение не идти на беззаконном поводу у норвежцев, коротко сообщил членам экипажа по бортовой трансляции, что «Электрон» следует в порт Мурманск. Никто не возразил. Морское правило: решение капитана - закон. Он отвечает за все... Работали, как обычно, без нервозности и горячки - каждый выполнял свою задачу. Так, наверное, и должно поступать в бою, если хочешь победить.

Не дрогнули под артиллерийским стволом?

Когда на «Тромсё» на нас начали демонстративно наводить орудие, ребята так же демонстративно построились по борту и сняли штаны, показав свое убедительно обнаженное отношение к военным потугам.

Как реагировали норвежцы?

А что они могли сделать? Их дело - телячье: обоср...ся - стой!

Экипаж действительно показал себя единой командой?

Мы вместе выдержали этот боевой путь в 510 морских миль, более тысячи километров, вместе выстояли в беспримерном для мирного тралового флота бою, длившемся с 11 часов утра 16 октября до 15 часов 19 октября 2005 года! Да, мы были единой командой. И это не пафос. Это констатация факта.

За все это время я ни разу не побрился, лишь изредка покидал капитанский мостик - ходил в гальюн, два раза помылся в душе и один раз поел. Не спал фактически с вечера 14 октября до самого входа в территориальные воды России. Лишь тогда

попробовал уснуть, но ничего не получилось - сквозь дрему слышал все, что происходило вокруг, каждый звук судовой жизни.

Как показал себя «Электрон»?

Траулер вообще вел себя, как живой. Когда без буксира отходили от причала в рейс, главный двигатель на развороте вдруг заглох. Стармех Юрий Алексеевич Жибинский запустил его снова. Двинулись - двигатель вновь глохнет... Я впервые за всю свою капитанскую историю отдавал якорь чуть ли не у самого причала. Представляете?! Пароход не хотел идти в рейс... И на промысле бывали ситуации, когда двигатель «капризничал» и приходилось останавливаться прямо с тралом. Много неприятных моментов было с ним.

Зато во время нашего прорыва в Россию двигатель работал, как швейцарские часы, - безукоризненно. Даже когда норвежцы с моторной лодки бросили нам под нос плавучие концы, чтобы обездвижить, и пришлось делать аварийную остановку, двигатель пошел с полтыка - молодцом! Удивительно это, особенно после всех его «фокусов» у мурманского причала...

Что доносил эфир?

Спустя двенадцать часов после начала прорыва мы услышали сообщение «Радио России», что экипаж траулера «Электрон» захватил в порту двух мирных граждан Норвегии и сбежал с ними в море. Откровенного вранья в СМИ довелось услышать много. Слово «браконьер» порой было самым мягким из эпитетов. Слушал и поражался: «Да неужели это про нас?! Они что, с ума посходили?» На нас с «вежливой» наглостью напали в открытом море, и мы бескровно защищаемся, как можем, одним лишь мореходным искусством и братской взаимовыручкой. А тут... 17 октября я послал на «Радио России» радиограмму, чтобы там перестали дезинформировать страну.

Личина

Как показал себя наш военно-морской флот?

К нам на выручку наконец-то вышел противолодочный корабль, но двигался он далеко не полным ходом, сетуя на сильный шторм, от которого почти вся команда корабля слегла в приступе «морской болезни». Наша военная авиация якобы тоже из-за сильного ветра не смогла подняться в воздух. А норвежцы летали - только шум стоял!

Неласково же вас приняли...

На границе экономической зоны России нас остановил большой противолодочный корабль «Адмирал Левченко». Получил от него приказ: «Ты арестован. В территориальные воды России не входить». Я вспылил: «Да арестовывали меня уже! Вы уж только с норвежцами как-то разберитесь, кто первый!» Как обухом по голове! Потеряли ход, легли в дрейф. «Тромсё» остановился рядом с нами, а остальные три корабля подошли к «Левченко». Оттуда меня запрашивают: «Чего они хотят?» Отвечаю: «Ну должны же они хоть кого-то взять за жабры!» Молчание длилось с минуту. Потом с БПЛК скомандовали: «Так, давай быстро ко мне, входи в терводы и берем курс на Мурманск!»

Не показалась странной такая реакция?

Потом-то выяснилось, что над душой у командира корабля стоял адмирал, специально прилетевший из Москвы. Это значит, что решение о сдаче нашего траулера было принято уровнем куда выше адмиральского. В этом предательстве российских политиков я не сомневаюсь и по сей день. Нас должны были насильно увести в Норвегию.

Подтвердил это в кулуарах суда и один неофициальный разговор с норвежским дипломатом: «Тебя сдали». Я переспросил его: «Местные?» Ответ был краток и честен: «Нет, выше»...

Как встретила родная земля?

Родина встретила далеко не духовыми оркестрами... Подошли к спецпричалу, где базируются корабли российской береговой охраны. Ошвартовались. Заглушили двигатель. Ребята пошли устанавливать трап. Глянул я в иллюминатор на берег, а там - одни фуражки: милиция, госбезопасность, прокуратура... Посмотрел я на эту толпу с борта и пошел тихонько к себе в каюту. Помню, зашел в нее, подровнял стопку документов, сел в кресло...

И вдруг дверь распахивается настежь! В проеме, теснясь и мешая друг другу, - люди в форме, размахивая своими «ксивами»: «Я из прокуратуры... Я - из инспекции... Я из... Я... Я...» Повернул к ним голову, поднял глаза, и вдруг... зрение пропало. Ослеп! Голоса слышу, но ничего не вижу. И меня повезли в реанимацию...

Суд и дело

Когда вы оправились, настало время разбирательства...

Следствие и суд (по ходатайству Генпрокуратуры - закрытый) продолжались два года. Меня обвиняли по двум статьям: «незаконная добыча водных животных и растений с использованием служебного положения» и «незаконное лишение свободы двух и более лиц». В Норвегии в отношении меня тоже было заведено уголовное дело, но в феврале 2007 года прекращено.

Я, законопослушный гражданин, дипломированный капитан, профессионал, дорожащий своей репутацией, стал заложником большой политики, попавшим в те жернова, которые мелют без сожаления. В таком же положении находятся и мои коллеги, капитаны траулеров, которых по-прежнему тихой сапой хватают в свободных водах и ведут на разборки в чужую страну. Власть глуха к этой драме...

Насколько знаем, вы достойно отстаивали свою честь...

В суде мне пришлось действительно бороться за себя, потому что вину мою считали уже априори доказанной. При всем моем уважении к суду я видел тенденциозность и предвзятость. Иногда приходилось настаивать на очевидном! К моим аргументам часто относились со смешками. Все, что я говорил о действиях норвежцев, с ходу отметалось как несущественное. Фотография мелкоячеистой дели, предъявленная как документ, была сделана за два года до эпопеи с «Электроном» и опубликована в норвежской прессе. Газету с этим снимком я занес в материалы суда.

Фотоматериалы, предъявлявшиеся норвежцами, не имели никакого отношения к нашему траулеру. Это были старые и откровенно подтасованные снимки. Единственное фото, соответствующее действительности: рыбмастер «Электрона» в трюме держит ящик. Очень, извините, содержательно. Но снимок претендовал на то, что у инспекторов был фотоаппарат и им сделаны вообще все снимки, предъявленные суду.

Итог?

Меня оправдали, приговорив к выплате ста тысяч рублей штрафа за «незаконную добычу водных животных и растений». Логика говорит, что эти «водные животные» - два инспектора береговой охраны на борту «Электрона». Но никто в этом не увидел ничего нелепого.

Я подавал кассацию на это решение суда и был намерен выиграть дело. Считал и считаю: должен быть создан прецедент, который положит конец произволу в свободных водах Шпицбергена. Мне нет дела до «мягкости» приговора относительно провалившихся обвинений. Я подал в Гаагский суд иск в 300 млн крон на Норвегию, требуя компенсации за пиратские действия на море. Деньги будут совсем не лишними для строительства жилья в моей разваленной Териберке. Но мне не деньги важны. Мне честь имени дороже. Я невиновен полностью. И точка.

После бала

Бились в одиночку?

Нет, конечно же! На такую задачу никакого здоровья не хватит... Единственная организация, оказавшая мне реальную помощь в это трудное время, - Мурманское отделение КПРФ. Партийцы помогли мне подготовиться к суду, создали правильную юридическую защиту. Она, кстати, по всем пунктам подтвердила правоту моих действий по время прорыва. То есть в конфликтной ситуации я интуитивно выбрал совершенно правильную

линию поведения, безупречную с точки зрения гуманизма и юриспруденции. Надо ли удивляться, что в 2007 года я вступил в ряды КПРФ, хотя никогда ни в одной партии не состоял...

Почему тогда вдруг - коммунисты?

И сейчас, кстати, не агитирую за коммунистов. У этой партии такая история... Но идти на выборы главы Териберки меня надоумили именно в КПРФ. Там были и есть всякие люди, но эта партия Родиной не торгует.

Порочная цепь

В чем ключ проблемы, ставшей причиной вашего злоключения?

Давным-давно СССР и Норвегия не смогли поделить Баренцево море, и каждое из государств провело свои границы в северных широтах по-своему. Получилась спорная акватория площадью свыше 150 тысяч квадратных километров между островами Шпицберген и Новая Земля. Это никому не мешало, пока не выяснилось, что именно в этом месте на шельфе лежат нефтегазовые месторождения, включая Федынское, по объему запасов не уступающее знаменитому Штокмановскому. По оценкам геологоразведчиков, здесь сосредоточено до 12 млрд тонн углеводородов в нефтяном эквиваленте.

Международное право относительно Арктики оставляет место для интерпретаций и споров. Как велись они относительно других частей поверхности земного шара, сколько веков продолжались и чего стоили - известно слишком хорошо...

- Эти прогнозы реальны?

- В планах Норвегии смежные зоны и арктический шельф уже поделены «по-правильному». Разговаривая с инспекторами на борту «Электрона», я слушал их откровения по поводу исторической справедливости вообще и в частности по отношению к Земле Франца-Иосифа. Рука, извините, так и тянулась свернуть смачный кукиш: «Там, ребята, никакую Москву из-за вас запрашивать не станут - чпокнут так, что мало не покажется»... Впрочем, никто «закатывать губу» обратно не собирается. Схемы составлены. Действительность подтверждает: механизм заработал. Покушение на исторически сложившиеся морские границы России состоялось. Процесс находится в развитии. Цепь политических событий и морских конфликтов тому логическим доказательством. Инспирированные остановки прокачки российского газа через Украину и страны Балтии говорят о начавшемся дистанциро­вании от поставок наших энергоносителей в Западную Европу. Норвежцы в эти дни опробовали свои европейские газовые магистрали...

Какая-то совсем неоптимистичная картина...

Проанализируйте прессу за последние пять лет, и по линии Россия - Норвегия и картина сложится четкая - нас давят, и мы гнемся по всем направлениям: по рыбе, по шельфу, по экономической зоне, по морской границе. Не все документы опубликованы, но, поверьте, следы воровства всегда остаются.

Я не знаю всех хитроумных замыслов власти, но так не отстаивают свои интересы. Получается, как в анекдоте про мужика с подбитым глазом: «Меня хулиганы хотели в зад пнуть, а я увернулся...»

Через лоббирование 200-мильной рыбоохранной зоны Шпицбергена норвежцы подбираются к переделу арктического шельфа. Разведанные запасы углеводородов Норвегии подходят к концу, и без нефти и газа Арктики этой стране будет трудно мечтать о поступательном развитии. Так же, как и России.

«Кольска волость»

- Зачем вы здесь, в исполнительной власти проблемного поселка на краю студеного моря?

- Посмотрите на карту Кольского берега. Он в запустении и разрухе. Войсковые части убираются. Гарнизоны ликвидированы. Посты убраны. Поселки - в экономическом коллапсе. Территория максимально расчищена от российского присутствия. Оставшиеся поморы лишены права ловить рыбу в собственном море! Мне «соседи» говорят, что у них любой норвежец может приехать к морю и ловить крабов. Я им отвечаю, что и у нас любой норвежец может приехать к морю и ловить там крабов. А вот русский - ни там, ни здесь...

- Как вы оцениваете ситуацию в перспективе: прошлое и настоящее, намерения и поступки?

На Кольском берегу все готово к тому, чтобы пришел новый хозяин. Люди доведены до такого состояния, что им все равно - свой оккупант без родины в душе или норвежский: за тарелку супа готовы принять любого на свою шею. И пускай варяг, зато кормить будет! А варяг этот метит на Федынское месторождение - мелководное и богатое, под самым боком у нашей Териберки.

Здесь в 60-е годы работали рыбоперерабатывающий завод, два колхоза, филиал Мурманрыбпрома. Разрушение Териберки началось в 1993 году, и теперь наглядно видно, что мы натворили со своей страной почти двадцать лет назад. Сегодня местные жители уже не помнят, что в центральном поселке Кольского района была даже горячая вода.

В 2000-е годы шумные национальные проекты обошли пятисотлетнюю Териберку стороной. Ветер воет в разбитых окнах... Еще немного, и можно было бы сказать: бросьте выдумки, не было на свете никакой Териберки! Здесь перебывало много чиновников, которые говорили: «Сожгите пустые дома, чтобы глаза не мозолили. Закройте больницу - мы будем немощных возить в Мурманск вертолетами». Но никто не подписался под этим. Современные воры и враги России стараются не оставлять следов. И я буду биться за Териберку до последнего!

В годы расцвета здесь жили и работали 15 тысяч человек. Сегодня - на порядок меньше. Но это те люди, которые не сдадут «Кольску волость». А я, глава Териберки, знаю, как это сделать. Обещал людям, что в поселок приедет Президент России. И постараюсь, добьюсь. Я не могу оставить своей внучке разгромленную и безверную страну во власти пустоглазых людей...