Юлия Латынина о российской науке

Событие недели – с американской базы Канаверал взлетел беспилотник X-37B. Одно из событий, которое, как сказал в свое время Армстронг, маленький шаг для одного человека, большой – для всего человечества. Потому что человек умеет познавать природу, смеяться, и этим он в лучшую сторону отличается от животных. Всем остальным – например, умением убивать себе подобных, даже когда этого не надо, и врать, и лгать, и воровать – человек от животных отличается в худшую сторону.

Почему-то все российские комментарии к запуску беспилотника в основном сводились к тому, что а) у нас есть не хуже; б) нам таких не надо. Совершенно не отметили одну существенную деталь, что, несмотря на то, что миссия его засекречена, судя по всему, одна из вещей, которые беспилотник умеет делать, это выпускать в момент конфликта – он долго будет в космосе, он будет в космосе 9 месяцев – над конфликтной зоной кучу маленьких спутников, которые позволят вести наблюдение за тем, что происходит, в режиме он-лайн. Т.е. российско-грузинскую войну следующую он пресекает в корне. Потому что это означает с момента начала напряженности над этим местом будут висеть спутники, будет хорошо видно, кто же сделал первый шаг и кто на кого напал.

И еще одна потрясающая вещь, что почему-то российские СМИ совершенно не упомянули о том, что одновременно с этим запуском, который такой секретный, но явно не только военно, а это действительно выдающийся научный шаг, потому что это просто технологии следующего поколения, нежели которые были использованы в предыдущих шаттлах, одновременно запущена ракета «Минотавр-4» с базы Ванденберг в Калифорнии. Она запущена в рамках проекта, который называется Promt Global Strike, и, видимо, позволяет американцам в течение часа нанести удар по любой точке земного шара, т.е., грубо говоря, по Бен-Ладену в его пещере.

На фоне этих не только военных, но и научных достижений США, мы на этой неделе имели свое собственное грандиозное военное достижение – мы за 40 млрд. долларов выпадающих доходов от газа получили в аренду на много лет кучу ржавых корыт под названием Черноморский флот. Правда, 40 млрд. долларов, они не у «Газпрома» выпадут, а у России, потому что взамен «Газпром» получит снижение экспортных пошлин.

Знаете ли вы, уважаемые граждане, сколько США платят за свою базу Гуантанамо на Кубе? 4 тысячи долларов в год, или 40 тысяч за десять лет. Кстати, платили бы, потому что Фидель Кастро, он не берет присылаемых ему регулярно чеков. Наш Черноморский флот обойдется нам за 10 лет не в 40 тысяч, а в 40 миллиардов, т.е. в миллион раз дороже. Мы, значит, в миллион раз богаче США. Причем обращаю ваше внимание, что он обойдется дороже не «Газпрому». «Газпрому» будут на это дело снижены экспортные пошлины. Т.е. мы вообще не знаем общий объем, в который это обойдется.

На этой неделе Путин отчитывался перед парламентом за 10 лет своих успехов и за конец кризиса. Я не уставала поражаться, каким образом наше государство сконструировано так, что то, что является фактами, отводится нашим государством на второй план, а то, что является словами, выходит на первый. Это как с запуском американского беспилотника. Запуску американского беспилотника была посвящена одна фраза, а тому, что это значит для России, тому, какой у нас на это ответ – что мы круче можем и что нам этого не надо, – было посвящено сто фраз. И за этим скрывалось потрясающее значение того, что произошло.

Точно так же с отчетом Путина парламенту. Я смотрю, Россия за эти 10 лет получила полтора триллиона нефтедолларов в виде доходов. За эти полтора триллиона в России построено ноль километров современных скоростных дорог. Для сравнения: Китай строил по 5-6 тысяч километров соответствующих дорог в год и сейчас по величине после США дорожной сетью. А что строилось в России? В России, например, строились резиденции Путина. Их и так уже 13. Для сравнения: у американского президента их две официальных. Там строится и Лунная поляна, и какая-то резиденция в Калининграде, и новая в Приморье, и что-то там секретное строится в Горном Алтае. Видимо, это гораздо важнее дорог.

Другой пример. Сколько во время правления Путина образовалось новых производств? Я даже не буду сейчас говорить о каких-нибудь гигантских частных производствах в областях, не контролируемых государством, где на каждое производство находится свой майор Евсюков или что-нибудь в этом роде. Возьмем, скажем, «Газпром». «Газпром» – единственная из компаний развивающихся стран, у которой производство за эти годы уменьшилось на 20%. Для сравнения: у «Петробраса» оно увеличилось в 3,9 раз, а у «Синопека» – в 2,6 раз. А у «Газпрома» только себестоимость возросла в 3,9 раз.

Опять же возьмем строительство газопроводов. Только что подписали «Южный поток». Я от экспертов слыхала, что «Южный поток» может нам обойтись в 40 млрд. долларов. «Северный поток» обходится где-то в 16. Китайцам их газопровод из Туркмении, который они уже построили, обошелся в два миллиарда долларов. Можно спокойно вычесть из 16 два и получить размер воровства.

Но это даже не самое интересное. Ведь интереснее не то, что мы строим, а то, что мы не строим. А не строим мы, например, химзаводы. Как я уже говорила, совершенно поразительно, потому что химзавод и переработка газа – это сразу гигантский выигрыш в цене конечного продукта. Я уже не говорю о том, что Китай в химзаводы вкладывает по 20 млрд. долларов ежегодно. Знаете, кто строит химзаводы? Саудовская Аравия и Иран. Саудовская Аравия строит, а мы нет. Знаете, почему? Единственное объяснение, на мой взгляд, звучит так. Люди, которые живут в Саудовской Аравии, саудовская королевская семья, они считают, что они там навечно. А наши, видимо, нет.

Если посмотреть, кто за 10 лет стал в России миллиардерами, то, как ни странно, вдруг обнаружились гигантские предпринимательские таланты у всех друзей Путина: у Ковальчуков, у тренера Путина по дзюдо г-на Ротенберга, вот товарищ Тимченко получил нефть «Юкоса». Вероятно, у него обнаружился предпринимательский талант ровно после того, как Путин пришел к власти.

Сейчас нам объявили модернизацию. Модернизация в России происходит так. Я уже цитировала совершенно потрясающий пример. Два года назад корпорация «Ангстрем» берет 815 млн. евро кредита во «Внешторгбанке» и покупает на них оборудование для производства микросхем с шагом 130 нанометров. Причем за год до этого американская компания Maxim такой же Fab, но на 180 нанометров покупает за 38 млрд. долларов у американской Amtel.

Более того, вот эти 815 млн. евро, я не знаю, куда они делись, вернее они наполовину истрачены, оборудование, насколько я понимаю, стоит в Голландии, продать его нельзя, потому что цена ему… Вот олдувайское каменное орудие, оно стоит очень дорого, потому что оно старинное, ему полмиллиона лет, а Fab на 130 нанометров, он не стоит ничего, потому что он еще не успел стать старинным, это просто старье. Вот так у нас происходит модернизация. Вот это то, что происходит с Россией эти последние 10 лет.

Это действительно очень страшно, потому что встает вопрос о выживании нации, встает вопрос о том, что есть же нации, которые в результате такой или другой политики правителей просто исчезли с лица земли – «погибоша аки обры». Мы не знаем, что случилось с обрами или с половцами. Исчезли они.

История о состоянии российской науки, которую я хотела вам рассказать, во-первых, потому что я в первой части передачи очень много говорила о том, как в мире наука используется бюрократией. Но у нас таких проблем пока еще нет. У нас проблемы попроще, у нас проблема называется академик Петрик. Академика Петрика на этой неделе Российская Академия наук наконец все-таки пригвоздила к тому, к чему она должна была его пригвоздить докладом о том, что представляют из себя изобретения академика Петрика и его соавтора спикера Госдумы Грызлова. И из этого доклада явствует…

Это как в анекдоте про какое-то литературное произведение еще 19 века. В вашем произведении есть много нового и есть много верного, но то, что верно, не ново, а то, что ново, не верно. То же самое произошло с открытиями академика Петрика. Один кусок из доклада РАН я хочу процитировать особо, он как раз касается фильтров, которые внедряла «Единая Россия», которые должны были стоит российскому бюджету полтора триллиона рублей: «Такие частицы, в частности наноразмерные углеродные материалы, – я цитирую дословно, – оказывают негативное влияние на здоровье человека и при длительном контакте могут вызывать различные заболевания, в том числе онкологические».

Т.е. я обращаю ваше внимание, что, согласно осторожным словам Российской Академии наук, те фильтры, которые хотели поставить нам за полтора триллиона бюджетных денег, это то же самое, что римский свинцовый трубопровод, только римляне не знали о свойствах свинца, а мы знаем. Это Петрик.

Другая история российской науки, я уже как-то говорила, это замечательная «гравицапа», которая запущена Институтом космических систем, генерал-майор Меньшиков. Она летает у нас в космосе и нарушает закон сохранения импульса, работает без потери массы, как говорит генерал-майор Меньшиков. И вот она 15 лет будет в космосе летать, 15 лет можно будет выяснять, нарушает она закон сохранения импульса или нет. Это, кстати, тоже достойный ответ американскому беспилотнику. У них какие-то беспилотники, а у нас целая «гравицапа». Правда, вы можете сказать, что академик Петрик от Российской Академии естественных наук, в ней кто только не состоит, даже академик Рамзан Ахматович Кадыров.

Обратимся к настоящей Академии наук, которая, кстати, очень долго не хотела по поводу Петрика говорить по существу. Чем-то он ей был, видимо, близок и дорог. Российская Академия наук, академик Некипелов несколько лет назад выпустил замечательную экономическую биографию, на которую газета «Троицкий вариант» попросила известного российского ученого, экономиста, работающего в основном за рубежом, преподающего в том числе за рубежом,

Константина Сонина написать рецензию. Сонин написал рецензию на книжку академика Некипелова, в которой сказал, что это очень хорошая книжка, в которой очень много формул, очень много правильных идей, очень много графиков. Есть только одна маленькая проблемка: первая половинка книжки списана с такого-то американского старенького учебника по экономике, а вторая половинка книжки списана с другого американского учебника по экономике. И поскольку в них употребляются разные графики и обозначения при графиках, то вот это даже как-то не сведено в один момент.

Что тут началось?! Бедная Академия наук забилась в истерике. Сонина и газету «Троицкий вариант», которая опубликовала эту рецензию, стали обвинять – цитирую – «в подрыве складывавшихся столетиями правил ведения научных дискуссий. Дискуссии с нарушением общепринятых цивилизованных норм полемики».

И даже академик Ивантер проговорился, что «атака на академика Некипелова»... Как вы представляете себе, из какого-нибудь Чикаго Сонин эту атаку и замыслил, не иначе как по заданию ЦРУ. Так вот «атака на академика Некипелова ведется именно на того вице-президента, который от имени РАН весьма эффективно ведет переговоры по финансовым и имущественным вопросам», цитата закончена. Зря это сказал академик Ивантер. Потому что иначе бы я никогда Но он это сказал, и я заинтересовалась, как обстоит финансовый и имущественный вопрос в Академии. Но он это сказал, и я заинтересовалась.

И среди историй одна меня совершенно потрясла. Их там очень много. Но одна меня потрясла вот чем. Она касается элитного комплекса жилья, возводимого на академической территории на улице Косыгина (как известно, это самое элитное, что может быть). Для этого там снесли кучу всего, снесли старейший модуль, принадлежавший Институту химической физики, где велись еще исследования ядерные. Но самое поразительное, что когда эта стройка началась… А дело в том, что улица Косыгина – это же элитное место, и там голосует Путин. И вот туда в момент голосования Путина прорвалась бабушка, участник Великой Отечественной войны, блокады Ленинграда, и попросила его, чтобы всё это прекратилось.

Естественно, Путин отдал распоряжение. И к жителям пришел некий московский чиновник Михаил Балакин, который заверил, что всё кончилось. Но всё продолжалось. Более того, спустя некоторое время выяснилось, что московский чиновник Михаил Балакин уже председатель Совета директоров той строительной компании, которая, как я уже сказала, осваивает и не занятую территорию, и то, что принадлежит Институту химической физики, и модуль, принадлежащий Институту биохимической физики.

Честно говоря, эта история изменила мои представления о том, что может и не может Путин. Я, например, понимала, что Путин не может или не хочет посадить виновников аварии на Ленинском проспекте или убийц Сергея Магнитского. Но я думала, что вопросы, когда бабушка просит в село газ провести, Путин в силе решать. Оказывается, нет. Остановить элитную стройку на месте, принадлежащем Академии – я сейчас не буду выяснять, какими академиками это подписано, – он уже не может. Вот это абсолютный распад государства, который на наших глазах происходит. Удивительно, что сам же академик Ивантер сказал, что соответствующие высокие достижения академика Некипелова в личном творчестве, они вот так счастливо сочетаются с удачной хозяйственной деятельностью.

Я, правда, не хочу выглядеть человеком, который ругает исключительно российскую Академию наук. Потому что всем известно, что с того момента, когда Российская Академия наук не приняла в свои президенты г-на Ковальчука, который у нас является знакомым премьера Путина, сёгуна Путина (я наконец нашла определение Путина)... Понятно, что если г-н Ковальчук является знакомым, то, значит, он просто самый великий ученый России. И под него создается альтернативный центр российской науки, т.е. Курчатовский институт, который он сейчас возглавляет, туда как раз кладутся... Что кладется? Деньги, конечно. Что у нас в России кладется туда, где всего дороже? Деньги.

Я опять буду цитировать газету «Троицкий вариант», как я перед этим цитировала. Я не хочу сказать, что я большой специалист по трате научных денег, а газета «Троицкий вариант» этим прилежно занимается, за что ей всё время и достается по башке. В частности, совершенно замечательная история произошла с синхрофазотроном, который построили в Курчатнике и, как объяснил Ковальчук, модернизировали, провели модернизацию. «Вместо шести тысяч квадратных метров теперь станет почти 20 тысяч», – я цитирую Ковальчука.

Но ведь интересно же, не сколько квадратных метров, а сколько, например, научных публикаций. И тут мы обнаруживаем, что, например, научных публикаций в год курчатовский синхрофазотрон дает 50 штук, а соответствующий аппарат в Гренобле – тысячу штук. Вы не спешите радоваться, что 50 – это много. Потому что если мы посмотрим наиболее высокозначимые журналы (например, Physical Review Letters), то там мы увидим только две публикации из Курчатника, причем в первой из них используется установка как раз гренобльская, а в другой – калифорнийская. Т.е. тот автор, который работал с Калифорнии, он, видимо, просто потом стал работать в Курчатнике (целиком или на полставки), но во всяком случае публикация к Курчатнику не имеет отношения. Вот такой выход курчатниковского синхрофазотрона.

Но это еще не всё. Потому что история, которая меня больше всего потрясла, это история с тем, что в Курчатнике исследовали геном русского человека. Это произошло в конце 2009 года. И об этом выдающемся научном достижении даже рассказали журналистке «Комсомольской правды» Светлане Кузиной, которая очень известный в научном мире человек. Например, одна из ее предыдущих статей утверждает, что русские были первой нацией на земле, они появились 200 тысяч лет назад, и свидетельство этому – некий горшок, найденный в Северной Америке, на котором 200 тысяч лет назад была сделана надпись на кириллице.

Так вот эта журналистка Светлана Кузина тоже написала, что геном русского человека просеквенирован. Как я только что говорила, это не очень хорошо – сначала давать интервью о научных открытиях, а потом писать научные статьи на эту тему. Это очень плохая наука. Тем не менее, статья на эту тему, помимо статьи в «Комсомольской правде», тоже появилась. Она была опубликована, естественно, не в Nature и не в Science, она была опубликована в новом российском научном журнале Acta Naturae, она называлась «Комбинирование двух технологических платформ для полногеномного секвенирования человека».

Я честно прочла эту статью. Я должна честно сказать, что, поскольку я в генетике разбираюсь, как свинья в апельсинах, а там было полно специальных терминов, я была как тот кролик, который плакал и ел капусту, ел и плакал. Но я ее прочла, чтобы не говорили, что я ее не прочла. Хочу огласить вам выводы. Выводы: «Нами проведено полногеномное секвенирование человека, этнически принадлежащего к русским. Основной особенностью этой работы является факт комбинирования двух технологических платформ». И дальше называются две технологические платформы, одна из которых принадлежит компании Applied Biosystems, а другая принадлежит компании Illumina. Одна занимается циклическим лигазным секвенированием, а другая связана с технологией секвенирования на молекулярных кластерах и так далее.

Как это переводится? Взяли русского человека, пациента онкоцентра (почему-то они взяли пациента онкоцентра), просеквенировали его геном на иностранных машинках, которые они купили. Т.е. в переводе: ура, мы купили машинку, и она у нас сработала. Я не могла по этому поводу не спросить моего знакомого Михаила Гельфанда, одного из выдающихся российских биологов, как бы он употребил эту машинку. У ученых есть одна неприятная особенность: им задаешь вопрос, они тебе пишут две страницы подробного ответа.

Поэтому я все две страницы не буду упоминать, а приведу только несколько фраз из этого электронного письма. Михаил Гельфанд специально говорит, что это не только его идеи. Например: «Я бы секвенировал на этих машинках всяких экзотических простейших. Это потрясающий зоопарк. И как раз в России есть люди, которые про него много знают. Секвенировал бы кучу разных какашек, точнее бактерий, в них живущих. Секвенировал бы ДНК из клеток иммунной системы человека. Секвенировал бы бактериальный метагеном из дыхательных путей астматиков, сто или больше штаммов кишечной палочки, потому что никто не знает, как устроена эволюция штаммов» и так далее.

А сегодня, завершая разговор о российской науке, я хочу сказать, что, конечно, молодцы, что с помощью двух машинок секвенировали геном, а не выкинули эти машинки, как в «Ангстреме», а вообще купили, и они у них заработали. Но это очень страшно, когда за прорывную работу выдается то, что является очень добротным повторением того, что уже проделано на Западе, и при этом говорится, что это сделали дешевле. Конечно, дешевле. На Западе прорыли тоннель, а мы, видите ли, дешевле проехались по тоннелю. Всего лучшего. До встречи через неделю.