Верховный суд уточнил ПРЕССтупления

Отныне журналисты – не твари дрожащие, и даже право имеют. Пленум Верховного суда Российской Федерации подготовил проект постановления, где отечественным служителям Фемиды впервые растолковывается практическое применение старейшего закона страны (принят в 1991 году) – о средствах массовой информации. Событие уже расстроило Генеральную прокуратуру, где не готовы к полной свободе Интернета и считают, что работа «на благо общества» не является оправданием. Опечалены и чиновники – есть повод.

Еще вчера за электронный комментарий «милиционер – взяточник и козел» могли «за оскорбление» привлечь всех и каждого. Сегодня – ша: к ответу призовут только те сайты, которые зарегистрированы как СМИ. Фактически Верховный (суд) ставит точку в самом спорном вопросе интернет-сообщества. Теперь даже новостные порталы не обязательно ставить на учет, и уж тем более владельцы сайтов – не виноватые за сообщения в форумах. Они же сами пришли…

Присутствовавший на пленуме заместитель Генерального прокурора Сабир Кехлеров никак не ожидал подобного конца. Он по-прежнему уверен: «за козла» должны отвечать все, независимо от регистрации, а любая информация потенциально подсудна.

«Надзирателю» за законом пояснили, ЧТО можно спрашивать и КАК распространять. Верховный суд напомнил: редакция не обязана указывать, для каких целей собирается использовать полученные данные, а запрашиваемая информация может касаться любых сторон деятельности должностного лица. Единственное ограничение – государственная или коммерческая тайна. В любом другом случае чиновник обязан (именно обязан!) среагировать в течение недели, хотя и допускается некоторая отсрочка.

Более того, сильным мира сего дали понять: для публичной фигуры «общее» превалирует над «частным». Подтверждено право на съемки скрытой камерой политиков, т. е. мы вправе знать о них все, т. к. существует «потребность общества в обнаружении и раскрытии угрозы демократическому правовому государству и гражданскому обществу, общественной безопасности, окружающей среде». Не согласен? Слезай с высокого кресла и становись за станок. Тогда твоя драгоценная частная жизнь будет полностью защищена от журналистских покушений.

Реабилитированы и фельетонисты. За СМИшные преувеличения, гиперболы и прочие юмористические параболы не придется больше хохотать в зале судебных заседаний. Помню, написал я статью «За что Лужков построил Ресина». Суть: столичный мэр строго отчитал своего первого заместителя за строительный брак и пригрозил прокурорскими проверками.

Последний почему-то обиделся на меня. Не опровергая ни одного слова по существу, он придрался к оборотам «вышел на тропу войны», «запахло баландой» и т. д. Фемидизированная женщина в мантии спрашивала строго: «Что вы этим хотели сказать?» Мое «всё, что хотел сказать, я сказал» суд не удовлетворило. Приходилось изгаляться: мол, фразу «запахло баландой» мне буквально навеяло, когда во время обеденного перерыва я проходил мимо Бутырской тюрьмы. А подтвердить, что мэр «вышел на тропу войны», действительно не могу, т. к. военкомат отказывается выдать соответствующую справку. Не помогло: суд защитил «честь и достоинство» от «ругани». Словом, «нам нужны подобрее Щедрины, и такие Гоголи, чтобы нас не трогали». Между прочим, эту эпиграмму Юрий Николаевич Благов сочинил в ответ на Отчетный доклад XIX съезду ВКП (б): «Нам нужны Гоголи. Нам нужны Щедрины», а журнал «Крокодил» не постеснялся ее опубликовать в 1953 году. И в то время гуманный советский суд (здесь – без кавычек) оставил шалость без поСЛЕДСТВИЙ.

Через более чем полвека в демократической России смеяться опять разрешено: «В соответствии с Европейской конвенцией юмористический и сатирический жанры допускают большую степень преувеличения и даже провокации при условии, что общество не вводится в заблуждение».

Кроме того, журналисты не станут отвечать за содержание интервью и не обязаны предоставлять для согласования полные тексты статей упоминаемым там фигурантам.

Наконец-то разъясняется, что за «зверь» – цензура. Например, требование к журналисту переписать материал абсолютно законно, если оно исходит от редактора. Однако учредитель вправе высказать лишь пожелания, если подобное прописано в уставе редакции. На корректировку текста может претендовать человек, который дал интервью, что, конечно, желательно, но не обязательно. Если отдельные куски из интервью без искажения смысла вставляются в авторский текст, редакция «вправе самостоятельно осуществлять редактирование».

Хотя Конституция и запрещает цензуру, пленум ВС РФ оговаривает ее возможное применение в качестве временной меры при условии «военного положения» или «чрезвычайной ситуации». Какую именно ситуацию считать в данном случае «чрезвычайной» (атаку террористов, крупную аварию, авиакатастрофу, коррупционный скандал среди высших чиновников), пока не разъясняется. Будем ждать нового «толковища».