Попытка вернуть судопроизводство в правовое поле

По состоянию на февраль 2008 г. Грабовой Г.П. содержался под стражей 22 месяца. Его арест основывался на сфальсифицированных основаниях для возбуждения уголовного дела и задержания в качестве подозреваемого, а также на сфальсифицированном обвинении. Избирая Грабовому Г.П. меру пресечения в виде заключения под стражу, следователь и суд формально перечислили предусмотренные в законе основания вообще, без их «привязки» к арестованному, конкретным материалам уголовного дела. «Логика» вершителей судеб людей выглядела так: среди людей есть преступники. Грабовой Г.П. - человек, а поэтому преступник, подлежащий изоляции от общества.

В процессуальных документах о продлении сроков содержания под стражей следователь и суд ссылались на свои первичные решения, т.е. на самих себя, утверждая, что основания, послужившие для избрания меры пресечения, не отпали. Продолжая цепочку уже приведенной «логики», выходило, что Грабовой Г.П. все еще продолжает оставаться человеком, а значит преступником. В дальнейшем приведем данные анализов, включая размещенные на Интернет-сайтах, сколько было совершено должностных преступных актов (эпизодов) при расследовании данного уголовного дела. Поэтому нет ничего удивительного, если следователь видит и в других людях преступников. Между тем, суд продолжал отвергать ходатайства, возражения подсудимого и защиты, чего не должно быть в принципе. В надежде, что суд все-таки станет на сторону Закона, в январе-феврале 2008 г. была проведена научная экспертиза «О законности избрания меры пресечения в виде заключения под стражу и продлении сроков содержания под стражей обвиняемого (подсудимого)», которая приводится ниже.

«О законности избрания меры пресечения в виде заключения под стражу и продления сроков содержания под стражей обвиняемого (подсудимого)»

Прочитав Заключение, можно убедиться в своей беззащитности, беззащитности каждого человека, а в итоге беззащитности народа перед его слугой - следователем, за спиной которого мощная защита следственно-прокурорско-судебной системы.

Мысленно, а может и сердцем, отслеживая продвижение уголовного дела к бездне беззакония и аморальности, многие про себя, видимо решили: не приобщит суд Заключение и этой научной экспертизы к материалам уголовного дела. Все правильно. Суд так и поступил. Зачем ему черным по белому записанное на бумаге с необходимыми обоснованиями, что уголовное дело возбуждено незаконно, что сфальсифицированы основания задержания Грабового Г.П. и постановление о привлечении его в качестве обвиняемого.

Если в уголовном деле есть Заключение, суду для оправдания следователя пришлось бы, например, объяснять: почему следователь в протоколе задержания Грабового Г.П. записал, что на него «указали потерпевшие». Это фальсификация. Уже через несколько часов этих потерпевших не стало, и в постановлении о привлечении Грабового Г.П. в качестве обвиняемого остался один корреспондент Ворсобин В.В., который не мог «претендовать» на роль потерпевшего. Что мог придумать суд, отбрасывая ненавистное слово «фальсификация?» Сказать, что у следователя вышла ошибка? Однако ошибки случаются, если человек чего-то не знал, что-то забыл. Процессуальные документы основываются на материалах уголовного дела. Когда следователь писал протокол задержания, у него не было потерпевших, протоколов их допросов. Был один Ворсобин В.В., обманом попавший на прием к Грабовому Г.П.. Примеры можно продолжать. Их много. Они многотомные. Если не хотеть правды, у суда была одна возможность, и он ее использовал: не приобщать к уголовному делу Заключение научного эксперта.