Российская юстиция как инструмент политических репрессий

В основу настоящего доклада положены обращения и аналитические материалы, поступившие в Общероссийское движение «За права человека», а также данные, опубликованные журналистами и общественными и политическими организациями. Сразу отметим, что в данном докладе мы не касаемся массированной фабрикации репрессий, включая внесудебные казни, многие примеры которых нам известны, на Северном Кавказе.

В Российской Федерации не ослабевая идут политические репрессии, число политзаключенных (имеются в виду только те, кто никогда не прибегал к насилию и не призывал к нему) и лишенных свободы за свои убеждения, политическую и общественную деятельность), либо тех, чье преследования вызвано стремлением государственных ведомств, должностных лиц, усилить свои позиции и контроль над различными сферами жизни, по разным методикам подсчета доходит до 200 человек. Еще несколько десятков находятся сейчас под следствием на свободе, либо осуждены условно.

Мы рассматриваем несправедливые и незаконные решение судов и следствия, когда они делаются в интересах государственного органа или ведомства, либо превратно понимаемой «государственной пользы», в качестве проявлений политической коррупции юстиции. Российские правозащитники считают политическими заключенными не только жертв авторизованных репрессий в отношении оппозиционеров, инакомыслящих, но и жертв политической коррупции.

Характерным примером политического заказа на преследование общественного деятеля является громкое дело екатеринбургского правозащитника Алексея Соколова, руководителя Фонда «Правовая основа», который провел общественное расследование нескольких преступлений силовых структур, включая массовые избиения и убийства заключенных (фильм «Фабрика пыток», слушания по обстоятельствам убийства тюремщиками 4 человек в колонии в Копейске 31 мая 2008 г., расследование причин массовой гибели подростков в давке у дискотеки «Голливуд» в марте 2009 г.) и других, имевших огромный резонанс.

13 мая 2009 г. Соколов был грубо схвачен около своего дома. Соколова обвиняют в совершении 8-ми лет назад уголовных преступлений – на основании показаний заключенных, осужденных за эти преступления, а потом много лет жаловавших Соколову на пытки. После освобождения судом, Соколов был тут же, у ворот следственного изолятора арестован по другому, столь же абсурдному обвинению.

Наиболее известные примеры политической коррупции юстиции — ложные обвинения в шпионаже. Наибольший резонанс вызвали судьбы осужденных на 14 и 15 лет заключения ученых Игоря Данилова и Валентина Сутягина (Сутягину на днях суд отказал в условно-досрочном освобождении). Итогом волны сфабрикованных шпионских процессов последнего десятилетия стал не только невиданный всплеск шпиономании, но и восстановления почти советского уровня контроля спецслужб за международным научным сотрудничеством.

По всеобщему признанию, судебные процессы по делу нефтяной компании «ЮКОС», в первую очередь, оба судебных процесса над Платоном Лебедевым и Михаилом Ходорковским, имели своей целью широкомасштабную трансформацию российской политической системы, а именно: создание финансового фундамента новой спецслужбистской элиты и запугивание крупного бизнеса.

За прошедшие с 2003 года время «дело Ходорковского» мультиплицировалось в преследования по фальсифицированных причинам других предпринимателей, начиная от миллиардера Михаила Гуцериева (компания «Русснефть»), до совсем мелких, вроде издательницы газетки «Судьба Кузьминок» Айгуль Махмутова), менеджеров и корпоративных юристов (два наиболее жутких последних примеров – судьба смертельно больного Алексаняна и потрясшая страну смерть в камере «Матросской тишины» адвоката Сергея Магнитского).

Итогом этих преследований стало коренное изменение общественно-политической ситуации – российский бизнес практически перестал публично участвовать в политике, отказал в поддержке оппозиции и независимым структурам гражданского общества. С целью обоснование резкого усиления контроля МВД за общественной и политической жизнью, манипуляции обществом активно применяется фабрикация дел по политически мотивированному террору. В качестве примера, приведем два эпизода из нашумевших дел:

1) дело о первом взрыве элитного поезда «Невский экспресс» (теракт произошел 13 августа 2007 г.): этнический ингуш Саламбек Дзахкиев, приговоренный к 10 годам строгого режима, был обвинен в перевозке взрывчатки фактически только на основании показаний лиц, говоривших в суде что подверглись пыткам, заодно он был обвинен и якобы в разбойном нападении с целью угона автокрана в 2003 г. (!);

2) дело о взрыве у фонарного столба на Манежной площади в самом центре Москвы 27 декабря 2007 г., в котором был обвинен студент Иван Белоусов, приговоренный к 6 годам заключения. Следствие сочло, что Белоусов действовал, как член русского националистического террористического подполья, поскольку был знаком с некоторыми праворадикальными идеологами. Существует официальная криминалистическая экспертиза МВД, указывающая на то, что приблизительно за полчаса до взрыва кто-то, явно зная заранее о том, будет впоследствии, через час после событий, которые суд счел закладкой взрывчатки, переписал на диск исключительно один момент из всей записи камеры видеонаблюдения – эти две минуты, когда якобы минировали фонарный столб.

Чудовищным по нелепости стало сфабрикованное с помощью ФСБ нашумевшее дело «саратовских сатанистов», когда с помощью психологических (фигурантам прямо на следствии угрожали гомосексуальным изнасилованием) и физических (зверские избиения) пыток удалось состряпать процесс против 25-летнего студента-медика 6 курса Александра Казакова, обвиненного в создании «Благородного ордена дьявола».

На деле это было увлечение молодежи мистикой, и в обвинении не осталось ничего реального кроме сексуального эпизода 3-летней давности.

Самым последним громким скандалом, связанным с политическим преследованием оппозиционеров, стала голодовка, объявленная депутатом Госдумы (фракция «Справедливая Россия») О. Шеиным и еще шестью участниками, в знак протеста против систематической фабрикации в Астрахани уголовных обвинений против представителей оппозиции. Причем, речь идёт об очень умеренной оппозиции, выступающей только против злоупотреблений местных представителей «Единой России».

Если несколько лет назад основанием для целенаправленных политических репрессий преимущественно были следующие: а) участие в акциях гражданского неповиновения вроде символических «захватов» Минздравсоцразвития и Общественной приемной администрации Президента РФ в 2004 году, или протест против высоких цен в ресторанах; б) попытки оказать сопротивление шпане из прокремлевских молодежных организаций; в) банальный подброс наркотиков.

Сейчас политическая юстиция использует для преследования на основании новых обвинений:
а) в разжигание «социальной вражды»; б) в членстве в запрещенных организациях.

Необходимо остановиться на обвинениях в разжигании ненависти, вражды и унижения достоинства по признакам социальной группы (ст. 282 УК РФ). На многих примерах мы убедились, что имеет место необоснованное, нарушающее свободу высказывания политически мотивированные преследований. Статья 29 Конституции РФ гарантируя свободу слова, запрещает пропаганду социальной вражды, не уточняя данное понятие. Однако законодательство РФ не устанавливает критерии «социальной группы» (с точки зрения, различных направлений социологии, под критерии понятия «социальная группа», даже без различения постоянная и временная группа подпадает что угодное). Это создало возможность подменить борьбу с пропагандой классовой ненависти, запретом на любые радикальные выступления протеста. Под понятие социальная группа следствие и суды стали подгонять «менты» (как в деле блоггера Саввы Терентьева), «губернатор и его окружение» (процесс в Екатеринбурге в 2009 г.), «правительство» (как в деле жительницы Хабаровска Натальи Игнатьевой), работники ФСБ (как в деле екатеринбургского коммуниста Андрея Никифорова). В 2009 г. правозащитники обратились по поводу необходимости прекращения выдвижения таких обвинений к Дмитрию Медведеву. Конституционный суд РФ, без рассмотрения, отказался принять жалобу на неконституционность обвинений в разжигание вражды к социальным группам.

Буквально на поток поставлена фабрикация обвинений в членстве в запрещенных организациях. Прежде всего, это обвинение в членстве в Национал-большевистской партии (НБП), основанной Эдуардом Лимоновым. Партия была ликвидирована в конце 2005 г. за участие ее членов в акциях гражданского неповиновения, до этого партии было отказано в регистрации за заявленную программную цель защиты прав соотечественников (русских и русскоязычных) в странах нового зарубежья. При этом, все привлеченные к ответственности были уже членами других партий и организаций, например, КПРФ (как Андрей Никифоров), или широкой оппозиционной коалиции «Другая Россия». Многочисленные подсудимые утверждали, что они являются просто сторонниками доктрины «национал-большевизм», созданной в 20-х годах русским философом Николаем Устряловым. Эта доктрина предлагала реформирование советского коммунизма и никогда не была признана экстремистской.

Другой необоснованного запрещенной организацией является «российская секция» сетевой партии «Хизбут-тахрир аль-Ислами». Российские ячейки этой структуры, очевидно, не имеют никакой организационной связи ни с партией, созданной в 1943 году в арабском мира, ни с одноименными организациями, в Узбекистане и других странах мусульманского мира. Однако большое количество мусульман в России осуждены только за причастность к «Хизбут-тахрир». Необходимо отметить, что призыв к мирному созданию единого наднационального исламского государства должен уважаться в той же мере, как уважается официальная позиция Русской Православной церкви о преимуществе самодержавно-монархического строя над республиканским.

Примером гонений на религиозных диссидентов являются также обыски 19 марта в исламских молельнях в Санкт-Петербурге, преследования епископа Российской Православной Автономной Церкви (РПАЦ) Григория (В. М. Лурье) за то что, он не принадлежит к Московской Патриархии. При этом органы внутренних дел взяли на себя определение того, какие мощи являются подлинными!

Еще одним вызывающим примером преследований за религиозное инакомыслие является уголовное преследование в Тамбове «Свидетелей Иеговы» за разжигание религиозной вражды – их обвинили в том, что они в своих брошюрах поставили под сомнение христианскую Троицу и другие догматы христианства.

На более низком уровне политически мотивированные репрессии проявляются в систематическом привлечение к административной ответственности участников митингов и демонстраций — за якобы неповиновение сотрудникам милиции, поскольку власти убедились, что угроза штрафа в 1000–2000 рублей «за нарушение порядка проведения публичных мероприятий» не способна запугать участников акций протеста. Для фабрикации обвинений, в массовом порядке используются ложные показания в судах сотрудников милиции и заранее заготовленные шаблоны «свидетельских» показаний, которые раздаются бойцам ОМОН и милиционерам.