Время перемен: о дискуссии по докладу ИНСОР

Завершаем публикацию статьи Александра Рубцова (см. «Новую», № 26 от 15.03.2010), в которой автор размышляет, почему увидевший свет в январе доклад ИНСОР о перспективах развития России спровоцировал яростную полемику, не затихающую и поныне.

Медвежья защита, или Удар в спину Путина

Защищать власть не опасно, но выгодно. Нужду в идейных телохранителях подогревают сигналами о нападении. Делается так: игнорируется все конструктивное в докладе и места, с которыми не выходит спорить; выхватываются пункты, отличные от позиции власти. Вывод: враги готовят украинизацию и жгут родную хату. Доклад - прямая альтернатива режиму Путина и даже Медведеву (выборы губернаторов).

С президентом проще. Сигналы о том, что ИНСОР перечит своему главному попечителю, не сработали: с чем-то согласен, с чем-то нет. Реакция сугубо цивилизованная: если эксперты лишь повторяют мнение начальства, зачем они нужны? Экспертиза не госслужба, партийной дисциплине не подчиняется. Увидевшие в этом крамолу публично заявили: а вот мы ничего своего себе не позволяем. Там им и место.

Хуже с премьером. Из «защиты Путина» получается тоже донос, но уже на самого лидера нации. Если эта пародия на доклад разворачивает страну вспять, значит, исторические деяния Путина сводятся к назначению губернаторов, продлению сроков и зажиму ТВ. Как ни относиться к ВВП, это его мельчит.

То же с аргументами: кампании «под ключ» отдадут власть на местах в руки финансовых или криминальных группировок, и это развалит страну. При Ельцине проблемы были, но страна не развалилась. Значит, режим Путина слабее режима Ельцина? И почему РФ не развалили выборы глав субъектов Федерации? Если группировки на местах победят в честных выборах, чего стоит «Единая Россия», не способная провести своих даже с политическим весом ВВП и административным ресурсом? Если же выборы нечестные и народ можно купить, чего стоят избирком, прокуратура, МВД и ФСБ, не способные пресечь такие покупки по закону и на корню? Если реальная демократия отдаст власть бандитам, значит, бандиты есть и режим Путина-Медведева терпит бандитизм между выборами и вне политики? Либо мы строим страну, в которой свобода возможна, - и тогда ИНСОР прав (его «завтра»- XXI век). Либо мы смиряемся с тем, что делает свободу в нашей стране опасной, - и тогда несвобода делает власть иллегальной, а неполитический бандитизм - системным. А там и политический.

Защитники авторитаризма проговариваются: про себя они считают эту власть слабой. Для резких ответов они выдергивают детали - от главных претензий они защитить не могут. Я всегда подозревал, что у любителей сильной руки слабое очко.

«Черный» сценарий: диагноз или приговор

Упор на отдельные узлы политической конструкции - от политизации сознания. Судьба ЕР затмила судьбу РФ: партии Грызлова доклад предрекает всего лишь конкуренцию, тогда как стране - то, что философы называют «кирдык».

Утверждается, что ИНСОР провоцирует крушение режима и развал государства, иностранный диктат и дезинтеграцию. Это и в самом деле заимствование: взяты элементы жесткого сценария... из самого же доклада. Но там экстремальный сценарий куда сильнее: потребительский коллапс и рост социального недовольства, открытые формы протеста; острый политический кризис с плохо предсказуемыми последствиями для государственности; новый исход из страны продуктивной части населения (утечка «человеческого капитала» - главного ресурса модернизации); консервация технологического отставания; провалы во внешней политике и обороне... Все это тоже свалить на доклад хотелось бы, но нельзя: слишком узнаваемо и по источнику, и по жизни.

«Черный» прогноз - не новость. «Следуя этому (инерционному. - А. Р.) сценарию, мы... не сможем обеспечить ни безопасность страны, ни ее нормального развития, подвергнем угрозе само ее существование». Это Путин. Медведев говорит о «тупике», о «выживании». Мы просто всерьез расписали «угрозу существованию», «тупик». Нынешний кризис, съевший треть Стабфонда, - скромная репетиция обвала. Но этого в докладе не заметили, угрозу государству увидели в возврате к Конституции.

Максимум, что пока угрожает власти, это легкое снижение рейтинга от нелегкого повышения порядочности. Угроза нависает, но над политической обслугой, которая без административного ресурса не может. Секрет не в том, что власть в телевизоре лучше, чем в жизни, а в том, что этот пиар эффективен только в тепличных условиях, когда полно средств и нет оппонентов. Другим рот затыкают, защищая не Путина, а себя, синекуру. Это, господа премьеры, называется неспортивное поведение. Наши политтехнологии так убоги, потому что работают вне конкуренции. Хорошая позиция: не трогайте нас, а то стране конец!

Есть и честный алармизм. Плохой сценарий «ЗаМодернизации» слабее, чем у ИНСОР, но чернее черного тем, что безысходен: мы отстали во всем, никто ничего делать не будет, модернизация обречена. Такой приговор (помимо взывания к духу ушедшего детерминизма) заживо хоронит еще живое, вопреки всему способное на конкуренцию и даже на лидерство.

При всех ограничениях нашего положения и амбиций необходима настройка сознания и институтов на максимум движения вперед. Чем амбициознее замах, тем правильнее будут реформы. Это даст шанс оставшемуся постиндустриальному потенциалу, но и реанимации производства.

Главный рецепт здесь одинаков - демонтаж систем сдерживания (прежде чем давать обороты мотору, сначала лучше разблокировать тормоза). В любом случае надо работать на самый позитивный шанс. Только так можно будет выяснить, на что в действительности способна страна, если ей не мешать отсталым менеджментом и паразитарными обузами. Этика ненасилия над будущим требует, чтобы мы оставили потомкам не свое готовое решение, каким бы мудрым оно ни казалось, а право выбора. Как говорил С. Чижков, будущее - приватное пространство других поколений. И не надо сковывать его своей ограниченностью.

Наконец, есть врачебная этика: диагнозом можно добить пациента. Особенно если ему профессионально и со вкусом описывать, насколько летальны его перспективы и как мучителен будет уход. Такая этика не приукрашивает реалии, но требует понимания, что и зачем мы говорим и к чему это ведет. Если страна обречена, рациональная стратегия власти должна строиться на глубоком (до дна) разграблении «трофейной территории», пока обвал не просигналит о времени отбытия на запасные аэродромы. Наивно думать, что эту идею кому-то надо подсказывать.

Не менее опасны запоздалые гимны технократии, обычные в рецептах модернизации «по-восточному». Страна входит в очередной мегапроект, когда техногенная цивилизация пересматривает собственные основания. В духе века - отказ от плоского технократизма, уважение к гуманитарной составляющей, понимание «цены ценностей». Сказано: XXI век будет веком гуманитарных наук - или его не будет вовсе. Такова главная инновация времени. Умные экономисты это поняли. Переоценка ценностей состоялась: гуманитарный блок вышел на первый план. Креативный потенциал уже стал главным ресурсом. Достоинство и свобода теперь и впредь ликвидны и конвертируемы.

Это не отменяет самоценности человека для либералов, но утверждает ее даже для вменяемых палеоконсерваторов.

Шаг назад? Два шага вперед!

Доклад ИНСОР и в самом деле вернул страну в недавнее прошлое - в большую дискуссию по базовым вопросам. Поверх полемики в формате «от любви до ненависти» уже появляются аналоги: Явлинский и Ко спешно опубликовали тезисы своего будущего доклада о будущем (очень похожие на цитаты из текста ИНСОР, что уже ценно). И эта инициатива явно не последняя. Даже если в ответ не последует ни одного внятного проекта авторитарной модернизации (но своего, развернутого, честного и без иллюзий), уже это будет шагом вперед. Продолжение следует.

Возврат сам по себе - не криминал. Если человек забрел в тупик, ему надо либо разворачиваться, либо биться о стену.

Свободу можно не любить (хотя это пошло) - но в нашем положении это уже ничего не меняет. Мы живем в стране исторических перевертышей. Триумф советской идеологии выработал в обществе идеологическую идиосинкразию: теперь у каждого постсоветского интеллигента при слове «идеология» рука сама тянется к тяжелым предметам. Сросток партия-государство уничтожил государство как самостоятельный институт. Без «Партбилет на стол!» эта система не работает, а настоящих партбилетов нет, отсюда - функционеры в штатском. Советский коллективизм сделал коллектив прямой и явной угрозой человеку - и теперь нормальному общежитию нам впору учиться у атомизированного Запада.

Нас пытаются вернуть в несвободу, к которой мы теперь готовы еще меньше, чем к свободе. Это - расплата за XX век, наказание свободой. На этот раз нас никто не спрашивает: после мрачной пьянки не надо стенать о неготовности к похмелью.

Разговор о модернизации всерьез меняет сам тип отрезка истории, которому мы принадлежим и который предстоит пройти. Страну, уже в который раз выпавшую из потока современности, вновь приходится делать современной - специальными усилиями и чуть ли не против воли. Мы опять ввергаемся в исторический водоворот, миновать который нельзя, но из которого неизвестно куда вынесет. У нашего времени возникают хорошо известные аналоги - времена перемен. Для историка или футуролога это интересно, но такие аналогии особенно пугают в стране, измученной модернизациями «через колено», революциями, крутыми реформами. Однако от потрясений в истории не спрячешься методом страуса: пол в клетке бетонный. В словах о том, что России нужны десятилетия спокойного развития, красиво прозвучавших из Кремля, есть своя правда, но и часть мудрости. Пока наше «спокойное развитие» прямиком ведет в болото, в то время как другие страны проносятся мимо, одни - в лидирующем отрыве, другие - в догоняющем рывке. Судя по истории российских трагедий, выход из застоя у нас как раз и не бывает спокойным. Именно за расслабленность страна платит катаклизмами, за провалы в эволюции - революциями. Спокойное развитие - не благодать, которую в истории в любой момент можно себе присвоить. Это награда за труд - и уж никак не производное исторической лени. Право на спокойное развитие зарабатывают, чего мы пока не сделали и не делаем. Наоборот, кредит исторического покоя для России уже сейчас невелик и катастрофически сжимается.

В начале прошлого века Г. Флоровский написал пронзительные слова: «И вдруг все стало очень серьезно». Новый век тоже начинается для России не с шуток. Исторический выход с каждым годом становится все более похожим на разворот в тупике.

Чем раньше это признать, тем больше вероятность, что у нас возникнут некоторые шансы на появление отдельных поводов для умеренной надежды...