Современная религия как игра

Наверное, каждый атеист в своё время задавался вопросом: почему, несмотря на явную иррациональность и необоснованность религиозных взглядов на мир они до сих пор живут и пользуются популярностью, причём вовсе не только у людей невежественных, но и вполне интеллектуальных, которые должны были бы понимать эту иррациональность и необоснованность?

Почему в голове у современного человека могут уживаться научные взгляды, иногда самые передовые, и совершенно иррациональные, алогичные?

Французский антрополог Леви-Брюль полагал, что мышление древнего человека — «пралогическое», то есть безразлично к логическим противоречиям. Поэтому-то нестыковки в священных книгах древних и не беспокоили: рамках одной мифологии могли встречаться многие противоречащие друг другу варианты, скажем, этиологических мифов, но в сознании древнего человека принцип «или-или» не работал: он верил во все мифы данного сообщества.

Но сознание современного, по крайней мере, образованного человека достаточно рационально, чтобы отвергать явные несуразицы. Критическое мышление не применяется именно к религии.

На мой взгляд, решение данного вопроса состоит в том, что религиозность у современного более или менее образованного человека лежит вовсе не в той же плоскости, что и научные знания об окружающей действительности или наивные верования о мире людей невежественных.

А именно: религиозная картина мира вовсе не представляет собой разновидность знаний.

Религия — игра на всю жизнь

Скорее, это диспозиция и правила игры, наподобие ролевых или компьютерных игр. Но такой игры, в которую можно играть всю жизнь и которая пронизывает собой всю жизнь.

А ведь культура постмодерна, собственно, превращает в игру всякое поведение индивида в современном обществе. Бизнес, политика, общественные движения — всё это совершается ради получения социальных статусов и при реализации социальных ролей, которые можно сопоставить со статусам «ролёвок». Только действуют «реальные» статусы и роли на большем пространстве, для большего количества людей и продолжительное время.

Удивительно ли, что постмодернистская культура, проводником которой служит реклама, уже во многом перемолола и такой консервативный институт, как религию?

Игра — это вовсе не всегда нечто несерьёзное или нежизненное для человека. Разве актёр в образе несерьёзен? Или писатель, описывающий вымышленный мир, разве он не живёт в этом мире, когда его описывает?

А ведь религия как раз и населяет привычный нам мир множеством иных персонажей и существ, вводит сверхъестественное в привычное и естественное.

Как если бы персонажи Толкиена или, скажем, «Аватара», жили рядом с нами.

И игра эта, как и прочие игры, даёт человеку немало позитивного (во всяком случае, при взгляде с его субъективной позиции).

Сыграем в веру

Попробуем встать на позицию верующего. Что приобретает верующий человек в том же православии?

Главное, он приобретает веру в Бога. А это значит, что он никогда не будет одинок в этом мире. Ведь Бог постоянно рядом. Более того, окружающая действительность оказывается вовсе не равнодушной и тем более не враждебной к человеку. Каждый момент в этой жизни создан любящим Богом для человека. Поэтому, что бы в этой жизни не случилось, верующий знает: Бог рядом, всё идёт так, как надо, ситуация дана для его же блага. Никто не в состоянии причинить верующему зло, потому что зла, собственно, нет (онтологически), зло заключается лишь в его собственном забвении Бога. Помни о Боге всегда и всегда для тебя будет благо. Люди и духи не в состоянии причинить тебе зло, если ты сам не отвратишься от Бога. Страдание злом не является, оно дано для очищения человека.

Верующий восхищается божественным творением, видя в нём проявление Разума, Любви и Красоты Божества.

Верующий может молиться Богу и получать тем самым утешение и прощение, он молится и чувствует прикосновение Духа Святого, его сердце радуется в молитве. Он видит чудо в Таинствах и обрядах, верит, что они ему помогут — если, конечно, у него достанет веры, автоматически они не будут действовать, потому что Бог — Личность. За каждый событием в мире верующий видит чудо, потому что именно Бог связывает события таким образом, что они идут человеку на пользу. Нет ничего бессмысленного, смысл есть во всём, всё имеет значение, адресованное именно ему, человеку. Как бы он не поступал, как бы не жил, пусть даже очень бедно или тяжело, ничего не безнадёжно, никаких потерь нет и быть не может, ибо всё, в конечном счёте, ведёт к спасению его души, а это самое главное в этой жизни. Раз жизнь сложилась так, значит, так и надо, и это хорошо, это наилучший вариант, который мог бы быть, поскольку всё, что Бог творит, он творит ко благу – и в целом, и в частностях.

Верующий знает, что никогда не умрёт, не умрут и все любимые им люди, да и вообще все люди бессмертны. А следовательно, верующий утешается, когда ему приходится скорбеть о смерти родных и близких. Смерть — только временное расставание с ними.

Кроме того, он убеждён в воздаянии за добро и зло - как на Земле, так и после смерти, и в установления справедливости как в загробном мире, так и на Земле после Второго Пришествия Христа. Поэтому его мало беспокоят злодеи — Бог их в любом случае накажет, не сейчас, так потом, их, скорее, можно только пожалеть. Ну а сам верующий надеется, что Бог простит его грехи, если он будет искренен с Ним и искренне будет хотеть жить правильно, хоть и не всегда сие может получаться.

Верующий испытывает возвышенное чувство умиления перед святыми людьми и предметами, перед Священным Писанием.

Его нормы поведения непоколебимы, он не знает сомнений в божественных заповедях, потому что они даны тем самым добрым Богом, с Которым он в постоянном контакте. Ну а если возникнет трудная ситуация в применении этих заповедей, он может обратиться к своему духовнику или даже святому старцу, обладающему даром прозрения.

Именуя себя верующим, он небезосновательно надеется встретить единомышленников, людей со взглядами, подобными его взглядам, то есть чувствует себя частью единого целого, Церкви.

Это, конечно, не исчерпывающий список всех «благ», предоставляемых верой, но то, что сразу приходит в голову.

Ну вот, а потом приходят атеисты и говорят, что всё вышеперечисленное – ерунда и выдумки, никакого Бога нет вообще, в жизни немало бессмысленного, чудес не бывает, на земле полно зла и конца ему не видно, нравственные нормы относительны, никакого воздаяния нет и не будет, после смерти ждёт, скорее всего, полное исчезновение, так что родные и близкие и сам человек исчезают навсегда, а люди ошибаются, в том числе святые старцы, причём некоторые из них — попросту обманщики.

И всё это так даже не потому, что доказано отсутствие Бога, а просто потому, что не доказано Его существование ограниченным человеческим разумом. К тому же сколько всяких выдающихся и интеллектуальных людей веровало и верует. Сам этот человек, допустим, не может опровергнуть возражения атеистов, но возможно, лишь из-за недостаточной образованности, плохого знания каких-то фактов. Не лучше ли просто поверить, что эти верующие интеллектуальные люди правы? А сомнения вселяются в человека злыми духами, старающимися его искусить. Духи эти и через атеистов действуют.

Так стоит ли удивляться, что верующий будет до последнего держаться своей веры, сколько его рационально не опровергай?

Границы религиозной игры

Тем более, что вера эта вовсе не столь уж глобальна, чтобы приводила к радикальному искажению взглядов на мир. Обычно верующий, даже вполне убеждённый, играет в религию на довольно ограниченном временном интервале и часто даже на ограниченном пространстве.

Утренняя и вечерняя молитва, молитва до и после еды, какие-то фрагментарные размышления о Боге в течение дня и походы в храм в выходные. А всё остальное время он живёт так же, как и прочие люди. Он вынужден думать о работе, транспорте, о семейных проблемах так же, как и все.

Но только к этому добавляется в некоторых случаях особый язык, особые привычки (скажем, не смотреть телевизор. Но не смотреть телевизор могут и атеисты). Только кажется, что верующий верует всегда. Возможно, верующему бы и хотелось, чтобы так было. Но правда состоит в том, что о Боге он очень часто попросту не помнит — голова другим занята.

Отсюда естественное желание, чтобы вся окружающая действительность о Боге напоминала, поэтому призывы атеистов к светскости, осуждение клерикализма воспринимается часто в штыки. Хорошо бы сделать так, чтобы всё вокруг было унизано символами религии, тогда забыть о Боге будет сложнее. Хотя это кажимость, конечно. Человек ко всему привыкает и перестаёт обращать внимание на любой антураж. Даже если бы на улицах вместо рекламных щитов были развешены стихи из Евангелия, люди бы их скоро перестали замечать. Не думают же о Боге люди, говоря «спасибо», сколько бы верующие не указывали на этимологию этого слова.

Религиозное шутовство

Отсюда проистекает любопытное явление: желание взорвать привыкание к религии, монотонность, шокировать публику. Это использование рекламных механизмов.

Популярная фигура в Церкви сейчас уже не священник - строгий и справедливый пастырь, знающий \"как жить\", не тихий молитвенник и тем более не скучный требоисполнитель.

А священник-клоун, священник-провокатор, священник-шоумен, юморист-хохмач, шут и лицедей, который \"классно отжигает\".

Этот священник напрочь лишён обычного мазохизма «смиренности», которая ещё по старинке полагается непременным атрибутом духовного сословия и даже христианства. Мол, ударили тебя по одной щеке – возведи очи горе и подставь с грустью другую, авось мучители одумаются.

Ничего подобного. Модернизированный священник постмодернистской эпохи, воплощение которого мы видим и в интернете, и на телеэкране, и в прессе, совершенно не такой. Он не защищается, он нападает, дерётся отчаянно, как д\'Артаньян и Дон Кихот Ламанчский одновременно, ёрничает и насмехается над тем самым имиджем «духовности», покорности и смиренности, который ему стараются приписать.

Современный священнослужитель говорит сплошь парадоксами, сыплет прибаутками и метафорами, как Андрей Кураев, он снимается в кино и лицедействует в жизни, как Иван Охлобыстин, гоняет на мотоцикле и принимает участие в рок-концертах, как Сергий Рыбко.

Сотни священнослужителей сидят в блогах, пишут «па олбански», ругаются, в лучшем случае, заменяя непечатные термины печатными эвфемизмами и совершенно пренебрегая какой-либо политкорректностью.

Им подражают и православные миряне, «отжигая» не хуже батюшек, с успехом играя православными штампами, будируя и забавляя публику заведомо абсурдными предложениями, наподобие известного православного публициста Дугина, предложившего, ни много, ни мало, запретить интернет и не где-нибудь, а в своём собственном блоге: \"Я думаю, что Интернет стоит запретить. Потому что он ничего хорошего, как явление, не дает. Многие уже священники не причащают людей, которые смотрят телевизор. Телевизор, потому что, на самом деле, до Интернета пока не дошли, потому что верующие говорят: а мы смотрим там православный календарь – Андрей Кураев, заходим и читаем. Это отговорка\".

Привлёк внимание публики, правда, ненадолго. Теперь он уже снова «отжигает», говоря о том, что надо ввести обязательный пост для всех, а нарушителей наказывать.

Жизнь — это представление!

Постмодернистский характер современной религиозности переносит акцент с личной, сокровенной \"духовной жизни\" на презентацию. Важно уже не пережить, но изобразить религиозную жизнь.

Отсюда выход на первый план таких, казалось бы, глубоко вторичных для классической религиозности вещей, как результаты социологических опросов и милицейской статистики: сколько россиян сказали о себе, что они \"православные\", сколько посетили храмы на тот или иной праздник, сколько изъявили желание поститься, какой процент и как будут поститься, какова динамика. Иерархи увлечённо оперирующие этими цифрами, становятся подозрительно похожими на аналитиков отделов рекламы, просчитывающих успех той или иной кампании.

Однако большинство людей, называющих себя православными, превращение религии в бизнес-проект никак не затрагивает и раскрутка соответствующего бренда осуществляется как побочный эффект самопрезентации. Важна сама по себе идентификация себя как \"верующего в Бога\", \"православного\", \"постящегося\", \"молящегося\" и пр. причём совершенно не обязательно в сходном кругу. Напротив: представление себя в кругу \"иных\" лишь ярче выражает собственную неповторимость, придаёт ценность неким сокровенным \"познаниям\" (тогда как в дискурсе с себе подобными они могут выглядеть довольно скудно). Отсюда тяготение к полемике, к убеждению и проповеди \"заблудшим\". В этом плане РПЦ практически добилась того, что давно достигли протестанты: каждый верующий - проповедник, каждый готов спорить и убеждать.

И более того: сейчас РПЦ пока ещё в моде, а жизнь церковным кругом представляется немалой части населения довольно интересным аттракционом.

С большим энтузиазмом множество людей крестятся, окунаются в прорубь и даже играют в христианские компьютерные игры.

Надо, однако, верующим (и в том числе церковным иерархам) отдавать себе отчёт в том, что мода - штука капризная и её необходимо постоянно возгревать в жанре масскульта - \"бомбами\", скандалами и сплетнями, эпатирующими фигурами и новыми брендами. А для этого требуется создание целой индустрии религиозных событий и фабрики звёзд. Уровня же самодеятельности, даже сетевой, тут категорически недостаточно.

В противном случае, \"80% православных\" станет попросту скучно, и они начнут играть во что-то другое, предоставив размножившемуся клиру сомнительные функции местоблюстителей былого религиозного возрождения.

Играем, но не заигрываемся

Но пока что шутовство пронизывает современное православие, превращая его, даже помимо воли иерархов, в тотальный карнавал, в сплошной перформанс.

Даже более или менее серьёзные угрозы свободе слова стараниями верующих блоггеров выходят каким-то фарсом, и трудно удержаться, чтобы не «валяться пад сталом». Вот известный нашумевший топик о контроле над интернетом:

Для защиты интересов миллионов верующих Игорь Зотов предлагает известные варианты решения проблемы:

1. Обратиться к законодательной и исполнительной власти с просьбой ускорить принятие Закона «Об Интернете» и других смежных законодательных актов. В том числе, приравнять блоги к СМИ. Тогда владелец блога будет иметь не только право говорить, что ему хочется, но и обязанность отвечать за содержание своего блога.

Сам Зотов планирует сделать обращение в ближайшее время.

2. В качестве прецедента необходимо проверить высказывания блогеров против РПЦ и православной веры на предмет экстремизма, оскорбления чести и достоинства представителей церкви и верующих.

Обращаюсь ко всем пользователям Интернета с просьбой подсказать блогеров, чьи высказывания против РПЦ и православной веры содержат, по Вашему мнению, признаки экстремизма, оскорбления чести и достоинства представителей церкви и верующих.

Естественно, что в блог зачастили «богохульники», заявлявшие, что их журнал содержит всяческие нападки на РПЦ и просившие вписать их в почётный список вместе с лидерами рейтинга.

Автор текста, похоже, с чувством глубокого удовлетворения воспринял результаты очередного перформанса...

Но разумеется лидером по различным «богохульствам» в блогах было и остаётся сообщество «антирелиджн» с изображением весёлого постмодернистского Христа из фильма «Догма» на юзерпике.

Так постмодернистская религиозность, собственно, уничтожает почву для атеизма, ну или, если угодно, превращает атеизм в аналогичный постмодернистский перформанс (наподобие выставки \"Осторожно, религия!\", поэтому общественный резонанс и конечное решение по ней Европейского Суда по правам человека мне представляются чрезвычайно важными).

Ведь если сам верующий в глубине души (но, разумеется, не публично — публично он будет с гневом сие отрицать, что, однако тоже входит в условия игры) признаёт, что его вера есть игра и искусство (\"просто мы так играем\"), то какая бы то ни было рациональная критика сего действа исключается. Игра не может быть \"неистинной\", а искусство не может быть заблуждением.

Если представить себе зрителя, который в разгар спектакля вдруг встанет и заявит: «граждане, это всё обман, перед нами не настоящий Гамлет, а актёр Иван Иванович», то выведут из зала, думается, вовсе не «обманщика» Ивана Ивановича... Хоть формально зритель, в общем-то прав...

Максимум, игра может кому-то показаться скучной, или вызывающей отвращение и неприязнь. А искусство - второразрядным, посредственным.

Но тут уж велика доля субъективизма.

Правила для игр

Поэтому в принципе, в современном обществе постмодернистская религиозность могла бы реализовываться сколько угодно широко и без проблем, не вызывая никаких протестов.

Но: при нескольких важных условиях. Хотя бы двух.

Прежде всего, при наличии светского государства, держащего нейтралитет в плане мировоззренческих игр граждан и поддерживающего правовые нормы. Каждый играет в своей песочнице, и не надо ни мне, ни моим детям навязывать чужие игры и затаскивать меня в чужую песочницу.

Взаимной толерантности. В своей песочнице я имею право делать всё, что угодно (в рамках закона), включая насмешки над тем, что делают в других песочницах. Но я не имею права проделывать то же самое в чужой песочнице и тем более вовлекать кого-то в коммуникацию по этому поводу.

Сейчас же в России мы наблюдаем редкостное смешение постмодернистского культурного плюрализма и совершенно замшелого, восходящего к средневековью, эксклюзивизма.

Это уже не смешно и это не игра, когда люди приговариваются по ст. 282 за разжигание вражды к самим себе, хотя сие действо и может, конечно, показаться постмодернистским театром абсурда.

Игры хороши и позволительны, когда они не нарушают права и свободы людей.

Переступать же эту грань чревато прежде всего для самих игроков, поскольку тогда может наступить черёд «игр без правил», взаимного неуважения, где исход может оказаться далеко не самым благостным для общества в целом.