Дает ли современная школа знания?

Принято считать, что в современную светскую школу детей посылают за знаниями, то есть за сведениями, полученными научным путем и прошедшими проверку практикой. На них, знаниях, обретенных в школе, и базируется мировоззрение большинства наших сограждан.

Мировоззрение или то, что его заменяет. Ведь не каждая гусеница превращается в бабочку, иная так гусеницей и умрет, другая обернется куколкой, да и уснет вечным сном. Вот и до мировоззрения не у всех доходит дело, часто вместо него присутствует некий свод правил, примет и привычек, помогающий оценить ситуацию и свое место в ней не на века – на минуты. Но нам обыкновенно пережить минуту важнее, чем спрогнозировать падение империи лет через двадцать пять, и потому факт, что мировоззрение не вполне сформировано, тревожит не часто. Сойдет.

Но точно ли школа дает знания? Аттестат зрелости и сопутствующие документы удостоверяют, что такая-то или такой-то прошли курс наук, по которым достигли тех или иных успехов в цифровом (3, 4, 5) или словесном («удовлетворительно», «хорошо», «отлично») выражении.

И это замечательно. Вот только сомнение закрадывается – все ли пройденные науки являются науками? Хорошо математике. Школьник буквально на пальцах (вариант – на палочках) проводит эксперимент: что будет, если к одному прибавить один. Смотрит на результат, повторяет, опять смотрит, опять повторяет. Ни протеста, ни сомнений – два, безусловно, два, ничего, кроме двух. То же и в отношении вычитания, деления и умножения. Никто не подвергает сомнению истинность таблицы умножения, поскольку если не всю ее, то основы он подтвердил опытным путем наверное.

Совсем другое дело русский язык. Ладно, М и А дают МА (тут помогает арифметика), а Ма плюс Ма приводят к Мама, это тоже бесспорно. Но почему «Жи» и «Ши» пишутся непременно с употреблением гласной «И», а не «Ы»? Какой такой эксперимент это доказывает? Произнесите хоть пять раз, хоть двадцать пять слово «Жир» – каждый раз услышите звук «Ы». Или слово «Парашют» – какое, к шутам, «Ю»? «У» и только «У»!

– Таковы правила, – говорит Мариванна. – Их умные люди установили, не чета тебе.

– То есть, я должен опираться на чужое мнение?

– Обязан!

Всякие истории о греческих, французских или тюркских следах в нашем языке убеждают мало. Какое мне, первоклашке, дело до галлицизмов?

Запятые – те тоже порой следствие обычая. Классический пример «Казнить нельзя помиловать» пугает своим одиночеством (нет, если подумать, можно найти и иные примеры, так ведь это думать нужно, а кому хочется?)

Уже в девятом классе, занимаясь на заочных подготовительных курсах одного из университетов (курсы очные от Лисьей Норушки находились далековато), я, выполняя задание по русскому языку, заключавшееся в помещении нужных знаков препинания в нужные места, распознал источник, взял книгу, да и расставил так, как напечатано.

Оказалось, ни одного знака верно не выставил.

– То были авторские знаки, – ответил мне заочный консультант, – а ты пиши, как положено правилами.

Ага, подумал я, хорошо быть автором, но дальше развивать мысль не стал. Не хватало мировоззрения.

Собственно, к чему я веду? Орфография и грамматика лежат в орбите Веры, а не Науки. Мы пишем жи-ши не потому, что так диктует природа, а потому, что это предписано некими авторитетами, большинству из нас неведомыми и неинтересными. Веруешь в Жи-Ши, ступай с миром, не веруешь – вон из храма, еретик и неуч.

С этой точки зрения интернет-олбанская орфография есть аналог лютерова движения. По счастью, нравы смягчились, и за нетрадиционное правописание никто Варфоломеевскую ночь или осаду Ла-Рошели устраивать не собирается. Пока. Хотя как знать, отыщется свой Ян Гус или Савонарола, да и начнет священную войну всех против всех.

И тут наступает третья ночь школяра Хомы Брута. История. Является ли школьная дисциплина История наукой, или это опять суррогат веры? Проверяется ли история объективными и независимыми экспериментами, или истинность ее положений основывается преимущественно, а то и исключительно на авторитете Отца Нации? Что есть истина? Первоисточники, текстовые документы? Но представим себе, что после падения Третьего Рима и окружающих цивилизаций (астероид ли, пандемия свиного Альцгеймера или вспышка сверхновой в окрестностях адронного коллайдера) население Земли сократится до миллиона человек, и лишь три-четыре тысячелетия спустя общество разовьется до уровня, позволяющего иметь археологию. И вот те археологи раскопают следующие артефакты: фильм «Матрица», три номера газеты «Правда» за 1938 год и поэтический сборник Гваздевского отделения союза писателей «Тебе, Родина, наши сердца», изданный в 1981 году.

Ужо они понапишут диссертаций о нашей жизни!

Но не логично ли предположить, что современные ученые знают о прошлом не больше, чем археологи пятого тысячелетия постпотопья о нас?

Письменные источники – далеко не главный поставщик сведений. Куда больше хвалебных или ругательных поэм и романов о времени говорят могилы. Каково развитие скелета, состояние зубов, костей черепа, имеются ли множественные переломы, как они срастались, наконец, какие пули в черепах захороненных и где эти пули производили? Специалисту подобные детали говорят о сытом или голодном детстве много вернее, чем сотни стихотворений и картин с девочкой Мамлакат. И о взрослом возрасте тоже. Но покамест историю учат по книгам, а книги пишутся людьми ангажированными (любой из нас ангажирован хотя бы временем), споры ученых будут сродни спорам богословов, а уж простые волонтеры за незнанием риторики будут махать кулаками, и отчаянно махать.

Поэтому к выбору школы стоит подойти, как к выбору веры.

Впрочем, большинство не выбирает ни первого, ни второго. Куда родители отвели, там и выросли.