Антиконституционные изобретения российского правосудия

Наша российская Конституция 1993 года – один из самых совершенных законов России. Однако в повседневной жизни она нарушается повсеместно. Основной закон государства властные чиновники превратили в какую-то Инструкцию, которую можно в зависимости от обстоятельств личной заинтересованности изменять, как душеньке этого начальника захочется.

Я не буду много философствовать по этому поводу, а перейду, как всегда, к конкретным примерам. И обращусь к той сфере, которую простому человеку изменить невозможно, как бы там закон не нарушался. Сфера эта – российское правосудие. Прежде всего, уголовное правосудие, связанное с лишением человека свободы. Чтобы там ни творилось, почти невозможно изменить приговор, вынесенный судьей от имени государства и оставленный в силе кассационной инстанцией. Зная это, судьи безответственно идут на нарушения прав и свобод граждан, гарантированных главным законом государства – Конституцией России.

Приведу примеры:

1. Часть 2 статьи 50 Конституции Российской Федерации гласит: «При осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона». А так как доказательства следователями часто фабрикуются, получаются с явными нарушениями федеральных законов – Уголовно-процессуального кодекса РФ, «Об оперативно-розыскной деятельности» и других, то судьи, чтобы не выносить оправдательных приговоров, а также чтобы указанные недопустимые доказательства все же положить в основу своего решения, идут на такие мошеннические уловки, что их формулировки не укладываются в рамки человеческой логики. В российском правосудии появилось такое антиконституционное изобретение, как возможность нарушать федеральный закон «несущественно». Происходит это так. Рассматривается уголовное дело, где основные доказательства получены с явным нарушением УПК РФ (например, по делу несовершеннолетней Бойко О.Ю., в нарушение ч.3 ст.184 УПК РФ, личный обыск девушки проводили мужчины). Конституция РФ указывает, что в случае нарушения положений федеральных законов, полученные доказательства не допускаются к их использованию при осуществлении правосудия. Получается, что Бойко О.Ю. должны были оправдать, так как в ходе именно указанного личного обыска у нее якобы обнаружена главная улика. Но разве может освободить человека наша Фемида, привыкшая давить человека даже по косвенным доказательствам? Вот судьи и изобрели выход из положения. По их мнению, оказывается, федеральные законы можно нарушать «существенно» или «несущественно». Если суд увидит, что нарушение федерального закона есть, но напишет, что оно «несущественное», а значит – человеку сидеть в тюрьме. Чисто с человеческой логики непонятно, откуда исходит это изобретение. Нарушение федерального закона либо есть, либо его нет. Если есть, то на основании Конституции его нельзя положить в основу приговора либо иного судебного решения. Как можно нарушать федеральный закон «несущественно»? Это же федеральный закон! Нельзя же написать, что женщина «очень беременна» и «немножко беременна», что по логике тех же судей означает: считать совсем не беременной, если она беременна немножко.

К величайшему сожалению, указанное выше изобретение о том, что федеральный закон можно нарушать, правда, указывая, что он «нарушен немножко», «несущественно», узаконено в России высшей судебной инстанцией – Верховным Судом Российской Федерации.

А это привело не только к игнорированию положений Конституции России, но и к тяжким последствиям – тысячи невиновных, которые должны быть отпущены на свободу, оказались в местах лишения свободы.

2. По тем же причинам в России появилось еще одно изобретение правосудия: судить одного человека как «организованную преступную группу», а то и «преступное сообщество». Видимо, исходят из сказок и былин, что один может стоить десяти воинов. Особенно, если он оказался неугоден властному чиновнику.

А для того, чтобы человека осудить по признаку «совершение преступления в составе организованной группы» (или преступного сообщества), судьи придумывают, что остальные лица якобы не установлены. При этом пишут свои сказки даже тогда, когда об этих «других лицах» никто и не упоминает. Таких дел тоже набирается по России превеликое множество. При этом судьи грубо игнорируют положения ч.4 ст.7 и ч.4 ст.302 УПК РФ, запрещающие выносить обвинительный приговор на предположениях. Так, по делу Г.П. Грабового не только суд 1 инстанции – Таганский районный суд города Москвы, но и судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда как кассационная инстанция указали, что Грабовой один не мог совершить всех вменяемых ему преступлений, а следовательно, действовала якобы «организованная преступная группа». Просто чудовищная формулировка, если учесть, что по делу не проходит больше ни одного лица, в чьих действиях был бы установлен состав преступления! А как следствие этих предположений-сказок судей человек на длительное время помещен за колючую проволоку. Надеюсь, что надзорная инстанция исправит этот бред.

Можно говорить о повсеместном игнорировании судьями положений ч.3 ст. 49 Конституции России, где указывается, что все «неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого». А в нынешней России твердо укоренился судейский принцип: «Лучше посадить 10 невиновных, чем освободить одного виновного». Можно было бы привести еще множество подобных игнорирований принципов российской Конституции, которые имеют очень тяжкие последствия для народа.

Прискорбно то, что многочисленные нарушения Конституции, игнорирование ее требований воспитали в чиновниках и граждан не очень уважительное отношение к основному закону государства. Поэтому так безропотно были восприняты изменения в Конституцию РФ касательно сроков увеличения президентских и депутатских полномочий в ноябре 2008 года. Люди не стали противиться, ибо привыкли к постоянным изменениям в Конституции. Коль ее можно менять, то это значит, что властные чиновники поставили себя выше Конституции РФ, принятой всем народом России. Таковы нравы нынешней жизни. «Какая польза в напрасных законах там, где нет нравов?» – писал Гораций. Изменятся ли нравы наших российских судей? Или судебная система требует глобальной замены кадров? На последний вариант, как на возможное изменение в судах к лучшему, указывают, судя по данным опросов, подавляющее большинство граждан России.