Радикальный ислам в Центральной Азии

Радикальный ислам всегда был фактором нестабильности в Центральной Азии. В 90-х годах прошлого века именно он использовался руководителями региона для того, чтобы их коллеги из развитых стран обратили свой взор на центрально-азиатские проблемы.

В то же время отношение Запада к проблеме радикального ислама претерпело различные этапы своего развития: от полного неприятия угрозы до осознания рисков, связанных с ним.

При этом, давно стерлась разница между настоящими исламскими экстремистами и людьми, никакого отношения к ним не имеющими. В частности, узбекский президент Ислам Каримов активно использует фактор исламского экстремизма в своей нескончаемой борьбе с инакомыслием. Казахстанский президент Нурсултан Назарбаев считает, что исламский фактор не может пустить корни в стране, где титульная нация никогда не отличалась сверхнабожностью. Поэтому его личная война с исламскими радикалами не напоминает борьбу за выживание. Киргизский лидер Курманбек Бакиев, позволивший \"Хизб-ут Тахрир\" спокойно работать внутри страны, всем своим видом показывает, что главной мишенью исламских радикалов не может быть ни он сам, ни Кыргызстан в целом.

Хеч кимга бермаймиз сени, Узбекистон!

(Никому не отдадим тебя, Узбекистан!)

Эти слова из ура-патриотической песни, исполненной узбекской эстрадной дивой Юлдуз Усмановой, как нельзя точно отражают то, что думает по поводу радикального ислама Ислам Каримов. Ему, чтобы установить персонифицированную власть в стране с 28-миллионным населением, пришлось пройти \"огонь, воду и медные трубы\".

Вообще, период с 1985 года, когда фактически начался период распада СССР до 1991 года ушел на то, чтобы осмыслить главное: как дальше жить и как дальше быть. Привыкший исполнять чужую волю в структурах советских министерств Ислам Каримов не мог понять как эффективнее руководить государством, которое еще совсем недавно было союзной республикой, управляемой из единого центра в Москве.

Противодействие Мухаммаду Салиху и Абдурахиму Пулатову из партий \"Эрк\" и \"Бирлик\" (первыми и последними в истории Узбекистана оппозицинными властям партиями), а потом и открытая политическая борьба против первого из них за президентский пост, вынудили Каримова придумать более-менее оправданное обоснование гонений на оппозицию.

Им и стало начало борьбы с радикальным исламом в Узбекистане. Сегодня мало кто задается вопросом, откуда появились экстремистские течения типа \"Исламское движение Узбекистана\", \"Хизб-ут Тахрир\" и многие другие. Большая часть экспертного сообщества считает их зарождение естественным ответом на террор, инициированный узбекским президентом. Сомневаться в этом не приходится, ибо многие радикальные исламистские движения ставят перед собой цель устранить Каримова и установить халифат в Средней Азии.

Противники этой точки зрения могут возразить: мол, Каримов и Узбекистан стали целью экстремистских организаций в силу географического расположения страны как раз между Афганистаном (всемирно известным центром концентрации радикальных идей) и всем остальным миром. Аргумент буферной зоны не выдерживает никакой критики. Хотя бы потому, что в 1999 году во время Баткенских событий боевики прошли через территорию Кыргызстана в Узбекистан. Если бы острие недовольства боевиков было направлено на весь регион в целом, они спокойно могли бы сделать целью своей вылазки как Таджикистан, откуда начали свой поход, так и Кыргызстан, через который двигались транзитом. Причем, с точки зрения устойчивости оба эти государства предпочтительнее Узбекистана, имеющего в своем распоряжении самую эффективную в регионе армию и самые многочисленные силовые структуры.

Серия взрывов в Ташкенте, террористические атаки на республиканскую прокуратуру, андижанские события 2005 года - все это свидетельствует лишь об одном: исламские радикалы взяли под прицел именно Каримова. А причиной всему то, что узбекский президент возвел борьбу с ними, а под шумок и с инакомыслием в ранг государственной политики.

Неблагодатная земля Казахстана

Нет, на казахстанской земле растут деревья, и земледельцы могут получать с нее большие урожаи. Она неблагодатна именно для того, чтобы радикальный ислам мог пустить здесь свои корни.

Во-первых, казахстанский президент глубоко убежден в том, что титульная нация - казахи - в силу своего происхождения отнюдь не податливый материал для радикалов. Номады (кочевники) никогда ни по какому поводу голову себе и другим не морочили. Кстати, ислам в Казахстан пришел не с Аравийского полуострова, а с севера, из России. С другой стороны, кочевой образ жизни не предполагал оседлости и возникновения очагов ислама.

Отсюда практически полное отсутствие очагов ислама за исключением Туркестана, где находится мечеть Ходжа Ахмеда Яссави.

Во-вторых, Назарбаев пока не путает и не смешивает борьбу с терроризмом и государственную политику. Всем известно, как Каримов в течение долгого времени добивался признания Казахстаном в качестве террористических организаций таких, как \"Хизб-ут Тахрир\". Астана никак не хотела этого признавать. Казахстан, и тогда, и, как представляется, сейчас, воспринимает радикальный ислам проблемой Узбекистана.

Поэтому Назарбаев присоединился к борьбе против радикального ислама одним из последних в регионе. В частности, после того, как мощный антитеррористический центр был создан в рамках Шанхайской организации сотрудничества.

Но даже сегодня складывается впечатление, что борьба с исламскими радикалами воспринимается руководством Казахстана далеко не как политический приоритет. Время от времени силовыми структурами проводятся операции по выявлению экстремистов, но работа эта ведется, судя по всему, лишь как дань общей тенденции.

И тому есть объяснение. Радикальные исламисты не указывают в качестве своей цели свержение существующего в Казахстане режима. Со своей стороны, в тюрьмах этой страны нет мощной прослойки экстремистов: судебные процессы над ними не ведутся с такой пугающей частотой, как в Узбекистане. Если не считать последнего случая в воинской части, где один военнослужащий зарезал другого ножом на манер чеченских боевиков, в Казахстане нет массированной атаки радикалов на власть.

Казахстан, кстати, находится в отдалении от самой нестабильной зоны центрально-азиатского региона - Ферганской долины. К тому же президент Казахстана с прохладцей относился к идее, довольно распространенной среди экспертного сообщества - постепенном разделении Кыргызстана на две части, которые якобы будут контролировать Узбекистан и Казахстан. Одной из причин такого отношения Назарбаева является его нежелание выходить за пределы собственных границ, и получить столь нестабильный в плане контроля регион, как Ферганскую долину.

А мы пойдем на север…

Кыргызстан, как государство, контролирующее часть Ферганской долины, должен был бы, по идее, стать одной из основных целей радикальных исламистов. В экспертном сообществе принято считать любую страну, расположенную в данной взрывоопасной зоне, подверженной влиянию радикального ислама.

По правде говоря, так оно и есть. Именно в Ферганской долине пустили корни организации, которые принято называть экстремистскими. Достаточно вспомнить май 2005 года в Узбекистане, когда сигналом для мятежа в узбекской части Ферганской долины стал суд над группой узбекских бизнесменов, принадлежащих к экстремистской группе \"Акромия\". Так ее назвали узбекские спецслужбы.

Что же касается непосредственно нынешнего президента Кыргызстана Курманбека Бакиева, то и он никогда не ставил во главу угла борьбу с радикальным исламом. Как и его предшественник Аскар Акаев, Бакиев делает вид, что борьба с экстремистами - не его борьба.

Многие эксперты видят в Баткенских событиях 1999 года неспособность киргизских властей контролировать ту часть своей территории, которая примыкает к Ферганской долине. В этом выводе есть доля истины: киргизскую армию и силовиков ни при каких обстоятельствах нельзя назвать самыми эффективными в Центральной Азии. Хотя, если честно, эти события на самом деле показали другое - Бишкек как не хотел ввязываться в открытую войну с исламскими радикалами, так до сих пор и не хочет. Примером такого толерантного отношения к радикальным течениям в исламе может служить следующий факт: в столице Кыргызстана есть представительство \"Хизб-ут Тахрир\", и действует оно легально.

Как и номады-казахи, киргизы не испытывают большого желания становиться мишенью для радикальных исламистов. Этим и объясняет вялая работа по устранению внутри Кыргызстана угрозы радикального ислама. Если такая угроза вообще когда-нибудь была очевидной.

Вместе с тем ни экспертное сообщество, ни соседние страны не воспринимали внутриполитическую борьбу в Кыргызстане как имеющую религиозный оттенок. Обвчно она продиктована стремлением простых киргизов избавиться от неугодных им правителей. Иногда складывается мнение, что киргизы вообще не хотят никакой власти, ибо любая власть со временем становится властью одного клана над другими. Как говорится, ничего личного, и никакого радикального ислама.

В данной связи перспективы Кыргызстана стать халифатом можно рассматривать как неудачную шутку…