Толины письма. Финал

В последней части писем, присланных из армии, Толя прячется в лесу от старшего лейтенанта с бензопилой и комбата с топором

Первая часть - здесь

Вторая часть - здесь

Третья часть - здесь

11 ноября

…Расскажу-ка я о том, как у нас с Павликом Путиловым был мобильник. Нашел Павлик его в траве, когда нас погнали в какую-то очередную «рабочку». В эту рабочку всем ехать очень не хотелось. Дело было в воскресенье, а было это в приснопамятной Слободке. А в Слободке воскресенье проходило нормально — не как в нашем долбанутом гвардейском полку. В Слободке разрешали в воскресенье целый день спать — и все спали. В полку — там обязательно какая-нибудь «спортивно-массовая работа» или другая «культурная программа». А в Слободке — спать можно.

Короче, все собирались спать, ибо воскресенье, и тут приходит подполковник Рудин, начальник артиллерии полка, и говорит, что поедем мы в Тесницкое помогать разбивать там палаточный лагерь для какой-то роты. Ну, понимаете, какое у нас было настроение и какими словами мы ругали эту роту. Но именно в этой «рабочке» Павлик нашел в траве мобильник!

Нормальный такой мобильник, с фотокамерой, с полифонией. Потом оказалось, что мобильник этот потерял какой-то майор. Мы ему возвращать не стали — в армии, сами знаете, нет слова «потерял», есть другое слово. Мы уж в армии были не первый день, знали, что могут обшмонать и даже заставить всех раздеваться догола и протрясывать каждую портянку, такое уж бывало. Не с нами, но бывало, своими глазами видел. Короче, Павлик зашил мобильник в… трусы. Когда он это успел сделать и где?! Хрен его знает. Даже я не заметил, чтоб он че-то такое подозрительное делал, хотя уж от меня он прятаться не стал бы — скорее б поставил «секу палить». Вот, блин, солдатская изворотливость! Сам удивляюсь.

Привезли мы этот мобильник «домой», все прошло гладко. А на полигоне спрятали его в трухлявом пне. Ну, замотали в какой-то пакет и спрятали. Предварительно Павлик перекинул со счета майора на счет своей сестры 400 рублей. На следующий день майор догадался симку заблокировать. Нам для полного счастья оставалось раздобыть sim-карту и зарядное устройство. И то и другое вскоре привезли мои друзья. …

Был у нас этот телефон довольно долго — где-то с июля и до середины октября примерно. Точно не помню. Под конец стал он глючить все сильнее и сильнее, а потом и вовсе перестал работать. А потом однажды дембель Неглинный, тот еще п*дор и га*дон, спросил у Павлика сигарету. Тот сказал, что нету. Неглинный со словами «Да х*ли ты мне пи*дишь?» стал его шмонать, нашел этот телефон, сказал какую-то х*йню вроде «ты еще мало отслужил» — и разбил этот телефон об землю. Ну, мы не особо горевали — он уже и так не работал. Как пришел, так и ушел.

...Пошел я однажды поздней ночью позвонить то ли домой, то ли друзьям. Не помню. Взял трубу, вышел на улицу, зашел за казарму, стою себе, разговариваю… и вдруг из кустов вылезает… подполковник. Ну вот в натуре, из кустов вылезает! Это здесь, в госпитале, где я щас валяюсь, на каждом шагу полковники и подполковники. А в полку-то у нас полковник вообще один — лысый наш командир полка. Ну, подполковников — человек двадцать. Но все равно ты их редко видишь. Майор — это уже до х*я! Даже капитан — это уже много. А в основном — все лейтехи да прапора.

А тут глухой ночью пошел я позвонить за казарму, не дай бог кто из рядовых или сержантов увидит, не говоря уж про прапора… И вдруг из кустов — целый подполковник!

Ну, я по съе*кам! А он за мной! Ох*еть! Подполковник ночью по каким-то буеракам за рядовым гоняется! Ну, как сказал О. Бендер, победила молодость. Я убежал. Делаю круг вокруг нашего барака, забегаю туда. Дневальный — Вася. Говорю ему, что меня, типа, нету, если чего, убегаю дальше в располагу. Только хотел спрятать телефон в какой-то куче барахла, как вбегает в казарму этот подпол, сразу бежит ко мне. Бляпа! Телефон-то я так и не спрятал!

И лежит он у меня ну в самом очевидном месте — в штанах, в кармане! Бл*-а-а! Ну все! Подпол этот подбегает, начинает меня всего шмонать, орет: «Где телефон!?» — «Какой телефон, товарищ подполковник, о чем вы?» — «Тот, с которого ты щас звонил!» И давай меня по е*алу охаживать!

Тут на шум прибежал наш лейтеха, Караваев. Подпол этот давай ему че-то втирать про распущенность солдат. Я в это время телефон из кармана достал и незаметно Ваську сунул. Подпол опять ко мне поворачивается и давай меня опять шмонать! Ага, поздно уже, сука! (Но вот как он его в первый-то раз не нашел — этого я до сих пор понять не могу! Чудо!) Злой, что ниче не нашел, — опять меня давай пиз*ить.

Вообще, это даже своеобразный рекорд. Даже капитаны нечасто бьют солдат. Майоры — вообще редко. А чтоб подпол солдата бил — такого я и не знаю. Е*нутый какой-то подполковник, одно слово… Короче, ушел он, сказав на мое вранье прямо в лицо: «Ну, ты и наглый, солдат!» Еще узнал у лейтехи мою фамилию и сказал, что запомнит ее. Наглый… Ну, а как с вами еще?

25 декабря

Выписали меня из ЦВГ (центрального военного госпиталя. — OS), вернулся я в часть. Как ни странно, но пиз*юлей я получил мало, вообще почти не получил. Хотя всяких ругательств и насмешек было выше крыши, но именно физических пиз*юлей почти не было. И вообще стало легче, чем было при наших дембелях: с утра, вместо того чтобы бесконечно наводить порядок — могу пойти чистить зубы и бриться. И вообще полегче. Хотя один хрен, сразу из ЦВГ залетел в наряд «по хате» (т.е. по роте), типа, наотдыхался — теперь поработай. Пришлось очки драить. А еще в первый же день, сразу, как меня увидели, сразу все наши офицеры, прапорщики и куча солдат предложили мне ехать в ТОПБ — тульскую областную психиатрическую больницу. Типа, я их всех так уже зае*ал.

28 декабря

…Только что с боем отстаивал свое право писать письмо, а не вырезать вместе со всеми новогоднюю х**ню из бумаги. Право отстоял, а уже и не надо — всё дописал.

9 февраля

Здравия желаю, товарищи гражданские!.. А пока я вновь стою в карауле, на посту №1, охраняю наше е*учее боевое знамя. Время сейчас 3.30 примерно, спать охота. Через 11 дней будет мне 21 год. Если все получится, как я хочу, то надеюсь, что мое английское совершеннолетие станет поводом, по которому я со многими из вас увижусь. Я уже даже тост обдумал минут на 15! …Вот уже скоро третий месяц пойдет, как я безуспешно пытаюсь лечь в ЦВГ (центральный военный госпиталь), где смогу прошарое*иться остатки службы. Раньше мне было бы стыдно за такие мысли, особенно — когда я лежал в ЦВГ и хотел там и остаться. Но когда меня оттуда выписали в честь новогодних праздников и я вернулся в Родной Гвардейский Трижды Проклятый парашютно-десантный полк, совесть меня мучить за подобные намерения перестала.

Служить стало легче. Гораздо легче, чем вторые полгода и несказанно, неизмеримо легче, чем первые полгода, в Омской учебке. Все равно, конечно, тяжело, и тоскливо, и грустно, но все это воспринимается уже как-то на автомате, походя.

Вообще говоря, единственное более-менее тяжелое, что меня ждет — это зимний полевой выход, «зимние поля», как мы здесь это зовем. У нас они намечены на март-апрель.

…У нас в Комнате Досуга и Информирования (в «Ленинской» по-старому) стоит шкаф с книжками. А книжки там — как в дурдоме — кто че ни принесет, всё принимают, ничего не забраковывают. Есть и достаточно интересные, например, «Теория относительности для миллионов» была. Я ее достал из дальнего угла и иногда почитывал. Серьезно здесь читать нельзя, потому что только сядешь где-нибудь с книжкой, как сразу, самое большое через 20 минут, становишься кому-то нужен. Сразу надо где-нибудь убраться, какие-нибудь ящики перенести с места на место, сходить куда-нибудь и т.д. …Но так иногда можно открыть книжку на 5 минут, чтобы на 5 минут уйти из этого е*анутого мира в свой, хороший. Что я и делал. Впрочем, тем, что я извлек эту книжку из дальнего угла шкафа, я ее обрек на смерть. Ее пустили на вытирание жопы.

Недавно я откопал там еще одну книжку, которую на гражданке вряд ли бы стал читать, но здесь она пошла хорошо, потому что с этой задачей — на несколько минут оторвать от армии — справлялась. Книжка называлась «Недревесная продукция леса». Это про всякие ягоды. Орехи, мох и прочие грибы, столь незаменимые в народном хозяйстве (книга восемьдесят какого-то года). Про методики подсчета валового урожая грибов на данном участке данной местности, методики их сбора, хранения, высушивания и т.д. Ну, здесь уже тоже давно все знают, что я е*анутый, но один хрен ходили и спрашивали, кто мне сказал это читать и зачем мне, городскому парню, знать, как определяется средний урожай брусники в килограммах на гектар на данной местности.

...Многократно слышал от друзей, да даже и от мамы с сестрой, вопрос, что, мол, интересно очень, каким я буду дембелем и как я буду обращаться со своими «слонами». Ну так вот, могу сразу сказать, что дембелем я буду никаким, это ясно и без всяких экспериментов. Сами подумайте, смогу ли я заставлять кого-нибудь подшивать мне китель, заправлять с утра кровать, «рожать» всякую жратву? Или тем более вытягивать из кого-то деньги «за сотку». Да даже банально заставлять «слонов» копать окопы, а самому сидеть в тени и пить газировку, как делали в Слободке наши дембеля, я и то не смогу.

Конечно, можно было бы взять себе «слона» и оберегать его от напрягов со стороны других чуваков нашего призыва. Но на это мне «авторитета не хватит». Так что в моем случае эксперимент по превращению «слона» в «дембеля» провалился. Не те реактивы подобрали.

Вообще, хоть по сроку службы я и «фазан», но реально, по статусу, так и остался «слоном», и так им и останусь. По утрам убираюсь, свою работу на других свалить не пытаюсь и т.д. И, честно говоря, хоть я здесь и делаю вид, что обижаюсь, когда мне говорят, что я остался «слоном», но в душе я этому рад. Армия меня сильно испортила (или просто открыла плохие стороны?). Хорошо, что хоть в чем-то я остался человеком.