Горбачев вполне мог арестовать Ельцина

18 лет назад, 25 декабря 1991 года, Михаил Горбачев подписал акт о своей отставке с поста президента СССР.

В этот же вечер, в 19.00 он обратился с прощальным словом к народу. Он объявил о своем уходе «по принципиальным соображениям». «В силу сложившейся ситуации с образованием Содружества Независимых Государств, я прекращаю свою деятельность на посту президента СССР»,— объявил он. Еще до окончания его речи красный флаг, развевавшийся над Кремлем 74 года, был спущен. Началась история «современной России».

Собственно говоря, Горбачев уходил с поста, который уже не существовал. Еще 8 декабря в беловежских Вискулях Ельцин, Кравчук и Шушкевич приняли постановление о создании СНГ и ликвидации СССР. КМ.RU уже рассказывал достаточно подробно об этих событиях. Самое любопытное, что и казавшийся несгибаемым Борис Николаевич, и до жути «самостийный» Леонид Макарович, по воспоминаниям очевидцев, изрядно напугались содеянного ими в ту ночь на беловежской даче. Шушкевич вообще был на грани истерики – позвонив утром 9 декабря руководителю президентской администрации Г.Ревенко, «почти всхлипывая», начал объяснять, что ему надо отоспаться и все осмыслить, поскольку все так неожиданно произошло. «Борис Николаевич все расскажет, но, если они с Михаилом Сергеевичем сочтут нужным, я готов немедленно прибыть в Москву».

Другой очевидец описывает телефонный разговор на следующее утро Горбачева с Ельциным. На вопрос, когда он появится в Кремле, Ельцин ответил вопросом: «А меня там не арестуют?» Михаил Сергеевич даже опешил: «Ты что, с ума сошел?!»

Но Борис Николаевич рассуждал здраво. Как говорил потом еще один участник посиделок в Вискулях, премьер Белоруссии Кебич, «тогда были сомнения в их правильности: де-юре это было предательство, потому что мы предали Конституцию». Экс-премьер Беларуси также высказал мнение, что Горбачев мог тогда силовыми методами предотвратить распад СССР, однако ничего не сделал. В подтверждении своих слов Кебич признался: «через 10–12 дней я выступал перед офицерами Витебской воздушно-десантной дивизии и сказал, что если бы я был Горбачевым, прислал бы роту «Альфы» (специальное подразделение КГБ СССР по борьбе с терроризмом и особо опасными государственными преступниками) и всех бы нас отправил в Матросскую тишину». По мнению нынешнего президента Белоруссии Александра Лукашенко, председатель Верховного Совета БССР Станислав Шушкевич вообще не имел права подписывать Беловежские соглашения. В интервью НТВ в 2006 году Лукашенко заявил: «Ельцин был президентом. Он мог что-то там подписывать... А наш-то не имел права... Если бы в Верховном Совете заранее узнали об этом, то, скорее всего, Шушкевича до поездки в Беловежскую пущу сняли бы с должности».

Как считает Лукашенко, если бы из Москвы был «хотя бы звонок в Беларусь, даже не Горбачева, если бы он отдал команду КГБ и по их линии прошел сигнал всех арестовать», это было бы сделано «в течение нескольких минут». «В Беларуси органы власти были дисциплинированными и четко выполняли команды из центра… Беларусь была настроена жить в едином Советском Союзе», – подчеркнул Лукашенко.

Любопытно, но то, что говорит Лукашенко, едва или не дословно говорили и близкий Горбачеву Георгий Шахназаров, и его бывший друг, а впоследствии заклятый враг Анатолий Лукьянов. Александр Руцкой рассказывал, что сам звонил Горбачеву, предлагал отправить «пущистов» в компанию к «гекачепистам» — тот отделался потоком несвязных фраз.

Впрочем, на вопрос уже иностранных журналистов, почему он не применит силу, чтобы сохранить страну, Горбачев заявил: «Считаю, что политик, использующий вооруженные силы для достижения своих политических целей, не только не заслуживает поддержки, но должен быть проклят. Армию надо использовать по ее прямому назначению. Политика, рассчитывающая пустить в ход танки, не достигает цели. Это тупик...».

Звучит, конечно, красиво – только совершенно неприменимо в реальной политике. Особенно когда имеешь дело с такими соперниками, как Борис Ельцин. На него Горбачев пытался «надавить» через Госсовет, взывал к прочим «самостийным» президентам: «судьба многонационального государства не может быть определена волей руководителей трех республик. Вопрос этот должен решаться только конституционным путем с участием всех суверенных государств и учетом воли их народов».

Борис же Николаевич, видя, что силу против него не применят, действовал решительно. После Алма-Атинского совещания одиннадцати президентов бывших союзных республик он прямо поставил Горбачева перед фактом – Союза больше нет. И в рамках СНГ для него никакого места не предусмотрено. Так что извольте освободить апартаменты. Все что смог сделать Горбачев – это пожаловаться: «что у меня за партнеры, которые отбрасывают согласованные позиции и ведут себя, как разбойники с большой дороги!» Так он сказал французскому президенту Франсуа Миттерану.

Вернувшийся из Алма-Аты Ельцин уже стремился заселиться в Кремле. 23 декабря Ельцин встретился с Горбачевым в Ореховой гостиной, сдача Союза уже случилась, обсуждались условия «сдачи» Кремля. При посредничестве «архитектора перестройки» Александра Яковлева обсуждались детали передачи архивов Политбюро и личного так называемого сталинского архива, а также ядерных кодов.

Договорились и об условиях «выходного пособия» для Горбачева: Пенсия в размере президентского оклада с последующей индексацией, президентская квартира, дача, машина для жены и для себя, но главное – Фонд... бывшая Академия общественных наук, транспорт, оборудование, охрана.

Все это Ельцин Горбачеву пообещал. Как исполнял Ельцин свои обещания, наверное, никому рассказывать не надо.

Далее, как рассказывает очевидец, условились, что 25-го, сразу после выступления Горбачева по телевидению с заявлением об отставке, Борис Николаевич придет к нему в кабинет для передачи ядерных шифров. Горбачев на следующий день, дозвонившись до Буша и распрощавшись с ним, сказал: «Можете спокойно отмечать с Барбарой Рождество. Завтра я ухожу в отставку. С «кнопкой» все будет в порядке». Понятно, что ночной покой американского президента и его супруги для бывшего главы бывшего СССР значился одним из приоритетов. Кстати, как выяснилось из мемуаров горбачевских соратников, Ельцин предложил Горбачеву выступить с заявлением об отставке еще 24 декабря. Горбачев был не против, но ему все же посоветовали перенести выступление на 25 декабря, чтобы не портить рождественский вечер для миллионов почитателей Горбачева в католических и протестантских странах Запада.

Ельцин был не столь сентиментален. Горбачев еще вычитывал свой текст, готовясь к выступлению по Центральному телевидению, а в его апартаменты уже вселялись новые хозяева, потребовавшие от Раисы Максимовны «очистить служебное помещение». Начальник горбачевской охраны, подлаживаясь по «новую власть», велел вышвыривать «горбачевское барахло».

На следующий день, собрав свой аппарат в Кремле, Михаил Сергеевич постарался успокоить сотрудников: мол, состоялся «неплохой разговор» и новая власть обещала подумать о трудоустройстве людей. «То есть нас с вами,— сказал Горбачев.— Он срезал мне пенсию и охрану, но это, в конце концов, неважно». Свою версию этого же разговора дал на встрече с журналистами через пару дней Ельцин. Он утверждал, что бывший Президент СССР запросил «несуразную по размерам охрану, обслугу и несколько служебных машин», но он на это «не пошел» и посоветовал тому «вовремя покаяться в совершенных прегрешениях», потому что «неприкосновенности у него не будет».

Российский президент сразу же потребовал изъять и опечатать архив Ставропольского крайкома партии, относящийся к периоду горбачевского правления. Этот архив, похоже, интересовал его больше, чем «сталинский».

Горбачев на следующее утро собирался приехать в свой рабочий кабинет, чтобы закончить разборку бумаг и провести назначенную встречу с японскими тележурналистами. Но утром его помощнику позвонили из приемной Ельцина: «Борис Николаевич занял свой кабинет в Кремле».

Ельцин торжественно ворвался в кабинет поверженного врага. И отмечая свой триумф, достал бутылку виски, которую ту же распил в компании с Бурбулисом, Силаевым и Хасбулатовым. Тогда они еще были соратниками. Российский флаг на место советского «победители» громоздить не стали, его, в отличие от виски, забыли прихватить. Медная табличка с надписью «Президент СССР Горбачев Михаил Сергеевич» была услужливо снята со стены еще до их прихода. Сама табличка имела начиная с вечера 25 декабря лишь историческую и, вероятно, музейную ценность. Кто догадался ее «приватизировать», по сей день неизвестно.

Впоследствии Горбачев несколько раз пытался вернуться в политику, но выяснилось, что на Родине он катастрофически не популярен. И даже минувшие годы, прошедшие лихолетья, глупости и преступления новых правителей не заставили сограждан пожалеть об его эпохе. На Западе же Горбачев по-прежнему уважаем, как почтенный ветеран, честно исполнивший долг перед западным обществом.

Не случайно Горбачев занесен в Книгу рекордов Гиннесса по количеству престижных наград. Про советские награды можно не упоминать, он их фактически упразднил, вместе с советской страной. Куда интереснее, чем на просвещенном Западе, поощрили бывшего главного коммуниста и главу «империи зла».

В числе иностранных наград Горбачева:

Памятная медаль Ватикана (1989).

Премия «Золотой голубь за мир» за вклад в дело мира и разоружения (Рим, ноябрь 1989).

Журнал «Тайм» избрал Горбачева «человеком десятилетия» (1989), а Ричард Никсон назвал его «человеком века».

Нобелевская премия мира (1990).

Премия мира им. Альберта Эйнштейна «за огромный вклад в борьбу за мир и взаимопонимание между народами» (Вашингтон, 1990).

Медаль свободы им. Франклина Делано Рузвельта (Вашингтон, 1990).

Международная Премия мира им. Мартина Лютера Кинга «За мир без насилия 1991 года» (Вашингтон, 1990).

Премия Бенджамина М.Кардосо «За демократию» (Университет Ешива, Нью-Йорк, 1992).

Медаль Свободы за 2008 год «За мужественную роль в окончании холодной войны» (США). Медаль вручил президент США Дж. Буш на торжественной церемонии в Филадельфии 18 сентября, посвященной 20-летней годовщине падения Берлинской стены.

Звезда Героя Университета Бен-Гурион (Израиль, 1992).

Международная награда Государственному Деятелю «Совета Филадельфии по мировым проблемам» (США, 1993).

Премия Уинстона Черчилля в знак признания вклада в дело мира на Ближнем Востоке (Великобритания, 1993).

Командор ордена искусств и литературы (Франция, 1997).

Премия Царя Давида (США, 1997).

Премия Международной женской сионистской организации (США, 1998).

Национальная Премия Свободы за борьбу против угнетения (США, 1998).

Памятная награда «Врата Свободы» в честь 10-летия со времени предоставления евреям бывшего СССР возможности свободно эмигрировать (Нью-Йорк, 1998).

Премия «Мужественный ум — умное мужество» (Италия, 2009).