Девяностые: это было страшное, но родное время

На модерации Отложенный

Время от времени у меня во френдленте происходит обсуждение тех или иных знаковых фигур девяностых. И если я принимаю в этом обсуждении участие, то часто сталкиваюсь с непониманием. Поэтому мне захотелось высказать тезисно и лаконично несколько важных для меня идей:

1. Я очень люблю девяностые. Во-первых, я был молодой. Во-вторых, я познакомился с кучей прекрасных людей, выпил множество напитков и употребил множество веществ. Кроме того, все девяностые у меня было много работ, самых разных, но без исключения - увлекательных, интересных и как будто созданных специально для меня. Все их приятно вспоминать.

Опять же, в девяностые началось (или продолжилось) куча прекрасных вещей: Интернет, ночные клубы с выпивкой и ночные клубы с танцами, интересные газеты и журналы, кафе и поездки за границу. Все это я любил и люблю до сих пор.

И в-третьих, девяностые годы совпадали со мной.

Я любил тогда хаос и анархию, цитировал Бродского, который сказал, что Россия сегодня - самая правдивая страна на свете, потому что в ней все понимают, что никто не знает, как надо жить. И когда я видел бомжей, бандитов, пьяных, нищих - да, я чувствовал, что снаружи меня такой же развеселый ад, который я чувствовал внутри. И когда я у ночного ларька за цену бутылки водки купил у мента наручники - ну, для всяких забавных игр, никакого криминала! - это было круто, потому что, да, вот они, суки, распродают ВСЕ! В смысле - здорово.

И когда я читал в газетах криминальную хронику, где каждый день кого-нибудь убивали - я чувствовал себя внутри Pulp Fiction и тоже радовался.

Хорошее, то есть, было время.

Ну, мне так казалось.

2. Сегодня мне сорок с лишним лет и мне не кажется, что это время было таким уж хорошим. Оно было чудовищно страшным. Оно было несправедливым и таким же лживым, как все что было до и после - что бы не говорил обитатель Мортон-стрит. Более того, все подлое и трусливое, что было сделано в это время, предпопределило то, что происходит с моей страной сегодня. И это - еще один повод не восхищаться девяностыми и не присягать им на верность.

3. Я по-прежнему люблю свободу слова и прочие свободы. Я по-прежнему считаю их для себя очень важными, едва ли не базовыми ценностями. Но в девяностые в России было сделано все, чтобы люди перестали эти свободы ценитьи дорожить ими.

4. Как бы я не относился к девяностым, мне не нравится то, что происходит в моей стране последние десять лет. Мне кажется, что люди, находящиеся у власти, растлевают народ моей страны, вредят ее имиджу и заняты не отстаиванием национальных интересов России, а созданием новых коррупционных схем.

5. И мне кажется, что эти люди - прямые наследники тех, кто были у власти в девяностые. Я имею в виду - экономистов и политиков, которые были тогда у власти.

Все рассказы о том, что благодаря Икс или Игрек Россия не превратилась в Югославию, кажутся мне кощунственными.

Во-первых, Россия не Югославия изначально: другой темперамент, другие межнациональные отношения и так далее. Во-вторых, превратилась ли Россия в Югославию лучше обсуждать не в Москве, а в Дагестане или в Чечне. Возможно, там разница не кажется такой уж большой.

Все рассказы о том, что благодаря Икс или Игрек в России случился капитализм, кажутся мне смешными - ну, если мы не имеем в виду Горбачева. Потому что капитализм случился всюду, кроме Кубы, Северной Кореи и некоторых средне-азиатских республик, где случился феодализм. Почему-то во многих странах Восточной Европы не было шоковой терапии - а капитализм есть. И, более того, капитализм там, как бы это сказать, меньше похож на социализм, чем в России.

То есть я не очень понимаю, за что мне любить Икс или Игрек. Горбачев запустил (вероятно, не расчитав) маховик, а дальше все неслось само по себе. И принесло нас туда, где мы находимся. Не будем забывать, что девяностые закончились тем, что люди выбирали между Примаковым и Путиным.

6. Если же говорить о знаковых фигурах девяностых не как об общественных деятелях, а как о живых людях, то они тоже не вызывают у меня симпатии. Часть из них были глупы и позволяли себя использовать. Часть - патологически жадны. Часть - настолько напуганы, что от них трудно было ожидать адекватности. Во многих мемуарах написано, что творцы приватизации боялись, что не доживут до ее победы - враги свободы и демократии их уничтожат. Еще раз повторю: если люди, которые формально находятся у власти в стране, так неуверены в себе - трудно ожидать, что они будут проводить взвешенную политику и думать о простых людях с улицы. Тут, это... как ее?.. самурайская этика. Приватизация или смерть. Как один умрем в борьбе за это.

Умерли они много позже. В девяностые умирали другие. Очевидно, тоже - в борьбе за это.

7. Что же касается персоналий, то о некоторых из этих людей нельзя уже говорить ничего - потому что говорить о них плохо не велит известная пословица.

Подводя краткий итог, повторю еще раз:

Я люблю девяностые, это было страшное, но родное мне время.

А вот люди, которые тогда управляли моей страной, были и остаются мне глубоко омерзительны.

Тут меня спрашивают, не реакция ли это на смерть Гайдара. Отвечаю: это реакция на мою френд-ленту и на десяток дискуссий, в которых я участвовал в течение последнего полугода.

Среди моих друзей есть люди, знавшие Гайдара лично. Мои близкие друзья бывали у него дома и дружили с его женой. Наверняка им есть, что вспомнить теплого и хорошего об этом человеке. Поэтому я полностью разделяю возмущение тех из моих френдов, во френд ленте которых написано \"ну, наконец-то!\" и прочие гадости.

Этот пост - не о Гайдаре. Этот пост - ответ людям, которые почему-то испытывают нежные чувства к тем, кто управлял моей страной в девяностые и несет прямую ответственность за происходящее здесь сегодня.