Дело о покушении на Чубайса продолжается

Если вы полагаете, что суд – частное дело частных людей, когда одни отбиваются от обвинений, а другие пытаются наказать зло, и большинства из нас это не касается, то ошибаетесь. Суд, какой бы частный характер он ни носил, создает прецеденты, которые так или иначе могут коснуться каждого, а то ненароком и зашибить. Вот и в нынешнем заседании по делу о покушении на Чубайса защита с обвинением бились друг с другом не столько за свои «шкурные» интересы, сколько за прецедент. Ведь если такой прецедент обживётся в юриспруденции … Лучше всё по порядку.

На минувшем заседании подсудимый В. В. Квачков ходатайствовал об оглашении перед присяжными заседателями протокола собственного опознания, в котором зафиксировано, что сразу же после ареста Квачкова охранник Чубайса Клочков НЕ опознал в Квачкове мужчину, которого видел на железнодорожной станции Жаворонки в кругу молодых людей. Протокол требовалось огласить в связи с тем, что на нынешнем суде охранник Клочков вдруг «прозрел» и заявил, что Квачков очень похож на того самого мужчину. Пять лет узнать не мог! Ни на опознании, ни на двух предыдущих судах, а тут вдруг просветление нашло!

Вот В. В. Квачков и стал добиваться от суда, чтоб огласили протокол опознания, чтобы дать возможность присяжным заседателям самим судить где правда, где ложь. На что прокурор потребовал … изъять из дела протокол опознания как недопустимое доказательство на том основании, что «охранник Клочков мог до опознания видеть Квачкова по телевизору в экстренных выпусках новостей о покушении на Чубайса». И закрутилось!

Прокурор представил в суд видеоматериалы с выпусками телевизионных новостей, правда, неизвестно от какого числа и какого телеканала, но где действительно демонстрировали фотографии Квачкова времен афганской войны, ещё молодого, сорока лет не было. Адвокаты Чубайса дружно поддержали прокурора, изо всех сил добиваясь одного: о протоколе опознания, в котором Квачков не опознан Клочковым, присяжные знать не должны.

Прокурор для пущей убедительности спросил Клочкова: «Скажите, потерпевший, как вы объясните, что изменили свои показания?».

Клочков: «Просто я четыре года наблюдал Квачкова в судах, приглядывался к нему, хорошенько рассмотрел его – мимику, жесты, вот и узнал».

В столь затянувшемся процессе узнавания усомнился адвокат Квачкова Першин: «Если Вы через четыре года вспомнили Квачкова, то, возможно, еще через два года вспомните, как во время так называемого покушения на Чубайса Квачков стрелял вместе с адвокатом Першиным, а адвокат Михалкина подносила нам патроны?».

Охранник Чубайса обидчиво насупился, молчит.

Найденов уточняет: «Скажите, пожалуйста, сколько лет мужчине на фотографии, которую Вы видели по телевизору до опознания?».

Клочков уверенно с готовностью: «55 - 60 лет».

Миронов улыбается: «Ваша честь, как понять прокурорскую логику: «потерпевший не узнал обвиняемого, потому что видел его по телевизору». Не узнал, потому что видел! Шедевр…».

Судья прерывает: «Прекратите издеваться, Миронов. Шедевры в Эрмитаже!

А здесь суд и саркастический смех в судебном заседании не допустим».

Миронов: «Это шедевр логики, Ваша честь».

Судья: «Миронов, Вы предупреждаетесь о некорректном отношении к прокурору!».

Миронов: «Понял. Допустим, мы приняли прокурорскую логику, но что это меняет? Ведь Клочков сейчас пояснил, что на фотографии он видел мужчину 55 - 60 лет. Но на фотографии, которую показывали по телевидению, человек моложе лет на двадцать, он не может подпадать под описание, данное в суде Клочковым. К тому же прокурор предъявил видеоматериалы, которые не имеют логотипа телеканала НТВ, а, значит, это рабочие материалы телеканала, из которых далеко не все попало в эфир. И не факт, что эти фотографии были показаны в эфире. И такая доказательная база является основанием изъятия протоколов опознания как недопустимого доказательства? К чему устраивать этот странный фарс?».

Судья возмущенно: «Называя судебное заседание фарсом, Миронов, вы оскорбляете всех участников процесса».

Адвокат Михалкина: «Протокол опознания Квачкова оформлен строго в соответствии с законом и его следует огласить перед присяжными. Потерпевший Клочков так легко меняет показания, потому что истекает пятилетний срок со времени его первого допроса, и его не смогут привлечь к уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний».

Трудно сказать, какие доводы больше всего убедили судью, но она приняла единственно здравое решение огласить перед присяжными заседателями протокол опознания Квачкова в марте 2005 года, когда охранник Чубайса Клочков, и это подчёркнуто в документе, уверенно не опознал Квачкова, то есть у него не было тогда никаких сомнений, что на железнодорожной станции Жаворонки точно был не Квачков.

А случись иное, и откажись судья под давлением прокурора от протокола опознания, - какой опаснейший прецедент был бы ею создан в судебной практике! Ведь сегодня, когда именно телевизионный показ фотографии или созданного оперативниками по свидетельским показаниям словесного портрета – фоторобота, очень часто помогает находить и обезвреживать преступников, - подобный прецедент мог подорвать всю доказательную базу следствия, основанную на свидетельских показаниях. Ведь тогда бы, после показа фотографии преступника или его фоторобота по телевидению, все опознания свидетелями пойманного преступника должны были бы признаваться недопустимым доказательством. Гуляй, маньяк, дальше!

Или отменяйте бутовскому маньяку Пичушкину полученный им пожизненный срок, ведь его приговор основан на протоколах опознания потерпевшими, которые прежде могли видеть его фоторобот, очень схожий с оригиналом. Самое поразительное, что столь опасный судебный прецедент пыталась создать именно прокуратура, которая, казалось бы, больше всего заинтересована в том, чтобы опознание являлось прочной опорой доказательной базы обвинения. Может потому, что не истина вовсе цель нынешней прокуратуры, а обвинительный приговор любой ценой. В таком случае впереди нас ждёт целый вернисаж шедевров прокурорской логики, непостижимой ни умом, ни здравым смыслом.

Следующее заседание суда в среду, 16 декабря, в 11 часов.