Заинтересована ли Россия в сильном ЕС?

В конце прошлой недели на саммите Россия-ЕС в Стокгольме, Президент России Дмитрий Медведев заявил, что он весьма доволен тем, как прошла эта встреча: «Мы смогли обсудить весь набор вопросов, традиционно представленных на саммитах Россия – Евросоюз, и при этом делали это в абсолютно конструктивном ключе, без каких-либо эмоций или же дополнительных проблем, которые иногда способствовали, а иногда и противоречили целям таких встреч». Однако Медведев заметил, «что это последний саммит, который проходил в условиях прежних правил. Следующий саммит уже будет проходить несколько по-иному».

Этот 24-й саммит «Россия-ЕС» был последней такой встречей перед началом практической реализации реформы Европейского Союза и формирования структуры его руководящих органов на основе положений Лиссабонского договора, который правительства ЕС окончательно ратифицировали только несколько недель назад.

Одним из приоритетов договора является усиление внешней политики ЕС. В прошлом должностные лица России, США и других стран жаловались на сложности в заключении соглашений с Евросоюзом, вызванные необходимостью заручиться поддержкой как главных институтов ЕС, так и правительств ведущих стран союза. Кроме того, можно предположить, что многие политики также видят преимущества в возможности использовать разногласия в рамках ЕС в своих собственных интересах.

С одной стороны, более сильная исполнительная ветвь власти в ЕС может осложнить возможности для стран, имеющих поводы для недовольства Москвой, прибегать к вето в отношении договоренностей России-ЕС, предпочтительных для других членов союза. Так, например, в 2007 году, возражения Польши и Литвы поначалу задержали начало официальных переговоров Евросоюза с Россией о новом Соглашении о партнерстве и сотрудничестве. Поводом для тогдашнего конфликта стал запрет на импорт говядины из этих стран, которые Москва обосновала нарушениями ими российского ветеринарного законодательства.

С другой стороны, Россия часто действовала в обход институтов ЕС, и работала напрямую с правительствами ведущих членов Евросоюза. Эта стратегия принесла некоторый успех в случаях с Францией, Германией и Италией.

Надо заметить, что более сильные коллективные полномочия ЕС могли бы усложнить России возможность ведения переговоров по таким вопросам, как согласие на прекращение огня в Грузии в августе 2008 года.

Несмотря на то, что в то время Франция занимала пост председателя ЕС, французский президент Николя Саркози договорился о реализации шести принципов плана достижения мира самостоятельно и в значительной степени посредством личной «челночной» дипломатии между Москвой и Тбилиси.

В то время как некоторые самые последовательные сторонники Грузии в ЕС выступали против условий этого соглашения, достигнутая тогда сделка позволила России избежать угрозы введения санкций.

С тех пор российское правительство еще больше активизировало двустороннюю дипломатию с Францией, Германией и другими членами ЕС, чтобы обеспечить поддержку российской концепции новой архитектуры европейской безопасности, которая, как надеются в Кремле, могла бы ослабить доминирующую роль НАТО. Европейская Комиссия настоятельно рекомендовала членам ЕС разработать единую позицию относительно предложенного Договора о европейской безопасности, однако президент Медведев и другие лидеры России неоднократно обсуждали данный вопрос в ходе двусторонних встреч с европейскими правительствами.

Российские лидеры так же умело использовали определенные национальные интересы членов Евросоюза в сфере энергетической безопасности, для того, чтобы не дать европейским правительствам выступить единым фронтом по энергетическим проблемам. Уже годами европейские государства выражают беспокойство относительно их возрастающей зависимости от поставок нефти и природного газа из российских источников, включая как российские энергоносители, так и поставки сырья из Центральной Азии через контролируемые Россией трубопроводы.

До сих пор российские дипломаты удачно пресекали попытки Евросоюза оказывать давление на Москву в вопросе ратификации Энергетической хартии ЕС. В то же время, Россия сумела провести «сепаратные» переговоры об определенных сделках с ключевыми игроками Европы для продвижения своих энергетических проектов, таких как газопроводы «Северный поток» и «Южный поток», работающих на её интересы.

Когда в Стокгольме Медведева спросили про его отношение к предстоящей трансформации ЕС, он отметил: «Евросоюз как союз государств, обладая собственной евросубъектностью, не погашает суверенных прав и возможностей государств, его составляющих. Поэтому мы будем развивать самые добрые отношения с Евросоюзом, но мы будем укреплять и наши отношения с отдельными европейскими государствами».

Лидеры США и других стран высказались, по существу, в том же духе. Поэтому, на мой взгляд, вопрос о том, действительно ли Москва, Вашингтон, Пекин и другие главные партнеры ЕС предпочли бы видеть Евросоюз более понятным и, в то же время, сильным партнером для переговоров, все же остается.