Почему демократия в Южной Америке крепче российской

В Аргентине невозможно себе представить ситуацию, когда партия набирает 90% голосов в парламенте при вопиющих нарушениях, и это лишь неделю интересует некоторые СМИ.

Жители латиноамериканских стран просто обожают протестовать. По крайней мере, складывается такое впечатление, потому что выйти на улицу они готовы по любому поводу – в поддержку или знак протеста решений своего правительства, чужих правительств, да и просто за свободу и справедливость.

Чаще они не просто выходят на площади, а еще и перекрывают дороги. Так заметнее: сами не работают и другим не дают. В плодородной провинции Санта Фе к западу от Буэнос-Айреса учителя перекрыли трассу на час. По их мнению, в местном правительстве сидят воры и недоплачивают им зарплату. В аргентинском городке Киака на границе с Боливией жители перекрыли сообщение между странами на полдня: они хотят работы. Перуанцы перекрыли дороги вокруг древней столицы инков Куско, в том числе железную до Мачу-Пикчу. Чего бы они не хотели, они должны хотеть этого очень сильно, потому что поезд до главной достопримечательности, перевозящий 850 000 туристов в год, – это все равно, что трубопровод в Европу. В боливийской провинции Тариха все дороги перекрыты на неделю, поскольку ее население требует перераспределения налогов, уходящих в центр, в свою пользу. С площади перед Розовым домом (аргентинский Кремль) ветераны неудачной кампании последней диктатуры за Фолклендские острова вообще никогда не уходят. Они хотят пособий или хотя бы вечной памяти. Только иногда они освобождают место для каких-нибудь срочных протестов.

Вообще-то все эти заваленные шинами трассы бессмысленны и даже вредны. Во-первых, это плохо для экономики. Обычно протестанты ничего не добиваются, но они при этом не работают и не дают проехать фурам. В Аргентине, например, это основной способ доставки сельхозэкспорта к портам. Когда в прошлом году аргентинские фермеры, не согласные с повышением пошлин, на три месяца перекрыли дороги и остановили экспорт, правительство не досчиталось $1,9 млрд налогов, ЦБ потерял $2,2 млрд резервов, а экономика выросла на 4,5% вместо 7%.

Урон от рядовых забастовок никто не оценивает, поскольку они воспринимаются как нечто столь же естественное, как периодические больничные и отпуска. Во-вторых, это раздражает людей, которые протестантам ничем не могут помочь, но тем не менее вынуждены вместе с ними страдать. Хотя тех же фермеров жители городов активно поддерживали, стуча вечерами в кастрюли на балконах и устраивая демонстрации, а все неприятно: едешь ты в отпуск, а тебя останавливают неизвестно насколько.

В-третьих, привычка к протестам не спасала страны Южной Америки от диктатур. История ХХ в. любого государства континента – это одна хунта, сменяющая другую.

Но сейчас, когда они дожили до демократии, все-таки это полезная привычка. Иногда она приводит к большим победам. Аргентинские фермеры выиграли битву за пошлины на сою, пшеницу и другие продукты. Когда президент Кристина Киршнер, инициировавшая их повышение, была окончательно загнана в угол прекратившейся экспортной выручкой, она отдала решение конфликта на откуп Конгрессу, и он встал на сторону фермеров. Ее рейтинг упал с 50% до 20%, а спустя год она, сделав еще несколько промахов, проиграла выборы, пока в нижнюю палату Конгресса. На момент выборов вся полнота власти была у нее в руках, поскольку большинство в парламенте было у партии перонистов, которую возглавлял ее муж и предыдущий президент Аргентины Нестор Киршнер. Но попробуй она хоть пару процентов (которых бы хватило для победы) пририсовать своим однопартийцам, это была бы ее последняя политическая ошибка.

Не только в Аргентине, но и в соседних странах невозможно себе представить ситуацию, когда какая-то партия занимает 90% голосов в парламенте при очевидных и вопиющих нарушениях, и это в течение недели интересует некоторые СМИ и оппозиционные партии. Часто южноамериканцы наивны в своих суждениях, кто виноват и что делать, но они точно неравнодушны к тому, что происходит вокруг и всегда готовы не согласиться.

Понятно, почему в России получается наоборот. Во-первых, о том, что происходит еще надо узнать. Моя мама, например, у которой основной источник информации – центральные телеканалы, кроме демарша в Госдуме, смысл которого она не очень поняла, ни о чем не слышала. Во-вторых, быть небезразличным опасно. Те 150 человек из молодежных демократических движений, которые вышли на несанкционированный митинг, как обычно, получили по лицу дубинками и провели несколько часов в обезьяннике. Хорошо еще не пулю, как Магомед Евлоев, организатор акции «Я не голосовал» в Ингушетии.

По словам Дмитрия Медведева, нужно развивать экономику. «Демократия стала массовой, когда массовым стало производство самых необходимых товаров и услуг. ...Чем «умнее», интеллектуальнее, эффективнее будет наша экономика ... тем свободнее, справедливее, гуманнее будет наша политическая система, общество в целом», – пишет он в «Россия, вперед!». Хотелось бы верить.