Политический ребенок

Руслан Байсаров, бывший гражданский муж Кристины Орбакайте (с которым она рассталась после того, как он сломал ей нос на презентации ее собственного альбома), увез их общего ребенка в Чечню. И не вернул.

Если бы он увез его в Израиль, как это сделал муж обычной, незвездной россиянки Юлии Оськиной, или во Францию, как муж Ирины Беленькой, или в Финляндию, с правосудием которой бьется теперь Римма Салонен, - все было бы проще: дыра в российском законодательстве – проблема российского законодательства. Государства между собой разберутся.

Что до процесса «Байсаров – Орбакайте» – это не просто какая-то там брешь в законе. И уж тем более не очередной светский скандал, как любят его выставлять желтые страницы. О политической составляющей процесса, опутанного массой нарушений и скользких моментов, принято дипломатически помалкивать, потому что зацепило одну из самых больных российских мозолей со времен Столыпина – Кавказский узел.

И в случае с 11-летним Дени – так уж совпало (или не совпало?) – выходцем из самой известной поп-семьи России, вполне очевидно, что делят не столько ребенка, сколько демонстрируют сферы влияния двух систем. И все это прекрасно понимают, а потому очень «аккуратно» выражаются. И депутаты, и общественные организации, и журналисты. Впрочем, что взять с народа пишущего: еще не улеглись страсти по делу «Рамзан Кадыров против Олега Орлова» и по искам Кадырова, периодически выставляемым «Новой газете». Глядишь, и тут напороться можно. Ведь, и ежу понятно: говоришь «Байсаров» - Кадырова держишь в уме.

Тут еще, после досрочного прекращения полномочий в Совете Федерации Умара Джабраилова, вполне вероятно, что сенатором от Чечни Рамзан назначит именно Руслана. В этой ситуации поражение Байсарова станет явным личным поражением Кадырова. А Кадыров не любит, когда Центр ему в чем-то отказывает: все мы это прекрасно знаем. Да и Центр уже отвык отказывать – по счетам еще не уплачено.

Грозненский суд принял предсказуемое решение. Правда, не совсем понятно, чем он руководствовался. Явно не российским законодательством. В России, чтобы разлучить ребенка с матерью, нужны весомые аргументы – пьянство матери, ее наркомания, отсутствие жилищных условий. Только чтобы возбудить дело против такой матери уходят месяцы. А тут за пару часов суд наказывает мать, которая 11 лет прекрасно воспитывала сына. А Байсаров становится новым чеченским героем, защищающим традиции своего народа на «чужой территории». Пока у него это отлично получается. После такой демонстрации влияния, логично, что в Совете Федерации, в случае чего, будет получаться еще лучше.

При любом исходе дела окончательное решение Верховного суда в Грозном будет воспринято болезненно. Если суд примет решение не в пользу Байсарова, обидится чеченское общество и особенно руководство республики. Если же предыдущее решение суда останется неизменным, как бы общество средней полосы не взбунтовалось.

Но взбунтуется ли? Тут-то самое время поговорить о разнице единения в каждой из этих двух общественных моделей.

Чеченцы горой вставали на защиту Байсарова (что делает честь этому тейповому братству). Ведь дружба и сплоченность чеченская это не то, чтобы дружба – это, прежде всего, принципы этнической общности. Чеченец – всегда на стороне земляка, даже в тех случаях, когда земляк не прав. Это традиция, кодекс. Как и ответственность отца за своего ребенка.

И именно традиции стали главной козырной картой в руках Руслана Байсарова, когда поднималась шумиха вокруг этого судебного разбирательства. И вполне естественно, что чеченское общество его в этом дружно поддержало. Начиная с судей, быстро прослушавших дело, до земляков, и там, на Кавказе, и здесь, в Москве, вроде корреспондента «Ъ-Власти» Муссы Мурадова.

«В чеченском обществе отец несет ответственность за детей независимо от того, в браке они рождены или вне брака. И поэтому в Чечне никто не удивляется тому, что Руслан Байсаров так настойчиво отстаивает свои права на сына. В России же, наоборот, не могут понять, зачем он затеял эту войну» - пишет Мурадов (Журнал «Власть», №39 (842) от 05.10.2009, «Отеческие записки»).

Да, действительно, в исламе ребенок принадлежит отцу. Остается понять, живем мы в этой стране и конкретно в Москве по Шариату или по законам, которые вроде (пусть иногда и номинально), все еще прописаны в УК РФ?

В любом случае, с мнением кавказской общественности как раз все понятно и единогласно.

А что же наше, славянское братство? По результатам всероссийского опроса, проводившегося в конце сентября, россияне «в общем» критически отнеслись к решению Грозненского суда, но прировняли историю к скандальной семейной VIP-разборке.

Продолжая следить за публикациями вокруг ситуации с мальчиком, поражаемся каждый раз тому, как немалая часть московской интеллигенции ненароком пытается пнуть мать ребенка, а через нее бабушку Дени. Имя, думается, произносить не обязательно. Все упреки сводятся к нескольким положениям: бабушка вульгарна, матери «думать надо было, от кого рожать», да и вообще семейке давно пора поплатиться за «такое поведение». Странная этническая общность.

Особенно интересно было послушать общественного деятеля Марию Арбатову и журналиста Отара Кушанашвили, побывавших в «программе Ц» у Ильи Переседова. Как упоенно они рассуждали о «бабле», которое хочет «срубить» это «первое эстрадное семейство». Как рассуждали о ксенофобии...

Я люблю Кавказ. И северный, и южный. И очень уважительно отношусь к местным жителям, вообще к мусульманам. Но сказанное Марией в контексте темы обсуждения: «Чечня совершенно адекватное, нормальное место»… Маш, вы давно были в Грозном и Гудермесе (я даже не о горных селах)? Или хотя бы в соседствующем дагестанском Хасавюрте? Я – в сентябре. Аккурат, во время введения очередной КТО (там это «нормальное» почти повседневное явление). Знаете, для меня люди с оружием, милиционеры, опершиеся о калаши посреди людной центральной улицы – явление, адекватное ситуации региона, но не пониманию словосочетания «адекватное, нормальное место». Люди с оружием – это не нормально в принципе.

Впрочем, что я в этом понимаю... Понимает, например, эксперт-правозащитник из местных, который почему-то (не догадываетесь, почему?) попросил в комментариях не называть его имени. Потому и не называю. Так, самую безобидную социологическую цитату приведу, которая к делу отношения не имеет: «Последние два года мы проводили в республике целый ряд социологических исследований, чтобы понять, насколько изменилось чеченское общество за десятилетие, прошедшее после войны. Результаты показали – общество (особенно мужская часть населения) разделилось пополам: на тех, кто остался в регионе, и тех, кому пришлось стать беженцами. Тогда одни рефлексировали на тему «надо что-то делать». А другие, которые остались в республике, не думали, а делали. И сегодня те, бывшие беженцы, намного жестче. У них более глубокий стресс. И еще один фактор. Во время боевых действий в Чечне, Ингушетия и другие принимающие республики были переполнены. Непривычная для кавказца жизнь в палатках с чужими семьями очень сильно сказалась тогда и на духовных ценностях. А сейчас, спустя время, это уже устоялось. И этот сильнейший спад духовных, моральных ценностей – это все оттуда. Не один год уйдет, чтобы общество восстановилось».

Суть не в прикладной социологии и не в исследованиях менталитета жителей определенных регионов. Суть в том, что в здравом уме, желая своему ребенку счастья, я бы никогда не отдала его из дома на Тверской (центральной улице благополучной столицы) ни в Чечню, в которой «стреляют иногда», ни в подмосковную одинцовскую резиденцию. Последнее потому, что «благовидный, благопристойный, хороший парень Руслан», каким Мария и Отар видят Байсарова, все же, наверное, не эталон благопристойности. Странные эпитеты для человека, который способен избить женщину…

«В США, ставшими одним из камней преткновения разбирательства, куда (между прочим, на лечение) так и не пустили Дени, в суде вопрос, с кем оставаться ребенку автоматически был бы решен в пользу матери. По одной простой причине – имел место случай насилия, когда отец ребенка избил мать, - объясняет директор Национального центра по предотвращению насилия «АННА» Марина Писклакова. - И именно этот эпизод стал бы на Западе центральным в процессе. Потому что это уже преступление, которое во многих европейских странах уголовно наказуемо. Кроме того, этот факт характеризует отца ребенка, как человека, склонного к физическому насилию. А в нашей экспертной практике примерно в 90% случаев отец, применяющий насилие по отношению к жене, автоматически переносит его и на ребенка. Прямо или косвенно. Именно поэтому любой европейский суд оставил бы ребенка матери».

Впрочем, «Россия – не Европа». И, возможно, прав был Дубровинский, адвокат Руслана Байсарова, когда по завершении суда в Грозном сказал: «Мы одержали чистую победу». В поединке двух систем исход почти понятен. Остается надеяться на это «почти»…