Безыдейный Кремль

Кремль работает над новой идеологической доктриной. Борьба за умы народонаселения будет вестись теперь при помощи «свежих» лозунгов и «концептов». Каких — об этом в главной теме The New Times

Московские политтехнологи и эксперты собираются в эти дни на круглые столы и заседания по 2–3 раза в день. Рассаживаются, клюют носами, произносят не обремененные лишним смыслом фразы о «симптомах интеллектуального обновления», «ценности демократического процесса», «негодности старых концепций». В кулуарах за поглощением кофе и бутербродов один из участников очередного заседания признался корреспонденту The New Times: «Очередной, девятый вал бреда». На вопрос: «А зачем вы тогда этим занимаетесь?» — отвечает: «А чем нам еще заниматься, мы же экспертное сообщество».

Рассказывает директор Русского института Сергей Чернышев: «Старый султан то ли умер, то ли бежал на Запад, распустил свой гарем, бывшие его наложницы занимаются фитнесом, а наследник престола, маленький еще совсем, в песочнице играет, даже непонятно, какой он ориентации будет, повзрослев, — и тут неожиданно наследник выступает с речью о здоровом образе жизни. Cразу же все вокруг засуетились, начали выдвигать свои идеи». Так он видит ситуацию, сложившуюся в экспертном сообществе после публикации статьи Дмитрия Медведева «Россия, вперед!» и его выступления на Ярославском форуме. Правда, Чернышев оговорился, что никаких параллелей с российской действительностью он не проводит, это не более чем аллюзия. Ну аллюзия так аллюзия. Как, собственно, и сам Русский институт — одна из аффилированных с Фондом эффективной политики Глеба Павловского структур. Историю про султана Чернышев поведал на очередном круглом столе, устроенном ФЭП, где политологи обсуждали «умную политику» — термин, вошедший в обиход после выступления Дмитрия Медведева в Ярославле. В администрации президента полным ходом идет работа над новой идеологической концепцией. Заказчик — президент Медведев. Презентация новой государственной идеологии, которая заменит собой устаревшую «суверенную демократию», должна состояться в ноябре, между съездом «Единой России», где программную речь намерен произнести Владимир Путин, и Посланием Федеральному собранию Дмитрия Медведева.

От подъезда до суверенитета

Помощник Бориса Ельцина в 1994–1997 годах Георгий Сатаров вспоминает, что первый президент России в создании новой «национальной идеи» особого смысла никогда не видел, но помощники его внимательно отслеживали все дискуссии, которые по этому поводу велись тогда в обществе. «Что касается национальной идеи, — говорит Сатаров, — то нашим высшим достижением была придумка лозунга «Не ссы в подъезде», потом был подобран менее вульгарный вариант — «Покрась забор». Ельцину это было и не нужно. Он был, а не казался. А его преемник изначально представлял собой один большой пиар-проект», — убежден Сатаров.
При Путине идеологическая работа вновь оказалась востребованной: на исходе его первого срока появилась «суверенная демократия», но помимо нее запускались десятки более точечных идеологических проектов. После слов главы государства о необходимости работы с молодежью родились «Идущие вместе». Когда руководству страны мерещилась «оранжевая угроза», создавались «Наши» с «Молодой гвардией» и «Местными». Когда Кремль был заинтересован в заигрывании с националистическим электоратом, на политическом поле появлялись «Родина», ДПНИ, Евразийский союз молодежи Александра Дугина. Когда, наоборот, под контроль было решено взять либеральный электорат, активность проявляли «Гражданская сила» с ДПР, впоследствии объединившиеся в «Правое дело» (в этот же кремлевский проект влили и обескровленный Союз правых сил). В 2004 году на волне торговой войны с Польшей, выз­ванной вступлением страны в ЕС, в Кремле придумали День народного единства 4 ноября в честь победы князя Минина и гражданина Пожарского над польскими интервентами в 1612 году. Инициаторами законопроекта стали известные парламентские популисты Дмитрий Рогозин (тогда еще лидер «Родины», а ныне борец за национальную идею в штаб-квартире НАТО в Брюсселе), Владимир Жириновский и Андрей Исаев («Единая Россия»). В сознании россиян праздник так и не прижился, зато эту дату облюбовали националисты, ежегодно устраивающие 4 нояб­ря «Русские марши». А в 2008 году в опалу попал уже святой Валентин: в рамках борьбы с инородным влиянием власти утвердили отмечать вместо любимого молодежью праздника всех влюбленных день Петра и Февронии.

«Главной все эти годы была «суверенная демократия», — говорит собеседник The New Times в администрации президента. — Но на каждый новый вызов придумывался и новый идеологический ответ: вспомните, когда муссировалась тема возможного третьего срока Владимира Путина, политологи активно обсуждали схожесть российской ситуации с американской времен четырежды избиравшегося Франклина Рузвельта».

В поисках прилагательных

Теперь прежняя концепция отходит на второй план. «Суверенная демократия никуда не денется, она останется как программа «Единой России», но для Кремля эта концепция больше не годится, — говорят в администрации президента. — Основных причин две. Главная — Медведев не понимает, что это такое: прилагательное «суверенная», по его мнению, никакой смысловой нагрузки не несет». Во-вторых, по мнению кремлевских идеологов, изменилась повестка дня: «В 2004–2007 годах мы боролись за свой суверенитет и подчеркивали, что у нас не такая демократия, как в Ираке или Афганистане. Когда у страны нет реального суверенитета, нет и демократии».

Теперь этот этап пройден, и в Кремле ищут новое название старой концепции, которая будет переименована и дополнена. Чем? Пока еще решают. «Радикальных перемен быть не должно, коррекция политической системы происходит медленно, постепенно», — говорит Павел Данилин, соавтор книги «Враги Путина». Еще одна из составляющих старой новой кремлевской идеологии — «гуманизм». «Для Медведева главным критерием демократичности общества является отказ от государственного насилия, — утверждает собеседник из АП. — Да, тянется «дело ЮКОСа», случилась неприятная история с Чичваркиным, но показательных процессов и поїрок Медведев не приемлет. Вспомните войну с Грузией, формулировка «Операция по принуждению к миру» была придумана специально под Медведева: это не мы прибегли к насилию, это был вынужденный шаг». Кремлевский гуманизм распространяется пока исключительно на две группы населения: на чиновников и правозащитников. «С ним (гражданским обществом) президент хочет дружить, — говорит собеседник The New Times, участвующий в разработке новой идеологической концепции. — Поэтому пересматривается драконовское законодательство о НКО, была собрана новая комиссия Эллы Памфиловой по правам человека, Владислав Сурков вошел в президентскую российско-американскую комиссию как куратор гражданского общества». Изначально, по словам источника, Кремль хотел распрост­ранить свой гуманизм также на малый и средний бизнес, но понял, что защищать одновременно и чиновников, и бизнесменов не получится — это взаимо­исключающие вещи. Так что бизнесу придется пока выкручиваться самостоятельно.

Компетентная демократия

Работа над новой кремлевской идеологией идет под неусыпным контролем первого заместителя главы администрации президента Владислава Суркова. Специально под этот проект на работу в АП переводят Алексея Чадаева, автора книги «Путин. Его идеология», его оформляют на должность референта.
Головы политтехнологов заняты поиском ключевого слова, символа концепции, каким ранее был «суверенитет». В меню: «новая теория эффективности», «концепция компетентности» и «конкурентоспособность». Короче, идет поиск формулировок. «Кто предложит итоговый вариант, тот станет законодателем политической моды на ближайшие годы, так что работа идет в круглосуточном режиме — есть за что бороться», — говорит все тот же источник в администрации, оговоривший свою анонимность. Впрочем, политолог Станислав Белковский считает, что бороться как раз не за что: «Главная трагедия Суркова в том, что он уполномоченный по всякой ерунде, никакой весомой роли идеология в политике Кремля давно не играет. Все идеологические поиски Кремля — исключительно пиар, а объединяет российских чиновников не идеология, а бизнес-интересы».

Так или иначе, но уже в ближайшие недели новая идеологическая концепция (или «концепт», как модно сейчас говорить) появится в эфире государственного телевидения. Российская «демократия» отбросит прилагательное «суверенная» и станет «эффективной», «конкурентоспособной» или «компетентной». Как говорится, хрен редьки не слаще.