Августейший нацлидер

К 10-летию путинского правления уже опубликовано немало аналитических статей. Как объективного, то есть хвалебного, так и клеветнического, явно заказного характера. Преобладают же тексты невнятные: с одной стороны, с другой стороны... Национальный лидер предстает в них фигурой противоречивой, как памятник Хрущеву на Новодевичьем кладбище.

Однако перевалил за середину август, месяц расплат и прозрений, и приходится признать, сокрушенно вздохнув: клеветники в чем-то правы.

Ибо все просто: нарушен договор.

Путин пришел десять лет назад, чтобы не дать нам волю говорить что вздумается с телевизионных экранов и со страниц государствообразующих газет. Он принес с собой все необходимое. Победоносную войну для возбуждения патриотических чувств. Суму для недоравноудалившихся олигархов. Высокие цены на энергоносители и трубу как национальную идею. Взамен он отобрал все лишнее. Парламент в качестве законодательной власти. Губернаторские выборы. Политическую жизнь и гражданское общество.

Обмен казался выгодным.

В конце концов любой народ, даже самый продвинутый, в массе своей мечтает о том, чтобы власть обороняла его от врагов и не лезла в частную жизнь. Соблюдался порядок на улицах, не нарушались границы личной свободы законопослушного гражданина и были прозрачны законы: что можно, что нельзя. Тогда с легким сердцем воспринимаются и разные неприятные события, как, например, убийства правозащитников или жестокие разгоны митингов. А не нарушай законов, ссылаясь на Конституцию, ты ведь знаешь границы дозволенного при этой власти. И все будет хорошо.

Вместо прежних поражений - разгромные победы на Кавказе, даже и в заграничном походе. Вместо прежних унижений - повсеместное вставание с колен. Вместо ельцинского бардака - строгий, но справедливый путинский порядок.

Десять лет спустя, при третьем президенте и старой путинской элите, этот придуманный мир рассыпается в прах.

Правда, нельзя сказать, что "вдруг". За годы, прожитые с Путиным, страна навидалась такого, что иному, более впечатлительному обществу хватило бы для полного отторжения от власти. Однако нас трудно удивить, проще напугать, и формула законопослушного равнодушия применительно к политике была еще и формулой страха. Но и такой, страшноватый Путин казался все же воплощением порядка. А что еще нужно стране, которая за неполные 20 лет пережила распад империи, две малые гражданские войны и две контртеррористические бойни?

Покой нужен, если счастья нет, а воля уже и не снится. Покой гламурный, державный, суверенный, да хоть с рогами и хвостом, лишь бы пореже у нас взрывалось, падало, накрывало с головой, стреляло от живота веером, сочилось кровью. Лишь бы власть была твердой и компетентной, а демократию внукам завезут.

...Взрыв на Саяно-Шушенской ГЭС - это не Чернобыль. Взрыв в Назрани - это не Беслан. Гибель истребителей эскадрильи "Русские витязи" - это случайная трагедия, с кем не бывает. Но на дворе август, месяц вечных трагедий, и когда они сходятся вместе, технологические катастрофы с политическими, то самый законопослушный гражданин чувствует себя обманутым. Он вдруг вспоминает о том, о чем всегда знал, но боялся спросить.

Про чудовищную изношенность буквально всей нашей инфраструктуры, давно и безнадежно отставшей от цивилизации. Про войну с террором, которая была объявлена выигранной еще в прошлом тысячелетии. Про нефтяные цены, которые как завалились на бок осенью прошлого года, так и лежат, изредка поднимаясь и снова падая. И о том, почему счастливые нулевые были прожиты так бездарно и почему мы так несчастны, оставшись наедине со своими бедами. И для чего миллиарды в твердой валюте ушли на то, чтобы рассориться с цивилизованным миром и с самыми близкими соседями, а еще миллиарды ушли на яхты, госкорпорации и прочие "гунворы". И кто виноват.

Он не бунтует, упаси Бог, он просто спрашивает. Если ему сказать, что Путина надо было гнать еще десять лет назад, он искренно удивится: да неужели? Если ему сообщить, что отказ от демократии и политических свобод был для России равносилен технологической катастрофе, он начнет плеваться.

И все же. Законопослушно вставший с колен, он медленно начинает осознавать происходящее. Оказывается, мир, в котором он живет, не описывается формулой "порядок вместо свободы". Оказывается, на место "порядка" надо подставлять другое слово, которое он привык ненавидеть с ельцинских, если не брежневских времен. И когда он находит это слово, формула "бардак вместо свободы", радуя точностью, ужасает смыслом. И он, словно проснувшись от тяжкого похмельного сна, диковато озирается вокруг и понимает лишь одно: август. Больше ничего не понимает и ответов на свои вопросы не ждет.