Религия в школе

Введение в государственной школе изучения религиозных предметов, на которое все же пошел Дмитрий Медведев и российская власть – безусловная и очевидная мерзость и мракобесие.

Причем это вдвойне мерзко.

Во-первых, это мерзко потому, что общественное сознание формально светского общества государственным решением подчиняется ценностям и приоритетам религиозного сознания, то есть сознания прошлого, на избавление от которого общество потратило несколько столетий. Никто не запрещает тому или иному гражданину придерживаться любых экзотических взглядов, связанных с представлениями о создании мира неким своеобразным существом. Но это личное дело каждого, официально же предлагать публично заявлять об этих взглядах, отчитываться в них и считать их обязательными для получения аттестата зрелости – нелепо и мерзко.

Во-вторых, это мерзко потому, что сам характер этого решения основан на лицемерии и лжи. Это установление антиконституционно, лицемерно и технологически глупо и неэффективно, то есть вредно для государства, страны и общества.

Это антиконституционно потому, что противоречит как статье Конституции о светском характере российского государства, так и статье подтверждающей отделение церкви от государства.

Это лицемерно, потому что пытается данное явное противоречие прикрыть формальным разговором о добровольности выбора предметов в рамках так называемого «Курса духовно-нравственного воспитания», равно как формальными рамками о преподавании религиозных предметов светскими учителями, что явно не меняет сути дела – вторжения церкви и религии на территорию светских учреждений.

Лицемерие, к тому же заключается и в том, что все это прикрывается камуфляжем статуса «эксперимента», то есть носит ползучий характер: сегодня объявляется что это еще не окончательно, а завтра на том основании, что три года это проводилось будет заявлено, что за данное время ничего страшного не произошло, и потому это нужно вводить повсеместно. Как было с провалившимся, но объявленным спешным экспериментом по ЕГЭ.

Мерзко, кстати само проведение эксперимента над людьми – причем в обязательном порядке. Закон, кстати, допускает подобное только на добровольных началах. То есть сам по себе этот эксперимент еще и не законен.

Наконец. это глупо и вредно, потому что как в случае со школьным образованием. Так и в случае с введением штатных священников в армии, что школьники, что солдаты изначально подразделяются на различные категории, причем должны объявить о своем мировоззрении публично. То есть, оба эти контингента разделяются на разнородные начала, так или иначе противостоящие друг другу: в школе и в армии сеются основания розни.

Введение изучения в государственной школе религиозных предметов противоречит конституционным нормам о светском характере и об отделении церкви от государства, поскольку первое предполагает, что религии нет места в решении государственных вопросов, она не может присутствовать в деятельности каких либо государственных учреждений. Последние руководствуются светскими и правовыми нормами, а не религиозными установлениями. Отделение церкви от государства предполагает, что церковь не распространяет свою деятельность ни на какие сферы государственной жизни, не может действовать на территории государственных учреждений, не должны вмешиваться в вопросы, регулируемые государством.

Введение изучения религии в какой-либо иной, кроме научно-познавательной формы в государственной школе или в других государственных учреждениях, в том числе в армии – есть вмешательство религии в сферы государственной деятельности, есть попытка церкви вмешаться в дела государства и подчинить его своей власти.

Кроме этого, сам принцип разделения, пусть и добровольного, граждан в рамках государственных учреждений и структур на категории по их отношению к религии – есть введение в государственных учреждениях критерия религиозности. Гражданин светского государства вправе ожидать, что если он проявляет свою религиозность – это не повлечет гонений на него и ущемления его прав. Но он вправе рассчитывать и на то, что в рамках государственных учреждений никто не вправе задавать ему вопрос о его религиозности и его мировоззрении, тем более публично демонстрировать свой выбор.

Лицемерие и лживость формального права на выбор в данном случае заключается в нескольких моментах.

Во-первых, определиться со своим выбором предлагают не достигшему совершеннолетия школьнику, который еще не может сделать свой выбор вполне осознанно. Он, по сути, должен выбрать, к какой религии он тяготеет, еще даже не приступив к изучению основ этой религии.

Это значит, что либо он будет определяться под воздействием решения своих родителей, либо под воздействием школьного руководства –а в случае с армией – под воздействием воинского начальства, либо, что еще хуже – по принципу примыкания к доминирующей тенденции.

Противостоять тому или иному из этих воздействий можно лишь занимаю свою четкую выношенную позицию, которая в 11 лет скорее всего отсутствует, но даже заняв ее подросток обрекается на то, что будет признан в этом сообществе «не таким, как все» - то есть обрекается на противостояние с доминирующей группой, причем публично заявить о своем противостоянии. Тоже относится и военной среде, при некоторой поправке на возраст и зрелость.

Но в обоих случаях человека ставят перед выбором: подчиниться или противостоять. Поэтому разговор о свободе выбора в этих условиях является, как было сказано, лицемерием.

Во-вторых, лицемерен и сам предлагаемый спектр выбора. Формально можно избрать либо обучение основ той или иной религии, либо изучение религий в целом, либо изучение светской этики. Однако, как нельзя говорить о свободном выборе одной из религий, без изучения остальных. Потому что этот выбор в любом случае не будет основан на равновесной и полноценной информации об избираемом.

Точно также, предлагаемая в качестве альтернативы светская этика – на деле не может быть подобной альтернативой религиозным учениям. Она является неким набором этических представлений, отвлекающимся от религиозности, форматирующих поведение в светском государстве. Но поскольку государственная школа готовит граждан светского государства – его этические нормы должны были бы быть принимаемы и изучаемы всеми гражданами. Вне зависимости от конфессиональной принадлежности. Альтернативой религиозным учениям является атеизм. И тогда уж нужно было бы наряду с изучением основ религиозных учений предлагать возможность выбора курса научного атеизма.

В нынешнем же варианте неверующие лишаются возможности изучать адекватное их представлениям учение: разговор о свободе выбора и в этом отношении является ложью и лицемерием.

В третьих, ложью является прикрытие всего этого начинания разговором о светских учителях. Это может предполагать одно из двух: либо, что эти учителя не будут иметь статус священнослужителей той или иной конфессии. Но это ничего на деле не меняет – они могут оказаться не священниками, но верующими или даже воцерквленными верующими. И последние постараются добиться ведения подобного курса именно с целью ведения в государственных школах религиозной пропаганды. То есть церковь получает в руки контроль за процессом воспитания и проникает в школу, от которой она формально отделена. Либо же светскость учителя предполагает его статус преподавателя. Нейтрально относящегося ко всем религиям – то есть, неверующего – что гарантировать опять-таки невозможно, да и было бы определенным профессиональным ущемлением по религиозному признаку.

Технологически оно неэффективно и глупо, потому что действительно насаждает в школах и армии рознь.

В одни и те же часы, одним ученикам будут говорить о том, что Иисус – это Бог, другим, что он лишь пророк, третьих – что он вообще самозванец. Четвертым – что это вообще неважно, а его, скорее всего просто не существовало.

После этого школьники встретятся и начнут делиться знаниями – и выяснять, что они – Иные друг по отношению к другу.

Причем выяснит, кто из них прав – будет путем дискуссии невозможно. Потому что религия – на то и религия, что строится не на рациональном знании, а на авторитете и принципе: «Верую, ибо это нелепо». И каждому будут объяснять, что именно его воззрение – абсолютно и истинно, а иное ложно.

И перед ними встанет выбор – либо доказывать первенство своего религиозного мировоззрения иными, недискуссионными способами, принятыми в подростковой и армейской среде. Либо признать, что все это – не стоит того, чтобы придавать ему серьезное значение, и забыть как об основах данной религии, так и о том нравственном содержании, которые пытались привить на уроке.

Люди будут заведомо отнесены к разным категориям – и публично должны будут признать свою знаковость с остальными.

Религиозные убеждения из предмета внутренних убеждений и свободы совести – превращаются в предмет публичного объявления лояльности или нелояльности доминирующей тенденции, из внутреннего состояния сознания – превращаются в обязательную декларацию. Принятие вызова на противостояние с остальными.

Вместе с отрицанием веры в бога – что замечательно, - такие уроки будут по сути воспитывать и моральный релятивизм.

При этом, преподавание данных более чем спорных дисциплин, соответственно потребует часов и ставок для преподавателей.

Пока в школах утвердилась тенденция к свертыванию преподавания естественнонаучных дисциплин: астрономии, химии и т.п. На фоне этого – основы религиозных учений – это, очевидно именно то, что должно на будущее подготовить квалифицированных специалистов по нанотехнологиям.

Вообще же – шаг за шагом утверждающаяся в России клерикализация и мракобесие – вполне логичный этап запущенного в стране механизма Регресса. Сначала мы вернулись за рубеж Октябрьской социалистической революции и как будто хотели получить состояние между февралем и Октябрем 1917 года.

Потом практически перешли к сочетанию самодержавия и совещательного парламента. Потом вернулись к допарламентскому самодержавию: «Царь решил – депутаты одобрили». Затем откатились во времена до Екатерины Второй, практически отменив принципы секулярного государства, превратив церковь в крупнейшего собственника в стране, и начав раздавать ей государственное имущество.

Теперь возвращаемся к допетровской Руси с его практически политической властью церкви. Через некоторое время РПЦ, надо ждать, объявит о своем верховенстве над светской властью, как она пыталась это сделать при патриархе Никоне и практически делала при патриархе Филарете.

Осталось только ввести графу вероисповедание в паспорте, лишить неверующих права учиться в вузах и занимать государственные должности, лицензии на бизнес выдавать в церквях, а там – основываясь на лелеемом европейском опыте, учредить священную Инквизицию.