Россия – нищая великая держава

Крупнейший частная разведывательно-аналитическая компания США о том, как Россия успеет насолить Америке до того, как сойти с геополитической арены

АМЕРИКАНСКИЕ ИНТЕРЕСЫ

Визит вице-президента США Джо Байдена в Грузию и на Украину отчасти ответил на вопрос о том, как прошли российско-американские переговоры во время визита президента США Барака Обамы в Россию в начале июля. Уже сам факт визита Байдена свидетельствует, что США, как и прежде, придерживаются мнения о том, что Россия не имеет права создавать свои сферы влияния ни в этих странах, ни где-либо еще в бывшем Советском Союзе.

Желание Америки выступить против России в вопросе, который затрагивает фундаментальные национальные интересы РФ, требует некоторого объяснения, поскольку, на первый взгляд, кажется крайне рискованным. Байден пролил свет на то, как администрация Обамы смотрит на Россию, в интервью The Wall Street Journal 26 июля. Вице-президент отметил, что США «существенно недооценивают» свои позиции.

При этом он добавил, что «Россия должна будет принять ряд очень сложных, продуманных решений. У нее сокращается население, экономика увядает, а банковский сектор вряд ли сможет пережить следующие 15 лет, – мир меняется на глазах, а они цепляются за прошлое, что не обеспечивает [им] устойчивого положения».

Россия обвиняет США в поддержке проамериканских сил на Украине, в Грузии и других странах бывшего Советского Союза под видом защиты демократии. По мнению Москвы, цель США заключается в том, чтобы окружить ее проамериканскими государствами и поставить под угрозу будущее РФ. Военные действия России в Грузии летом 2008 года должны были показать Америке и странам бывшего Советского Союза, что Россия не готова мириться с таким положением дел, зато, если потребуется, готова изменить его, применив военную силу.

После своего июльского визита Обама отправил Байдена в две наиболее чувствительные страны на территории постсоветского пространства – на Украину и в Грузию, – чтобы дать русским понять, что США не отступят от своей стратегии, несмотря на военное превосходство РФ в регионе.

С точки зрения долгосрочных перспектив, США намного могущественнее России, и Байден был прав, когда отметил ухудшение демографической ситуации в РФ как один из основных факторов упадка страны в более отдаленном будущем.

ПУТЕМ РЕЙГАНА

Но, перефразируя известного экономиста, мы живем не в отдаленном будущем. Сейчас расстановка сил на российских границах явно говорит в пользу России, а масштабные операции США в Ираке и Афганистане не дадут американцам вмешаться, если Россия решит прямо выступить против проамериканских правительств в странах бывшего Советского Союза.

Но даже при таком раскладе поездка и интервью Байдена показывают, что администрация Обамы занимает в отношении России ту же позицию, которая не меняется еще со времен правления Рейгана.

Рейган считал экономику главным слабым местом России. Он чувствовал, что чем хуже будет экономическая ситуация в России, тем более уступчивыми русские будут в геополитических вопросах. Чем больше уступок они будут делать в геополитических вопросах, тем слабее будет их контроль над Восточной Европой. И если призыв Рейгана: «Господин Горбачев, снесите эту стену!», будет услышан, Советский Союз распадется.

Со времен администрации Рейгана, идефикс не только США, но и НАТО, Китая и Японии было мнение о том, что слабость экономики не позволит России играть значимую роль даже в регионе, не говоря уже о мировой арене. Поэтому, что бы там ни хотела Россия, Запад свободно мог выстраивать любые, – и самые жесткие, – отношения с российскими союзниками, такими как Сербия, и внутри бывшего СССР. Россия в 1990-х, несомненно, была парализована.

Но и сейчас Байден утверждает, что какими бы ни были региональные преимущества России сейчас, ее экономика хромает, и это не та страна, которую нужно воспринимать всерьез.

Теперь, конечно, русские понимают, что значит «перезагрузка», о которой говорил Обама: это перезагрузка с восстановлением системы 1980-х и 1990-х годов.

НАЗАД В 1980-Е

Чтобы спрогнозировать реакцию России, важно понять, как оценивают события 1980-х и 1990-х такие люди, как премьер РФ Владимир Путин. Как-никак он работал в КГБ при Юрии Андропове, который долгое время возглавлял органы безопасности, а затем был избран генеральным секретарем ЦК компартии и стал идеологом перестройки, хотя реализовывать ее и пришлось другим.

Именно КГБ первым осознал, что Советский Союз оказался на грани распада, что неудивительно, поскольку только у КГБ было полное представление о положении дел в государстве. Стратегия Андропова заключалась в том, чтобы перейти от промышленного шпионажа – который, очевидно, входил в задачи Путина во время службы в Дрездене в качестве младшего офицера разведки, – к более официальным методам технологического обмена.

Чтобы убедить Запад поделиться технологиями и инвестировать в Советский Союз, Москва должна была пойти на серьезные уступки в той сфере, которая была наиболее важна для Запада: в сфере геополитики. Чтобы получить желаемое, СССР должна была прекратить «холодную войну».

Ценой «гласности» была смягчена угроза со стороны Запада. Но более сложным элементом головоломки была «перестройка», то есть реструктуризация советской экономики. Именно с этим были сопряжены основные риски, поскольку вся социальная и политическая структура Советского Союза была построена на командной экономике. Но эта экономика перестала функционировать, и без перестройки любые инвестиции и технологический обмен теряли смысл. Советский Союз не смог бы их «переварить».

Бывший советский лидер Михаил Горбачев был коммунистом, о чем мы нередко забываем, и последователем Андропова. Он оказался реформатором не потому, что верил в либерализацию как таковую; скорее, он считал ее средством для достижения цели. А целью этой было спасение Коммунистической партии и вместе с ней всего Советского Союза.

Горбачев понимал, что двойная задача: пойти на геополитические уступки Западу и одновременно «сверху вниз» проводить экономическую революцию внутри страны, – грозит серьезной дестабилизацией.

Именно на это рассчитывал Рейган, и именно это пытался предотвратить Горбачев. Но Горбачев проиграл партию, начатую Андроповым. Советский Союз распался, а вместе с ним потерпела крах и Компартия.

За этим последовало десятилетие экономического кошмара – во всяком случае, именно так считает большинство россиян. С точки зрения Запада, развал выглядел как либерализация. С точки зрения России, страна превратилась из бедной, но сверхдержавы в еще более бедного геополитического калеку. Для русских эксперимент стал двойным провалом. Российская империя не только вернулась к границам XVIII века, но и ее экономика пришла в еще больший упадок – выиграла лишь группа олигархов и некоторые из их западных партнеров, разворовывавшие все, что плохо лежало.

Русские, и Путин в частности, вынесли из этого иной урок, нежели Запад. Запад считал, что к распаду Советского Союза привели дисфункции экономической системы. Путин и его коллеги решили, что причиной развала стала попытка оздоровить экономику с помощью всеобъемлющих реформ.

С точки зрения Путина, экономическое процветание и государственное могущество вовсе не обязательно взаимосвязаны, когда речь идет о России.

РУССКАЯ НИЩЕТА

На протяжении большей части своей истории Россия была экономическим инвалидом – что при царях, что при советской власти.

Наши исследования показывают, что географическое положение страны имеет ряд слабых мест. Географическое положение, пугающие инфраструктурные проблемы и демографическая структура – все эти факторы играют против России. Но стратегическое могущество этой страны никогда не зависело от ее благополучия. Конечно, после Второй мировой войны российская экономика пошатнулась и так и не смогла полностью оправиться.

И все же международное влияние России было огромным. Беглый взгляд на ошеломляющую нищету – и при этом бесспорное могущество России на протяжении долгого времени, с 1600-х годов до появления Андропова на политической арене, – несомненно, подкрепляет точку зрения Путина.

Трудности 1980-х связаны с ослаблением и коррумпированностью Коммунистической партии при Леониде Брежневе не меньше, чем с внутренними экономическими проблемами. Экономическое положение Советского Союза было катастрофическим и при Иосифе Сталине. Но Германия совершила огромную ошибку, приняв слабость советской экономики за военную слабость.

США не повторили эту ошибку во время «холодной войны». Они понимали, что слабость советской экономики не влияет на стратегическую мощь страны. Москва могла быть не в состоянии обеспечить людей жильем, но никогда не забывала о поддержании военной мощи.

Экономический инвалид превратился в военного гиганта благодаря сильной государственной власти. И цари, и Компартия жестко контролировали общество. Это означало, что Москва могла перераспределить ресурсы из сферы производства потребительских благ в пользу военных нужд и подавлять при этом любое сопротивление.

В стране, которой управляют с помощью террора, недовольство экономической ситуацией не приводит ни к политическим сдвигам, ни к ослаблению военной мощи – во всяком случае, не в краткосрочной перспективе. Огромную долю ВВП можно пустить на удовлетворение военных нужд, даже если в этом случае средства будут использоваться неэффективно.

Цари нередко прибегали к репрессиям, и этот режим сохранялся до тех пор, пока во время Первой мировой войны не восстала сама армия. При Сталине армия не бунтовала даже в самые тяжелые моменты Второй мировой войны. При обоих режимах неэффективность экономики воспринималась как неизбежная расплата за геополитическое могущество. С любыми другими мнениями – даже намеками на иное мнение – расправлялась единственная по настоящему эффективная государственная структура: органы безопасности, будь то Охранка, ЧК, НКВД, МГБ или КГБ.

С точки зрения Путина, который назвал распад Советского Союза величайшей трагедией нашего времени, проблема заключалась не в слабости экономики. К развалу Союза, скорее, привела попытка одновременно полностью перестроить внешнюю и внутреннюю политику государства. При этом распад не привел к экономическому возрождению.

Может быть, Байден и не думал злорадствовать, но он высказал до конца ту же мысль, которую разделяет Путин. По мнению Путина, в распаде Советского Союза виноват Запад, и, особенно, США с умелой политикой администрации Рейгана, – и именно эту политику теперь проводит администрация Обамы.

РУССКОЕ МОГУЩЕСТВО

Не заметно, чтобы Путин и президент РФ Дмитрий Медведев не соглашались с выводами Байдена: российская экономика, действительно, «увядает», – за исключением одного момента. Судя по политике, которую проводит премьер, он, должно быть, думает, что в силах справиться с этим ослаблением.

В краткосрочной перспективе в распоряжении Путина вполне может быть необходимый для этого механизм – это и есть временное окно возможностей, о котором говорил Байден. Но в долгосрочной перспективе задача заключается не в том, чтобы улучшить состояние экономики, – это было бы сложно, если не невозможно, в столь огромной и малонаселенной стране, как Россия.

Решение, скорее, состоит в том, чтобы принять слабость российской экономики как данность и создать режим, который, несмотря на эту слабость, позволит России оставаться великой державой.

Этот режим позволит нарастить военную мощь, несмотря на всеобщую нищету, – назовем его «чекистским государством». Такое государство использует органы безопасности – сейчас это ФСБ, – чтобы контролировать общество, и это позволяет властям направлять необходимые ресурсы на развитие военно-промышленного комплекса.

Иными словами, Путин прошел полный круг и вернулся к истокам – к КГБ, но без идей Андропова и Горбачева, которые только путали дело.

Это не идеологическая позиция – это в равной степени применимо и к Романовым, и к большевикам. Это рабочий принцип российской геополитики и истории.

Опасно рассчитывать на то, что стратегическая мощь России будет связана с экономическим положением страны. Конечно, они были взаимосвязаны в 1980-х и 1990-х, но Путин работал над тем, чтобы разрушить эту связь. На первый взгляд, может показаться, что это бессмысленное занятие, но в российской истории такое разделение – норма.

ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ РОССИИ

Похоже, Обама это отчасти понимает – неслучайно он отделяет Медведева (который кажется менее традиционным) от Путина (который кажется более традиционным), но мы не думаем, что эта стратегия жизнеспособна, – дело не в конкретных политиках, а в геополитических нуждах РФ.

Похоже, Байден хочет сказать, что стратегия Рейгана будет действенной всегда. Мы считаем, что она может быть действенной лишь до тех пор, пока не возродится российский режим с безгранично влиятельным аппаратом госбезопасности и не будет разделен рост экономики и военной мощи. Стратегия Байдена будет работать, пока этого не произойдет. Но в российской истории подобное разделение – норма, а последние 20 лет – исключение из правил.

Стратегия, предполагающая, что Россия вновь отделит экономическое процветание от военного могущества, требует иной реакции вместо нынешнего незначительного давления.

Она требует, чтобы окно возможностей, которое Россия получила в результате войн США с исламским миром, было закрыто, а давление на Россию – существенно увеличено, прежде чем русские перейдут к полномасштабным репрессиям и стремительному перевооружению.

Но, по иронии судьбы, вполне возможно, что в долгосрочной перспективе, через несколько поколений, будет уже неважно, удастся ли Западу упредить намерения России, учитывая другой фактор, упомянутый Байденом: сокращающееся население России. Демографическая ситуация в России неизменно ухудшалась со времен Первой мировой войны, прежде всего, из-за снижения рождаемости. Постепенная деградация привела к коллапсу в 1990-х. Пятидесятилетних в стране уже больше, чем подростков.

Россия может быть великой державой без сильной экономики, но ни одна страна не может стать великой державой без населения. Но даже такая плохая демографическая ситуация, как в России, не может изменить страну за одну ночь.

Сейчас время России, и тот период, который потребуется, чтобы ухудшение демографической ситуации окончательно подточило страну, может быть очень болезненным для американцев.

Байден озвучил стратегию США: давить на Россию и позволить природе взять свое. Мы думаем, что русские ответят сторицей, прежде чем сойти с исторической сцены.