Чего испугались борцы с фальсификациями?

С момента учреждения президентской комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории минуло больше двух месяцев. Пора, кажется, чиновникам хотя бы изобразить стремление приступить к выполнению указа Дмитрия Медведева. Тем более что поводов для острого реагирования более чем достаточно: стремительно приближается 70-летие начала Второй мировой войны, любители переложить ответственность за ее развязывание на Советский Союз наглеют (одна резолюция ПАСЕ от 3 июля с.г. чего стоит), под сомнение поставлено право России говорить в полный голос на мировой арене под тем предлогом, что она, мол, появилась незаконно, в результате пересмотра итогов мировой войны. Дальнейшее молчание с нашей стороны может быть истолковано как согласие с обвинениями.

Такое впечатление, что в коридорах власти (напомним, что комиссию возглавляет руководитель администрации Президента РФ) просто испугались той волны откровенных нападок, которую тут же подняли известные СМИ и известные люди по поводу того, что комиссия по борьбе с фальсификацией истории сама может превратиться в инструмент фальсификации.

Вот типичные обвинения. По мнению главы общества «Мемориал» Арсения Рогинского, бороться с фальсификациями истории – это не дело государства. Напоминая, как в свое время власть обошлась с генетиками, историками, кибернетиками, он уверен: «Это всегда оборачивается не нахождением важной для людей истины, а борьбой против мнений. Я расцениваю создание комиссии как шажок в сторону от свободы».

«Комиссия по расследованию фальсификаций истории вместе с de facto сложившимся запретом на критику всех силовых структур завершает здание диктатуры», – как всегда, категорична председатель ЦКС «Демократического союза» Валерия Новодворская. В ее воображении уже пылают костры «из исторических книг и неугодных учебников».

Директор Центра по изучению России РУДН Игорь Чубайс считает, что указ ставит под запрет свободный поиск истины: «Преподавать монопольную трактовку истины, дескать, прибалты ничего не понимают, и Украина ничего не понимает, а только одна из башен Кремля все понимает, это абсурд и нелепость, это дискредитация моей страны, в которой я живу».

А российские правозащитники и вовсе коллективно потребовали отменить указ о создании комиссии. В открытом обращении к главе государства, которое подписали Людмила Алексеева, Лев Пономарев, Глеб Якунин и другие, категорически утверждается: «Установление \"догматической\" истории и государственное планирование мер по ее защите и по противодействию несогласия с ней означает фактическое введение государственной идеологии, а также учреждение полноценной идеологической цензуры, запрещенной в 1990 году, в одной из областей гуманитарных знаний, образования и публицистики, содержит принуждение к высказыванию взглядов или к отказу от них».

В связи с этим обратим внимание, какую выволочку устроили либеральные СМИ тому, может быть, единственному человеку, который попытался сделать что-то реальное для исполнения президентского указа. Академик-секретарь Отделения историко-филологических наук (ОИФН) РАН Валерий Тишков предложил директорам академических НИИ представить перечень «историко-культурных фальсификаций в областях, соответствующих основным направлениям» деятельности их учреждений, а также проинформировать, какая конкретно работа проведена по разоблачению фальсификаций.

Скажите, в чем здесь криминал? И за что академика шпыняют, словно двоечника? За вполне разумную мотивировку изданного им распоряжения: комиссия комиссией, но академическая наука прежде всего сама должна разобраться в вопросе, интерес к которому проявил Президент страны. Боюсь, корреспондентов «Независимой газеты», с пристрастием по телефону допрашивавших Тишкова, больше всего уязвили его следующие слова: «…Академия наук решила занять свою собственную позицию, провести собственную работу. И не отдавать академическую свободу на откуп указам и неаккуратным СМИ, которые пытаются это все представить как несвободу».

В прессе (а бдительность проявила, естественно, не одна «НГ») дело было подано так, что в РАН составляются чуть ли не проскрипционные списки, что запахло запретами на профессию. «Следующим шагом может стать предоставление в распоряжение комиссии списков лиц и организаций, замешанных в неблаговидной деятельности. Экспертам ситуация живо напомнила времена 70-летней давности», – это лишь наиболее слабая сентенция журналистской братии. А скажем, упомянутый выше Игорь Чубайс не сомневается, что появление подобного письма из ОИФН свидетельствует о попытках фиксации имен неблагонадежных: «Мне казалось, что охота на ведьм осталась в далеком прошлом, но, оказывается, есть желающие вернуть 37-й год».

Говоря о тех ученых, кто, по его сведениям, отказался реагировать на письмо, Чубайс нагнетал страсти: «Люди оказались в довольно сложном положении – в случае обнародования фамилий кто-то из них может лишиться должности».

Ай-я-яй, как же неосторожен г-н Чубайс. Других предупреждает, а сам уже и составил, и обнародовал свой список. Кирилл Александров, Борис Соколов, Гавриил Попов! Надо понимать так, что поскольку профессор отрекомендовал вас в качестве тех, кто не принимает советскую и постсоветскую «сталинскую» трактовку истории России прошлого века, вам следует готовиться «на выход» с волчьим билетом.

А если серьезно, то на поводу у либеральствующих «экспертов» пошли даже некоторые коллеги Тишкова по РАН. Несолидно повел себя кое-кто из директоров академических институтов. Вместо того, чтобы подтвердить необходимость иметь четкую картину, какие проблемы сегодня наиболее дискуссионны и требуют дополнительной разработки, с кем из оппонентов приходится полемизировать, а кого и попросту опровергать, они начали открещиваться от телеграммы Тишкова, как черт от ладана. Простите, а как без такого рода материалов они планируют работу вверенных им учреждений? Ориентируются лишь на персональный научный интерес конкретного исследователя, подчас не желающего покидать свою «башню из слоновой кости»? В соответствии с известным афоризмом занятие наукой – это удовлетворение собственной любознательности за госсчет, но, согласитесь, не до такой же степени. Если таким администраторам не интересно, чем живет сегодня мир, что беспокоит соотечественников, как и кто формирует исторические представления в нашем обществе, если они не реагируют на такого рода «социальный заказ», то научное сообщество да и рядовые налогоплательщики вправе поставить вопрос об их деловой квалификации.

В позиции принципиальных противников создания президентской комиссии обращает на себя внимание умелая подмена ими предмета разговора. Они все упирают на то, что государство может только давить, «тащить и не пущать». Вот упомянутый выше А. Рогинский: «Я уверен, что истина достигается не решением государственной комиссии, даже самой высокой, созданной по указанию президента, а определяется в свободной дискуссии между профессионалами или просто между людьми, между обществами, людьми в разных странах, если это касается восприятия одного и того же события».

Иначе говоря, при наличии какой-то госструктуры Рогинский и его единомышленники напрочь исключают свободу дискуссии. Почему? Разве нет механизмов, при которых государство участвует в поиске научной истины не как ментор, а как равноправный партнер?

Да, при создании комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории было допущено несколько серьезных проколов: не совсем ясно прописаны ее функции, при формировании персонального состава победил номенклатурный подход, даже название ее получилось каким-то двусмысленным. Но это вовсе не значит, что надо с порога отмести саму идею создания органа, представляющего точку зрения государства там, где речь идет о формировании исторического мышления граждан страны, о защите ее чести и достоинства.

«Министерство правды по Оуэреллу» – ехидничают либеральные СМИ. Но кому выгодно представлять комиссию как инстанцию контролирующую, набрасывающую на свободную мысль цензурную удавку? Тем, кто хотел бы безнаказанно, действуя на деньги всякого рода гуманитарных фондов, а подчас расходуя и бюджетные средства, отстаивать «свое» видение прошлого, не сковывая себя ни необходимостью поиска научной аргументации, ни моральной ответственностью.

А если предложить иной подход, как это делает, например, член комиссии директор Института российской истории, член-корреспондент РАН Андрей Сахаров? «Нужно прежде всего разобраться и выработать методологию по попыткам оспорить исторические факты извне нашей страны, которые бросают тень на русскую историю, искажают ее, а не заниматься поиском внутренних врагов», – предлагает он. Но если научное сообщество не в состоянии самостоятельно прийти к необходимости внести в этот вопрос полную ясность, то пусть ее побудит президентская комиссия.

Больше того, государство призвано создавать условия для того, чтобы дискуссии, к которым взывают наши оппоненты, были действительно свободными, равноправными, а не игрой в одни ворота, когда строго научные труды, изданные за недостатком бюджетного финансирования числом в 200-300 экземпляров, состязаются с антиисторическими опусами, массово растиражированными на средства услужливых НПО с закордонной пропиской.