Замедленная реакция: в лучших традициях наших властей

На первый взгляд, автор либеральных реформ, под чьим руководством Россия начала демонтировать \"социалистическую систему хозяйствования\" и строить капитализм - Егор Гайдар - в интервью радиостанции \"Эхо Москвы\" положительно оценил действия российских властей в условиях кризиса.

\"Мы с точки зрения макроэкономики делаем, в общем, все правильно. Мы тормозим кризис. Мы подняли процентную ставку, сейчас начали чуть-чуть понижать, мы изменили курс рубля, мы радикально изменили бюджетные перспективы. Я думаю, я бы сделал это месяцев на 6-9 раньше, но, в конце концов, мы это сделали, и это правильно\" - заявил директор Института экономики переходного периода в ответ на вопрос о том, как бороться с кризисом.

Если вдуматься в то, что сказал Гайдар, можно сделать вывод о крайнем непрофессионализме российских властей, поскольку всякий раз, когда российские власти реагировали на то, что происходило за 6-9 месяцев до этого, ситуация в мировой и российской экономике изменялась настолько радикально, что действовать нужно было в ровно противоположном направлении.

Взять, например, те же действия Банка России. В середине ноября и начале декабря российский ЦБ, \"борясь с оттоком капитала\", дважды повышает ставку рефинансирования, причем всякий раз сразу на 1 процентный пункт, доведя ставку до 13% годовых.

Если следовать логике Гайдара и отсчитать от ноябрьской серии повышения ставок полгода назад, получается, что ставки повышать нужно было в мае, когда баррель нефти перевалил за 120 долларов и до июля продолжал рост, а индекс РТС штурмовал отметку 2500 пунктов.

Еще весной прошлого года, когда, по версии Гайдара, нужно было ужесточать денежную политику, одной из главных тем оставался перегрев российской экономики из-за беспрецедентного роста нефти.

К середине ноября баррель потерял две трети своей стоимости от максимальных значений июля, упав до 50 долларов, российская банковская система после биржевых крахов сентября-октября оказалась отрезанной от внешних источников финансирования и страдала от острого дефицита ликвидности.

Тогда уже следовало делать то, чем ЦБ занялся через 5 с половиной месяцев - начинать серию снижения ставок. Это могло помочь экономике, \"подсевшей\" на внешние валютные кредиты, заместить их рублевыми.

Да и жесткую границу обесценения рубля следовало устанавливать не в конце января, а в сентябре-октябре, чтобы избежать спекулятивных атак на рубль, стоивших ЦБ изрядной доли резервов. При этом необходимо было, как и планировалось, помочь российским банкам и корпорациям рефинансировать внешнюю задолженность, не пытаясь на этом заработать сверхприбыль.

То же самое можно сказать и о бюджетных стимулах, которые были бы кстати в третьем квартале прошлого года, а не во втором квартале текущего года, когда катастрофа стала очевидной даже российскому правительству.

Гайдар, очевидно, все это понимает, оттого и подводит неутешительный итог: \"Мы за это, естественно, заплатили - заплатили за это существенным снижением объемов промышленного производства, инвестиций, ВВП и ростом безработицы. Теперь с этими последствиями надо справляться\".

И российские власти пытаются справляться, следуя собственной традиции и действуя с опозданием на 6-9 месяцев, за которые ситуация успевает измениться до неузнаваемости.