Россия: инновации с принуждением

Последние несколько месяцев ознаменовались резко возросшей активностью в обсуждении проблематики модернизации отечественной экономики - причем впервые тон в этом обсуждении задает президент России Дмитрий Медведев.

Создание Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России, начало ее регулярных заседаний, появление при ней постоянно действующих рабочих групп - все это порождает определенные надежды на то, что ситуация в российской экономике начнет меняться к лучшему.

Рассуждения о модернизации - не новость для отечественной экономики. В далеком 1986 г. Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев в ходе своей поездки в Тольятти поставил перед персоналом АвтоВАЗа задачу стать \"законодателями мировой автомобильной моды\". Сегодня это предприятие дышит на ладан, сократив производство в первом полугодии на 47% и по итогам 2008 г. войдя в пятерку самых убыточных автомобильных компаний мира. Президент Владимир Путин в 2000 г., обращаясь к Федеральному Собранию, заявил: \"Сохраняется сырьевая направленность экономики. Доходы бюджета во многом зависят от динамики мировых цен на энергоносители. Мы проигрываем в конкуренции на мировом рынке, все более и более ориентирующемся на инновационные сектора, на новую экономику - экономику знаний и технологий\". С тех пор мало что изменилось. Напротив, доля нефти, нефтепродуктов, природного газа, металлов и электроэнергии в общей структуре экспорта ежегодно только росла, составив по итогам 2008 г. 82,9%. Окажется ли новая модернизационная попытка удачной? Ответ на этот вопрос даст только время - пока же можно оценить лишь адекватность ставящихся задач и целей.

Президент Дмитрий Медведев привносит в модернизационный дискурс как минимум два новых подхода.

С одной стороны, он последовательно увязывает модернизацию с развитием инновационной экономики, хотя во многих странах в период модернизационного прорыва задумывались прежде всего о масштабных заимствованиях иностранных технологий и покупках оборудования и патентов за рубежом. Такая постановка вопроса очень высоко поднимает планку задач, так как предполагается, что Россия уже является развитой индустриальной страной, способной к построению \"постиндустриальной\" экономики в обозримом будущем (скажу для сравнения, что Китай, вчетверо превосходящий Россию по объему ВВП и добившийся 75-процентной доли технологических товаров в экспорте, ставит задачу стать \"среднеразвитой\" страной к 2050 г.). В то же время президентская стратегия дает шанс российским ученым и технологам, за последние десятилетия создавшим значительный задел на будущее и готовым предложить рынку массу новых технологий в энергосбережении, производстве новых конструкционных материалов, строительстве дорог и инфраструктурных объектов, а также в сфере коммуникаций и информатики. Хочется верить, что президент начнет реформу не с выделения очередных бюджетных миллиардов на \"разработку новых технологий\", а инициирует инвентаризацию тех, что уже имеются в стране, но не привлекают внимания ни предпринимателей, ни государства.

С другой стороны, президент совершенно справедливо, на мой взгляд, начинает модернизационный дискурс с вопросов повышения энергоэффективности, так как сегодня российская экономика зависима не только от конъюнктуры на мировом рынке нефти и газа, но и от цен на них внутри страны. Россия - одна из самых неэффективных экономик мира; затраты энергоресурсов на единицу ВВП превышают соответствующие показатели США в 3,8 раза, стран Западной Европы - в 4,4-5,9 раза, Японии - более чем в 7 раз. Одного только природного газа Россия потребляет больше, чем Япония, Германия, Великобритания, Франция, Индия, Бразилия, Канада и Нидерланды, вместе взятые, - при том что эти страны имеют суммарный ВВП, превосходящий российский показатель более чем в 12 раз. Данная проблема, однако, несводима к чисто технологическому аспекту, так как порождена прежде недостатком конкуренции. Последнее заметно и в энергетическом секторе (где даже в нефтяной отрасли более 80 процентов добычи и 76 процентов переработки контролируется пятью компаниями, а доля мелких компаний в общей добыче нефти снизилась в последние 10 лет с 11 до 5 процентов), и в промышленности (где монопольное положение производителей приводит к тому, что растущие издержки перекладываются на потребителя, а снижения энергопотребления так и не происходит).

Остановимся подробнее на этих двух моментах. Выступая 18 июня на заседании Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России, президент подчеркнул, что \"интеллект и способность к новаторству - это сейчас, конечно, наше главное конкурентное преимущество\". Однако конкурентные преимущества не превращаются автоматически в конкурентоспособность продукции и услуг; задачей российского руководства сегодня является как раз обеспечение такой \"трансформации\". Как можно запустить маховик инновационного развития? На наш взгляд, это удастся только в случае, если государство сможет стать агентом \"принуждения к инновациям\" большинства участников рынка. Однако именно это и вызывает наибольшие сомнения - причем потому, что российская власть в последние годы (пусть это не звучит вызывающе) во многом самоустранилась от регулирования экономики. Ее единственным инструментом - и это прекрасно показывает опыт кризиса - является выделение финансовых средств тем или иным отраслям или компаниям. Однако модернизация в наших условиях не может быть достигнута финансовыми вливаниями. Так, например, в 2003-2008 гг. российское правительство наращивало инвестиции в дорожное строительство в среднем на 26 процентов ежегодно, но прироста вводимых в строй дорог не фиксировалось. Зато средняя цена 1 км новых автодорог достигла в 2008 г. 514 млн руб., почти втрое превысив западноевропейский показатель. Не лучше обстоят дела и в железнодорожном строительстве. В 2008 г. в строй введено менее 80 км новых магистральных железнодорожных путей - хотя в последние пять лет правления императора Александра III (памятник которому за счет средств РЖД был недавно воздвигнут в Иркутске) в стране строилось по 650 км железных дорог ежегодно.

Почему наши интеллектуальные преимущества не превращаются в экономические достижения? По двум причинам: во-первых, из-за недостаточности конкуренции, во-вторых, из-за разделенности собственности на активы и оперативного управления ими. Первое обусловливает отсутствие потребности в снижении себестоимости продукции, второе формирует бизнес-цепочки, обеспечивающие интерес менеджеров при поставке практически любого оборудования, что затрудняет некоррупционный вход на рынок новых технологических разработок. Ни одно из этих явлений не будет преодолено в России в ближайшие десятилетия - и в таких условиях государству ничего не остается, кроме как резко усилить давление на компании с целью заставить их внедрять технологические нововведения.

Как это можно сделать? На наш взгляд, государству следует воздействовать на экономику через установление жестких стандартов - энергопотребления в промышленности, ЖКХ и на транспорте; качества дорожного покрытия, строительных материалов и автомобильного топлива; пересмотреть допустимые концентрации вредных веществ в промышленных отходах; ввести предельные уровни расходования строительных материалов на единицу полезной площади и т.д.

Президент совершенно прав, когда, выступая на заседании президиума Госсовета в Архангельске 2 июля и отмечая, что \"наши здания, сооружения и коммунальная инфраструктура в целом - это такая \"черная дыра\", где бесследно исчезают огромные энергетические ресурсы\", заявил, что для исправления ситуации \"нужны жесткие показатели, жесткие нормативы работы и... действенный контроль за их исполнением\". Стратегия введения и постоянного ужесточения стандартов и технических условий применяется повсюду в мире: в КНР давно действуют стандарты энергоемкости зданий, в Европе и США - графики повышения эффективности автомобильных двигателей, в странах ЕС - жесткие экологические программы. Предприятия, которые сейчас производят некачественную, дорогую или не соответствующую новым техническим требованиям продукцию, окажутся перед выбором: или модернизироваться, или закрыться. Тем самым слабые уйдут с рынка, а те, кто останется, и станут потребителями новых технологий.

В то же время государство не должно переводить данный процесс \"в ручное управление\" и не пытаться сделать из программы энергосбережения очередной \"национальный проект\". Возможности для серьезной экономии энергоносителей в стране лежат на поверхности, что финансирование их должно быть всецело возложено на сами промышленные компании. Нефтяники вполне могут без государственной поддержки добиться того, чтобы попутный газ не сжигался в количестве 60 млрд кубометров в год, как сейчас, а использовался. Производители цемента, ныне потребляющие более 220 кг условного топлива для производства 1 т продукта, должны сами изыскать резервы для экономии энергии, тем более что в Европе этот показатель в 2,4 раза ниже. Задача государства состоит не в раздаче денег - которая, как видно на примере многих программ, попросту не приносит результатов, - а в донесении до бизнесменов того факта, что в ближайшее время работать без применения новых технологий в России будет еще труднее, чем не платя налоги.

Однако для этого измениться должны не только промышленники, но и власть. В новых условиях \"вертикаль власти\" не может быть \"вертикалью распределения\". Ведь политика тем и отличается от бизнеса, что политики принимают стратегические решения, служащие интересам большинства, а предприниматели - частные решения, позволяющие обогатиться некоторым. Политика в России должна перестать быть бизнесом - только это откроет путь модернизации.

Если говорить о возможности \"перезагрузки\" отечественной модернизации, мы бы акцентировали внимание на важнейших направлениях, которые условно назовем интеллектуальным, стратегическим и организационным.

Первое предполагает, что риторика власти должна быть несколько скорректирована. Сегодня мы не устаем повторять, что Россия отстала в технологической и инновационной области по многим направлениям. Но такие заявления постоянно перемежаются утверждениями о нашем лидерстве в других сферах. На наш взгляд, было бы правильно провести систематизирующую работу и составить нечто вроде \"карты\" России в \"модернизационной\" системе координат. Эта работа не потребовала бы титанических усилий в масштабе страны, но позволила определить приоритеты развития на сугубо научной базе, а не под влиянием усилий лоббистов или случайных обстоятельств. Следует детально проинвентаризировать имеющиеся разработки, беспристрастно оценить масштабы отставания от конкурентов (в своем выступлении 15 мая президент говорил о том, что \"средняя производительность в российской экономике составляет не более 25 процентов от показателя США\", но \"средняя\" мало о чем говорит в данном случае), выявить те направления, в которых сокращение этого отставания может быть достигнуто самыми умеренными усилиями. Догоняние должно стать идеологией нынешнего президентства, а развитие тех сфер, в которых мы находимся на мировом уровне или имеем преимущества - поводом для законной гордости, но ни в коем случае не для самоуспокоенности.

Второе требует, на наш взгляд, некоего расширения задачи. Президент сейчас активно выступает за снижение энергоемкости в отечественной экономике, однако энергоемкость - это лишь часть более широкой проблемы, проблемы материалоемкости. Да, в производстве цемента мы не слишком энергоэффективны, но не менее серьезен и тот факт, что на каждый квадратный метр площади жилых зданий российские строители тратят почти более 0,9 куб. м бетона и почти 90 кг металлической арматуры, тогда как в ЕС - около 0,4 куб. м и 45 кг. Похожее соотношение наблюдается практически во всех отраслях экономики, и проблема энергосбережения выступает лишь одним аспектом нашей тотальной расточительности. Похоже, пришло время вспомнить Л.И. Брежнева с его знаменитой фразой \"Экономика должна быть экономной!\". России сегодня жизненно необходимо всеми возможными путями контролировать процесс сокращения материалоемкости в народном хозяйстве - прежде всего через установление и постоянное ужесточение стандартов и технических условий производства. Это предполагает также стимулирование создания новых производственных мощностей, а не на ремонт и частичную модернизацию старых (в частности, можно было бы возмещать НДС на строительно-монтажные работы по строительству, наладке и запуску таких мощностей, устанавливать сниженный НДС на готовую продукцию (выводя его на обычный уровень за 5-6 лет), а также освобождать эти предприятия от налога на прибыль на три года) и компенсацию части затрат, понесенных компаниями при обеспечении новых стандартов качества, если такой переход осуществлен более чем на один год раньше установленных сроков. Стратегией развития страны должна стать экономия ресурсов при повышении качества; финансовые показатели должны уступить место статистике роста физического объема выпуска и соответствию заданным условиям и стандартам.

Третье направление выглядит, пожалуй, самым сложным и предполагает перестройку организационной структуры управления процессом модернизации. Новая техническая политика должна предусматривать институциональные механизмы \"принуждения к инновациям\". Необходимо обеспечить комплексную экспертизу всех инфраструктурных проектов, финансируемых за счет средств государственного бюджета и реализуемых на территории Российской Федерации на предмет их технологической и экономической эффективности, в т.ч. предусмотрев возможность заблокировать любой такой проект при выявлении технологической и/или экономической неэффективности.

В целом проблема заключается в том, что модернизация не сводится к созданию новых технологий. Она предполагает изменение характера взаимодействия между научно-исследовательским и производственным секторами, переосмысление нынешнего места страны и ее возможных перспектив, и, наконец, создание и развитие организационных структур, способных последовательно реализовывать стратегию модернизации. В случае если хотя бы чего-то одного будет недоставать, \"перезагрузка\" модернизации обернется \"перегрузками\" бюрократического аппарата и не принесет никаких позитивных результатов, как это уже не раз случалось в нашей стране.