Переход к импорту вооружений - удар по экономике РФ

Удачно продавая многим странам свое оружие, Россия почему-то готовится закупать за границей прямые аналоги того, что производит отечественная промышленность. И этот странный процесс явно набирает обороты. Переход к масштабному импорту вооружений станет тяжелейшим ударом для российской экономики.

После посещения Дмитрием Медведевым полигона «Раевский», что под Новороссийском, прессу обошла удивительная фотография: главнокомандующий российскими Вооруженными силами целится из снайперской винтовки английского производства. Они, как выяснилось, давно состоят на вооружении десанта и спецназа.

До последнего времени все, что касается импорта Россией продукции военного назначения, оставалось за кадром.

Известно о совместном с французами производстве тепловизоров для танков, закупках израильской электроники и беспилотников; вот, собственно, и все.

Однако в последнее время выясняются совершенно неожиданные вещи. Начали появляться сообщения о том, что на авиазаводе в Улан-Удэ начнут собирать итальянские вертолеты Agusta AW139. А на IV Международном военно-морском салоне в Санкт-Петербурге главнокомандующий ВМФ Владимир Высоцкий уже не в первый раз «не исключил возможности» закупок для нашего флота иностранных боевых кораблей.

Картина получается странная. Нам на самом высоком уровне рассказывают о том, какое блестящее будущее у отечественного вертолетостроения. И правда, авиапром предлагает потребителям целую гамму новых вертолетов, в том числе Ка-60 – точно такой же грузоподъемности, что «итальянец», и тоже многоцелевой. Развертывать его производство отчего-то не торопятся. Как, впрочем, и другие удачные разработки в области вертолетостроения – Ка-226, Ми-38, «Ансат» и прочие. Почему же выбор сделан в пользу Agusta?

Со снайперскими винтовками тоже непонятно. Не такое это сложное изделие, причем у нас в Ижевске можно выпускать любое стрелковое оружие. Делают там и снайперские винтовки – обычные (СВ-98, МЦ-116М), крупнокалиберные (КСВК, В-94), спецназначения (ОЦ-44). Есть из чего выбрать. Если существующие образцы не годятся – скопируйте те же английские (во всем мире оружейники воруют друг у друга идеи – и ничего).

Еще более запутанной выглядит ситуация с беспилотниками. После августовской войны в Южной Осетии, когда выяснилось, что российская армия не располагает разведывательными средствами, беспилотниками нам все уши прожужжали, представляя их этаким чудо-оружием. Авиазаводы наперебой демонстрировали опытные образцы, армейское начальство обещало вот-вот разместить заказы. В начале текущего года вдруг появились сообщения, что беспилотники будут закупать в Израиле, который был пионером в создании этого вида оружия. Что ж, в России после 1991-го беспилотники не производились, и мы, разумеется, сильно отстали. Но к лету выяснилось, что Россия намерена закупать у израильтян не новейшую технику, а… списанные образцы. Якобы для их изучения. Но позвольте, Россия имеет опыт производства аппаратов такого типа (не только старый Ту-243, сейчас разработан куда более совершенный Иркут-200). Есть даже более сложные разведывательно-ударные Ту-300 «Коршун-У». Только их почему-то не заказывают.

Кто может объяснить, зачем закупать в Израиле то, что советские заводы делали еще в 80-е годы? Да и вообще, разведывательный беспилотник – штука технически простая: планер, мотор и телекамера. Изучать там просто нечего!

С военными кораблями ситуация не менее загадочная. Заявления о том, что Россия вскорости создаст «пять-шесть авианосных соединений», фантастичны: построить авианосцы на имеющихся мощностях невозможно, да и не нужны они нашему флоту. Но на верфях Санкт-Петербурга и Калининграда делают фрегаты для Индии и Китая, и совсем неплохого качества. То есть у России есть (пока!) и технологическая база, и специалисты, способные производить военные корабли среднего класса. Газета «Военно-промышленный курьер» о заявлении адмирала Высоцкого пишет: «Не совсем ясно, что это: военно-политическая близорукость адмирала Высоцкого или же мы имеем неприкрытое лоббирование с его стороны интересов одного из крупных французских кораблестроительных концернов? Тем более что в дни работы военно-морского салона в устье Невы вошел десантный вертолетоносец-док Johan de Witt. Отметим, что это был не просто протокольный визит. Корабли именно этого класса усиленно пропихиваются для принятия на вооружение ВМФ РФ, а зарубежная фирма-проектант даже представила на салоне соответствующий роскошный буклет на русском языке, который активно всучивали нашим военно-морским чинам».

Однако у адмирала Высоцкого нашлись ярые защитники. «Независимое военное обозрение» пишет: «Что плохого в том, что катастрофическое состояние судостроительной промышленности страны, которая по некоторым признакам лишь начинает выкарабкиваться из кризиса, но пока не способна обеспечить отечественный флот необходимым количеством качественных современных боевых кораблей, главком ВМФ пытается уравновесить закупками таких боевых единиц за рубежом?» Издание напоминает, что множество российских, а затем и советских кораблей были построены за рубежом – в США, Англии, Франции, Германии и Швеции. Но постойте, за границей заказывали корабли, которые отечественная промышленность строить не могла, – это совершенно понятно и правильно.

Все это объяснить с точки зрения логики трудно. Конечно, сотрудничество с военно-промышленными комплексами развитых стран нужно. И, разумеется, со странами Запада в первую очередь (не с Северной же Кореей сотрудничать!). Безусловно, наше оружие – совсем не «самое лучшее в мире»; так считают только неучи.

Есть что-то получше, есть – похуже, но главное – есть предприятия, на которых работают сотни тысяч людей, есть опытно-конструкторская база, есть технологический опыт. Пока есть.

Свое оружие Россия достаточно удачно продает многим странам – и готовится закупать за границей не сложные изделия, которые на наших заводах не делают, а прямые аналоги того, что производит собственная промышленность. И этот странный процесс явно набирает обороты. Как это совместить с заявлениями, звучащими с самого верха об инновационной экономике, развитии российской индустрии, возрождении науки? А уж о повышении обороноспособности в таком контексте даже вспоминать как-то неудобно.

Все страны стараются максимально использовать вооружение собственного производства, закупая его только в случае крайней необходимости. Невозможно представить себе, скажем, закупку английских кораблей Францией или Германией и наоборот.

Вооружения национального производства – это рабочие места, развитие опытно-конструкторской базы и научной мысли. Ни одна страна этим не жертвует.

Стенания по поводу того, что отечественное судостроение в упадке, что ничего путного построить не может, – это проблема не судостроителей, а организации производства, системы оплаты заказов и контроля над качеством продукции. В мае митинговали и бастовали военные судостроители Приморья: заводы, загруженные «под завязку» заказами, почему-то не получали денег. Ответственности за это беззаконие никто не понес. Тогда же представители одного из бастующих коллективов жаловались с телеэкрана: на заводе – 80 рабочих и 400 (!!!) управленцев; понятно, что такое предприятие нормально работать не в состоянии. А кто виноват в этом безобразии – судостроители? И зачем тогда «Ростехнологии», «Оборонпром» и судостроительная госкорпорация – разве не для того, чтобы оптимизировать управление и обеспечить бесперебойную оплату заказов? Но что ожидать от работающих в оборонке госкорпораций, если курирующий ОПК вице-премьер Сергей Иванов с детской наивностью говорит, что пресловутая «Булава» все время падает потому, что в ее создании участвуют около 650 предприятий и проследить качество всех узлов ракеты невозможно.

Но позвольте, если ты куратор, то по должности своей обязан обеспечивать качественную работу подведомственных предприятий. Или уйти в отставку. То есть управление ОПК, в частности военным судостроением, осуществляется очень плохо. В этом вся беда, а не в разрушении производственной базы и не в отсутствии технологического опыта. Кстати, а как увязать отсутствие средств на выплату зарплат своим судостроителям с готовностью платить сотни миллионов долларов зарубежным корабелам?

Однако «Военно-промышленный курьер» сказал ключевое слово – «лоббизм». Тут уместно вернуться к военным кораблям, закупавшимся Россией или полученным по репарациям за рубежом, о которых ностальгически вспоминает НВО. В начале ХХ века российские судостроители буквально умоляли военное ведомство размещать заказы на своих верфях, но встречали упорное противодействие. Легендарный крейсер «Варяг» был построен в США, причем с таким количеством дефектов (низкая мощность двигателя и скорость, плохая остойчивость, отсутствие бронированных орудийных башен), что приемную комиссию морские офицеры открыто заподозрили в получении взятки. Как результат неприятностей с военными заказами за рубежом к началу Первой мировой войны большая часть кораблей все-таки заказывалась на собственных заводах.

У нас пока безобразия творятся только с экспортом: вспомним недавний скандал с Алжиром, вернувшим России истребители МиГ-29 из-за претензий к качеству, и совсем свежий, когда Индия заявила, что половина поставленных нашей оборонкой ракет «воздух – воздух» – некачественные. Такие же истории вполне могут происходить и с импортом вооружений.

И еще одна хорошо известная история. Линкор «Новороссийск» (трофейный итальянский «Джулио Чезаре») взорвался в рейде Севастополя в 1955-м. Подавляющее большинство экспертов не сомневаются в том, что он был до передачи советскому флоту заминирован итальянскими специалистами.

Кто гарантирует, что в закупленные за границей корабли не будут вмонтированы заряды – на случай обострения отношений с Россией?

Импорт, как и экспорт вооружений, – бизнес очень непрозрачный. Никто не знает, насколько соответствуют истине заявленные параметры военных контрактов. Это царство «серых» и «черных» схем, мир «откатов» и контрабанды. Даже представители самых развитых и цивилизованных стран в оружейном бизнесе часто нарушают закон; один скандал «Иран – контрас» чего стоит. А участие Миттерана-младшего в контрабанде оружия в Африку, а аналогичные преступления, совершенные сыном баронессы Тэтчер? А английское, германское, шведское военное оборудование, оказавшееся в руках Саддама Хусейна и северокорейского режима? Наши истребители, совсем недавно обнаруженные на вооружении суданских ВВС, подтверждают, что Россию все это тоже касается.

Если экспорт оружия непрозрачен, то таким же неизбежно будет и его импорт. Безусловно, для многих чиновников он станет очередным «золотым дном».

Но для отечественной экономики переход к масштабному импорту вооружений станет тяжелейшим ударом (для судостроения в частности – смертельным). А сделает ли он более сильными нашу армию и флот – вопрос более чем дискуссионный.