Новая загадка России - каков наш статус?

Сложность выработки российской стратегии безопасности - в неопределенности сегодняшнего реального, а не желанного или номинального, статуса России.

Колумнист «Вашингтон пост» Дэвид Игнатиус в репортажах с конференции «Как мыслит Россия» (ее проводил Русский институт совместно с софийским Центром либеральных стратегий Ивана Крастева) советовал Обаме в дни кремлевского саммита опираться на роман «Братья Карамазовы». Яростные дебаты Запада и Востока в Александр-хаузе - первом путинском избирательном штабе - не прерывались до туалета включительно. А вот судьба мух Гостиного двора при Обаме ужасна - они передохли. Студенты Российской школы экономики, тихо позевывающие под неотразимые жесты мирового лидера, - новая загадка России. Бывший посол Коллинз с досадой отмечает «цинизм молодого поколения». Посол неправ. Англоманы-идеалисты и их спортивные подруги из Рэшки, Российской экономической школы, - сливки, cream of the crops России. Они уже носители российской soft power, и лишь потому защищены от чужой. Если вдуматься, здесь больше тайн, чем в старине Достоевском, не к месту употребляемом.

Если б не эта ничья в «битве симпатий», саммит мог стать пустым. Обама ехал к российскому президенту, которого считал ослабленным, получить пару подписей в обмен на стеклянные бусы pere(za)gruzk\'и. В матче с Медведевым Обама полагался на московскую аудиторию - но чей софт глобальней? Путинская soft power ввиду обамовской конкурентоспособна и на таком удалении от Путина, как в РЭШ. А президент Медведев доказал, что путинское лидерство - это его президентский ресурс. Его политическая сила, а не слабость.

Россия слаба?

«Слабость России» является наиболее упорно повторяемой западной мантрой. В ее основе методически бессмысленное сопоставление России с СССР (охотно поддерживаемое нашими пустомелями). Измеренная советскими категориями силы, Россия фантастически ослабла. Но категории иного мира надо применять осторожно. Как отмечал серый кардинал американской внешней политики Брент Скоукрофт, Россия «обладает огромными возможностями повлиять на стратегию безопасности США в любую сторону». Разве такое влияние на военную сверхдержаву признак слабости? Разумеется, нет. Следовательно, речь идет о силе России, но непродуманной и несконцентрированной силе (включающей, в предельном варианте, возможность модерировать режим ядерного нераспространения).

Влияние стран - это не влияние обособленных тел, различающихся силой оружия и богатством, - это влияние действующих лиц. И сегодня Россия на Евровостоке выступает не просто как «страна Россия» - подобно Америке, которая в мире выступает не как «страна Америка, среди прочих». Новая Россия - страна, которая сменила советскую идентичность, погасив затем войны на постсоветском пространстве до Таджикистана включительно. Страна, которая сама справилась с угрозой нового поколения - социальным террором Басаева на своей территории, - не допустив ее интернационализации и переноса в другие страны - подобно «Аль-Каиде», прошедшейся по планете. Россия формировала идентичность других новых наций на Евровостоке - это вклад ее или нет? Разве это все не глобальные ноу-хау России?

Американская политика, кстати, реально учитывала фактор российского госстроительства на постсоветском пространстве - и без этого не могла бы делать то, что она делала. Работа, которую Россия провела на Кавказе, особенно с 2000 года, была работой не для одной себя. Она трансформировала войну в аффирмативную политику nation building - политику включения несогласных меньшинств в новый консенсус безопасности. Поэтому когда Россия настаивает на том, что она является центральным элементом безопасности в Евразии, наравне с Евросоюзом и НАТО, - это не претензия «гоббсовской страны» на место Левиафана. Это аргумент в пользу универсального правового устройства. Как выразился на конференции Борис Межуев, «плох тот Гоббс, который не мечтает стать Кантом!».

Новая глобальная Россия

Но оставим «перезагрузку» попугаям - займемся повесткой. Пока Америка ожесточенно спорит, допускает она или нет «особые интересы России в регионе», - интересы России становятся вынужденно глобальными, и Запад спорит ни о чем. Повестка дня российско-американского диалога уже относится к глобальному регистру: СНВ, ДНЯО, ПРО, НАТО, Афганистан, Иран, Центральная Азия, Северная Корея, постсоветское пространство - что здесь регионального? Что постсоветского? Это мировая сцена - не периферия мира. Россия на этой сцене эффективна только как компетентная мировая инстанция. Но компетентные инстанции на деле зачастую бывают малокомпетентны. Наше новое место глобально, а наши представления о мире - нет. Глобальны наши возможности, но наши идеи - увы - не глобальны. И нет ничего менее глобального, чем провинциальные частушки про «Россию - мировую державу».

Московский саммит Дмитрия Медведева и Барака Обамы вскрыл больше проблем, чем решил, именно потому, что был успешен. Для своего жанра - ознакомления с партнером по будущей новой политике - саммит неплохо подготовлен. Две команды, трудясь как черти, проработали почти все поле российско-американских отношений. И трудности диалога двух стран - это теперь сложности поля. Но видит ли Америка саму Россию на поле глобальной политики?

Увы, нет.

В Москве любят сетовать на «антироссийское мышление», но его лучше назвать «ароссийским». Все продумываемые схемы - эксклюзивные, исключающие Россию, но теперь они должны содержать некоторую внешнюю площадку, выгоду для России, которая избавит ее от соблазна включения и участия. Вообще презумпция разработки мировой политики в обход России - сквозная мысль многих участников конференции. Всюду мы должны нечто поддерживать, но - не участвуя в предмете поддержки.

Вот и в Афганистане мы, оказывается, должны помочь стабилизации региона, важного для построения «большой Центральной Азии» - без России. Роль глобальной кариатиды - их ведь никто не приглашает войти внутрь!

Тот же посол Коллинз, директор по России в Фонде Карнеги (его панегирик Обаме на саммите полезен подбором американских трюизмов) определяет миссию президента как призыв «лидерам новой России присоединиться к работе над повесткой дня будущего». Любопытно, как важнейшая тема новой мировой повестки подменяется «присоединением» к старой американской. Но эта подмена в фундаменте американского восприятия России. Об этом и шла речь на конференции в Москве.

В американской повестке знание о России отсутствует. И мы должны помнить об этом дефекте. Опыт России последних двадцати лет - для нас исчерпывающе важный - исключен из американского опыта этого же двадцатилетия! Новая Россия, с американской точки зрения, то ли недострана, то ли пост-СССР - рыжее пятно на карте, символическое зеро, зря оснащенное стратегическими вооружениями и суверенитетом.

Россия между США и ЕС

Американская методология превентивного проецирования силы - одна из стратегических угроз России. Собственно говоря, она вытекает из догмы сохранения за США неоспоримого военного преимущества навсегда (Обама от нее не отказывался!). В ядерной стратегии отражением ее является концепция «силового ядерного разоружения» нестабильных стран и «разоружающего удара» по противникам. В отношении Пакистана сценарии его разоружения обсуждаются практически официально. Может ли Россия не учитывать этот столь устойчивый и постоянный элемент американского политического мышления? Можем ли мы вовсе не прилагать его к себе?

США не ищут восточноевропейской стабильности и не нуждаются в ней. Их участие в местных комбинациях - это всегда проекция далеко идущих макрорегиональных проектов (Каспий-Кавказ, Ирак-Турция-Черное море, Центральная-Средняя Азия) либо глобальных идеологических кампаний типа «распространения демократии». Их принцип - глобализация вмешательства и управление последствиями вмешательств.

Тем временем Европа стратегически «мешкает». Она затрудняется определить поле своих глобальных интересов, а как только начинает это делать, сбивается на описание порядков внутри самого Евросоюза. Особые отношения с Америкой - один из источников европейских затруднений, который положено невротически игнорировать. Но пока в Европе не решили чего-либо определенно, там не хотят обнаружить Россию ни в одной из потенциально значимых точек. Россия, находящаяся в неких эксклюзивных отношениях с США, - раздражающая, плохо переносимая ЕС реальность.

Во всех случаях европейцы предпочитают двусторонние отношения с Россией. Но в этих двусторонних отношениях они желают иметь стороной не реальную - мировую Россию, - а некоторую «долю России», модерированную и урезанную, стратегически для них операбельную. Но раздвоенность на этом не заканчивается. Европейцы принимают как должное и ждут (а иногда требуют), чтобы российская политика стабилизировала Евровосток. Им необходима геостратегическая «стабильность слева». Но не понимая и не принимая способов, которым Россия это делает, они не верят в них и настаивают на принципиальном праве самим вмешиваться в любой момент в любом месте того же пространства - без всяких согласований с Россией (это не тактика, таков принцип!).

Отсюда мировая Россия - это одновременно нечто неприемлемое для Евросоюза и нечто не признанное в США. Но разве Штаты уже знают, как быть с нашим бедным, недопосткризисным миром? Разве Обама привез в Москву руководство по управлению миром или хотя бы новое знание о нем? Америка должна выбрать ту Россию, с которой она хочет иметь дело, и пойти на риск серьезного отношения к своему выбору.

Сегодня регионы интересов России находятся в зоне целого ряда вмешательств, которые надо контролировать. Американское вмешательство носит в принципе глобальный характер. Может ли Россия не добиваться контроля над таким вмешательством - вплоть до контроля программ, осуществляемых здесь другими сверхдержавами разного уровня, от китайской и американской до иранской и европейской? Программа распространения демократии, может быть, и великолепна, но в своей привилегированной зоне Россия просто обязана ее контролировать - иначе она некомпетентна. Лучше если мы будем делать это совместно с США и ЕС, а не постфактум, как в Киргизии или Узбекистане.

От России ждут действий, важных для интересов США и Запада в целом. Действия - проекция силы, мягкой или жесткой. В американских интересах укреплять способность России к таким действиям - укреплять глобально компетентную Россию. Россию, действующую, аналогично США и ЕС, в собственных интересах.