Что такое хорошо - решает в России только власть

Что такое хорошо и что такое «ужас-ужас-ужас», в России традиционно определяет начальство. Самим нипочём не разобрать.

Вот, допустим, когда бы Владимир Путин не возмутился в начале июня по поводу чересчур уж роскошного марданпаласа, построенного Тельманом Исмаиловым в Анталии с черкизовских доходов, так бы все и ехали прямо.

Ровно за семь дней до премьерского возмущения состоялось открытие этого дворца-отеля. Ценой, как говорят, в 1,4 млрд. долларов. Сама вечеринка обошлась в 30 с чем-то миллионов. В Анталию кроме мировых знаменитостей, на приглашение которых и была израсходована основная часть суммы, прибыли многие известные российские люди, в том числе члены Общественной палаты.

Мне лично запомнилось, как Павел Астахов давал перед всей страною квалифицированное интервью о достоинствах скандинавского массажа, практикуемого в новом отеле.

Журналисты, слетавшие в командировку за счёт принимающей стороны, отписались и отснимались в уважительно-нейтральном тоне. Те, которые помастеровитей - с едва различимым стёбом. Читатели и зрители возмущённо-завистливо поохали.

Неделя-другая, и всё б успокоилось, а потом забылось, но тут премьер-министр сказал про контрабанду на сумму два миллиарда долларов, обнаруженную «на одном из рынков», спросил, твёрдо глядя в камеру, «где посадки?» - и понеслось.

По второму каналу показали довольно убедительный фильм Аркадия Мамонтова «Черкизон», - о том, что этот рынок одно из жутчайших мест на свете. А Генеральная прокуратура завела по поводу контрабанды как таковой и насчёт ядовитых пластмассовых игрушек отдельно сразу несколько уголовных дел.

Ещё через неделю, грамотно повышая градус, зам Генерального прокурора РФ Александр Буксман назвал Черкизовский рынок «исчадием ада».

А не скажи Путин своих мудрых слов, мы бы про адскую сущность Черкизона ничего не узнали. Представляете? Так бы и жили, не понимая, что там к чему.

Теперь вот рынок подзакрыли на санитарную обработку. Надолго это, нет ли - всё по-российски неопределённо. Объявили, что на три дня, прошло двенадцать. Что дальше? А кто ж его знает.

События могут пойти в какую угодно сторону. В зависимости от того, что старший скажет.

Премьер, допустим, может заявить, что вот так обращаться с людьми - это хамское безобразие. Что нельзя устраивать Аушвиц даже для нелегалов. Тысячи бедных таджиков, китайцев и вьетнамцы живут прямо на рынке, там сейчас по некоторым сведениям нет ни воды, ни света, ни еды. Этих людей надо или цивилизованно депортировать или надо им помочь найти другую работу.

Но ладно таджики. Возьмём российских «челноков», скажет премьер, тех, которые приезжают на «Черкизон» за товаром со всей страны. Их больше миллиона. Они-то в чём виноваты? По-хорошему, надо «челнокам» говорить спасибо, что в условиях безработицы они сами себя кормят.

А их вместо этого кошмарят.

И даже если прикрывать рынок, то следовало бы, - по-западному, с мизинца загибая пальцы, объяснит телезрителям Владимир Владимирович, - всё спланировать и нормально заранее объяснить: вот тогда-то мы рынок закроем на проверку и на устранение недостатков, тогда-то откроем. Чтобы сюда не ехали зря сотни междугородних автобусов из Рязани, Казани, Челябинска и других краёв и не утыкались в закрытые ворота.

На другой день Аркадий Мамонтов снимет про эти безобразия новый фильм, исполненный честного гражданского негодования. Там кульминацией будут слова, например, опять же Павла Астахова - о том, что бороться с варварством варварскими методами допустимо было в начале 18-го века, но никак не 21-го.

Однако премьер ведь может сказать наоборот: да что там «Черкизон»! Суть не в нём. Это верхушка айсберга, пимпочка.

Настало время браться за таможни, - скажет Путин, суровый, как гладиатор, - поскольку через них к нам чудовищным валом идёт контрабандный товар. Мне ФСБ по старой памяти докладывает, что через Новороссийск, Калининград и особенно через Санкт-Петербург льётся громадный поток нигде не учтённого китайского ширпотреба. Он ладно, что кормит разного рода криминалитет, но главная беда - добивает российскую лёгкую промышленность.

Эта промышленность, обувная и текстильная, могла бы конкурировать с законным турецким и даже китайским легпромом. Но с продукцией левых обувщиков и швей-мотористок, работающих за полтора доллара в день в вонючих бараках какого-нибудь Синьцзян-Уйгурского округа, конкурировать невозможно по определению.

Не принимая мер по спасению отечественной лёгкой промышленности, - скажет премьер, - и позволяя контрабандистам её прикончить, мы всё больше делаем нашу страну похожей на тяжело больного человека, который уже не только лишён возможности заработать себе на жизнь, но и питается через зонд. До тех пор, пока его ещё кормят.

Какое кино для второго канала об этом можно снять! Представляете видеоряд?

А может быть фишка ляжет по-третьему. И серьёзным пацанам в погонах, которые начали борьбу за перераспределение денежных потоков с «Черкизона», как только уставший от хлопот Тельман Исмаилов отъехал в Турцию и возжи ослабли, - понадобится, чтобы главным виновником оказались не хозяева рынка и не таможенники, а чисто конкретно Юрий Лужков.

Тогда красавица Москва скоро узнает чудовищные вещи о том, что у неё творилось в жилищном строительстве. И что за космические суммы осваивались при прокладке транспортных колец. Какие отвратительные вещи выделывали с городским бюджетом под кепкой. На кадровую политику ей откроют глаза.

А не ляжет фишка, так никогда столица об этом не узнает. Проживёт свои лучшие годы в наивном девичьем неведенье.