Соображения по статье 282 УК РФ. Взгляд изнутри

Все вы имеете непосредственное, можно сказать — профессиональное, отношение к теме сегодняшнего разговора, поэтому предлагаю для начала высказать свои соображения по поводу всем известной Статьи 282 282 УК РФ (Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинств).

ДМИТРИЙ АГРАНОВСКИЙ. Мне сразу на ум пришло обращение самых либеральных правозащитников, от Льва Пономарёва до Бориса Стругацкого, которые протестуют против расширительного толкования статьи 282. Это люди совершенно других, относительно здесь присутствующих, политических убеждений, но они тоже обеспокоены. Эта статья имеет настолько расширительное толкование, что под неё можно подвести практически всё, что угодно. Я сам слышал фразы, сказанные серьёзными людьми, что, мол, критика начальства — это экстремизм[1]. Началось всё это с благих вещей: действительно, нельзя призывать к насилию над людьми, нельзя унижать кого-то по принципу принадлежности к какой-то расе или религии. Изначально идея была хорошая. Но, во-первых, слишком избирательно она действует. В основном-то привлекаются люди одной национальности, это прежде всего русские. А остальные оказываются неохваченными, хотя там тоже хватает радикальных националистов[2]. Далее мы уже говорим о расширительном толковании, когда действительно все оппозиционно политически настроенные люди могут быть по этой статье привлечены — от националистов до коммунистов. Под разжигание социальной розни можно подвести всё что угодно. Например, Савву Терентьева, который выступил, может быть и с некорректной критикой милиционеров, но тем не менее. И вот такого толкования, расширительного, экстремизма, я просто не знаю в европейской практике. Насколько мне известно, там практика такова — пока ты не перешёл к действиям, ты можешь высказываться очень широко. Но в России цена слова всегда была высока, поэтому здесь, видимо, уже само слово считается действием[3].

Юридическая сторона такова — на мой взгляд, здесь есть противоречия конституции, статье 23 и 24, в том толковании, которое придаётся этой статье, она противоречит европейской конвенции о Защите прав человека. Но пока эти дела ещё не дошли до рассмотрения Европейским судом, то есть прецедентов ещё не было. Но я абсолютно уверен, что они появятся. И тогда можно будет на цивилизованном уровне противостоять нашей судебной системе, которая приобретает репрессивные черты.

ТАТЬЯНА МИРОНОВА. Юридическая база этой статьи — это заключение экспертов. Процессы по статье 282 идут непрерывно, по всей стране. Вот, например, сейчас идёт процесс Александра Белова, процесс Игоря Кулебякина в Обнинске и многие другие. И чаще всего возбуждение уголовного дела основывается на так называемых заказных экспертных заключениях, которые делают продажные, трусливые, малограмотные, а часто — и просто ангажированные эксперты-филологи. Добавим, что иногда это и не филологи. Их находят либо в провинциальных вузах, где преподаватели заведомо зависимы от начальства, либо в специально созданных при Минюсте и МВД институтах экспертиз. Вот, к примеру, эксперт Кожина, даже не филолог по специальности, сотрудник Дальневосточного юридического института, посадившая в тюрьму на два года за обращение на митинге \"братья и сёстры\", якобы являющееся призывом к освобождению страны от оккупационной власти, Игоря Фёдоровича Терехова. Эксперт Кожина основывалась на том, что призыв \"братья и сёстры\" является не обращением, обычным в православной среде, а именно призывом к освобождению от оккупационной власти, \"сознательно воздействуя на умы россиян, которым помнится обращение Иосифа Виссарионовича Сталина в 1941 году\". Я цитирую это экспертное заключение, это не шутка.

Что должен сделать эксперт, когда он получает текст для анализа? Он должен понять и определить — вот та информация. Которая содержится в тексте, она имеет призывы к разжиганию национальной или социальной розни и так далее[4].

А информация бывает четырёх видов. Фактологическая — описание фактов, даже самых негативных, невозможно наказать, это факт, это документ. Концептуальная — это наши мысли по поводу. Генерирующая — обобщающая информация. И директивная. И вот именно директивная информация, когда в тексте есть \"бей, круши, рви, жги\" — вот за это, да, наказывают. И должны наказывать — потому что это реальный призыв[5]. Но, если в тексте есть размышления, оценки, то за это невозможно наказать. Согласно Конституции РФ, человек имеет право на свободу слова, на выражение своего мнения, а согласно международным законам и конвенциям ООН, которые, согласно той же Конституции, имеют у нас верховенство над государственными, человек имеет право на восстание, если его жизнь становится невыносимой. Но, даже без учёта международных норм, нельзя за оценку, за выражение своего мнения сажать. А у нас уже сажают и за образные выражения, типа \"...те, кто прячется в этом свитке Торы\". За выражение \"нет китайской оккупации!\" — это требование, но никак не противоправный призыв.

Ангажированный эксперт игнорирует, конечно, смысл, игнорирует науку лингвистику, абсолютно пренебрегает словарями, которые дают исчерпывающий круг значений для слова. Он получает задание обвинить — и таких дел всё больше и больше.

АЛЕКСАНДР БЕЛОВ. Я буду говорить об общих явлениях, о тенденциях, к чему всё это привело. Вот все мы со школы знаем, что инквизиция книги сжигала, людей на кострах жгла, особенно тех, кто утверждал, что земля не стоит на трёх китах... И это, видимо, болезнь человеческого общества, которая никуда не девается. Перетекает из формы в форму, но с завидным постоянством возникает заново. Современное общество декларирует, что можно мыслить, за мысли нельзя сажать, можно даже излагать свои мнения и оценки, и ничего за это не будет. И вроде это всё записали в международных документах и так далее... Но — рецидив постоянно повторяется. И в советское время, и сейчас... Поскольку я сейчас являюсь обвиняемым по 282-й статье, то из чистого любопытства я специально взял посмотреть в списках репрессированных, которые общество \"Мемориал\" опубликовало, своих однофамильцев. И был шокирован — например, житель деревни в Ярославской области, Поткин такой-то такой-то, привлечён к ответственности за участие в деятельности фашистской организации. Это 1953 год. Естественно — чем ещё в деревне заниматься, только фашистскую организацию создавать... Или Поткин из другой деревни — критиковал советскую власть, бац — три года. Естественно, сейчас все эти люди реабилитированы. В юности, которая пришлась на конец 80-х — развенчание культа Сталина и прочее, меня всегда волновал вопрос: как же так, как люди спокойно реагировали на то, что ни за что сажают? Но то, что происходило тогда в виде факта, сейчас происходит в виде фарса. Всё то же самое, но, конечно, в меньших масштабах. А что, собственно, повторяется? Абсолютно безграмотные следователи, прокуроры воспринимают указание найти экстремизм, найти возбуждение национальной розни, как приказ к действию. От этого зависят их зарплата, карьера. Созданы целые отделы крупные — на базе тех структур, которые занимались борьбой с организованной преступностью последние двадцать лет, созданы отделы по борьбе с экстремизмом. И им надо отчитываться. Дальше простая схема, как этот каток начинает действовать. Очень просто. Экспертам задаются часто юридические вопросы, и часто не имеющие никакого отношения к статье. Например, одному из экспертов в Брянской области задаётся вопрос: содержатся ли в листовке ДПНИ призывы к осуществлению насильственных действий. И он отвечает, да, конечно, содержатся, например: \"Депортировать нелегальных иммигрантов\". Что такое депортация? Это высылка человека из страны помимо его воли. Поэтому ответ — да, содержатся. Следователь не будет читать экспертизу — ему достаточно вывода. Всё, материал для возбуждения уголовного дела готов: поскольку в листовке содержится призыв к насильственным действиям к лицам, выходцам из других народов.

Мы знаем, что всё разрешено, что не запрещено. Мы знаем, что незнание закона не освобождает от ответственности. И вот теперь я лично, и, думаю, многие и многие люди, столкнулись с тем, что и знание закона, и его активное соблюдение не освобождает от ответственности. Например, человек, употребляющий ряд выражений, которые никаким образом не прописаны ни в каких законодательных актах, ни в каких специальных письмах из прокуратуры, допустим, даёт негативную оценку деятельности какой-то этнической группы по конкретным фактам. Ну, например: группа чеченцев осуществила геноцид русского народа. Или там: группа грузин планирует осуществить геноцид осетинского народа. Вот по этой статье был посажен в 2003 году один из руководителей юга Осетии Алан Чёчиев, посажен в Северной Осетии за то, что призвал грузинские власти признать геноцид осетин. То есть человек, рассуждая на какие-либо темы, связанные с межнациональными отношениями — политическими, расовыми, религиозными, вообще, даже думая об этом, сколь угодно хорошо зная закон, всё равно рискует быть привлечённым к уголовной ответственности и получить реальный срок. При этом никто не утруждает себя доказыванием наличия умысла — действительно ли человек хотел унизить евреев там или грузин[6]. Это никого не интересует. Сам факт, что человек что-то сказал на эту тему, уже является подозрительным — действительно, как человек может просто так говорить? Наверняка хотел возбудить или разжечь что-нибудь.

\"ZЭК\". В истории России уже существовала статья уголовного кодекса, под действие которой мог попасть любой гражданин — ст. 58 УК РСФСР \"Контрреволюционные преступления\". Мы знаем, что причиной появления этой нормы закона стали объективные обстоятельства — враждебное внешнее окружение и попытки, зачастую очень жёсткие, разных политических и социальных групп перестроить структуру внутренней политической власти.

Что же послужило причиной возникновения подобной ситуации со статьёй 282 УК РФ?

ДМИТРИЙ АГРАНОВСКИЙ. Я против того, чтобы проводить подобные параллели — и как человек, и как член КПРФ. Я считаю, что лучше сравнить происходящее с периодом \"охоты на ведьм\" в США. Потому что государство, которое у нас сейчас есть, носит буржуазный характер. И это государство, на мой взгляд, изначально построено на очень серьёзной несправедливости[7]. Ему не нужны враги внешние: достаточно чуть-чуть расслабиться, и появится масса врагов внутренних. Которые, к примеру, потребуют пересмотреть результаты приватизации. Поэтому для того, чтобы сохранить власть в этом государстве, необходимо обеспечить устойчивость. Необходимо, чтобы не было попыток устроить реальную демократию в стране. Что будет означать реальная демократия в России? Моментальный пересмотр результатов приватизации — тут не надо быть политологом.

Поэтому необходимо иметь статью, по которой можно сажать, — почему, собственно, и сажают за слова некоторых инакомыслящих, чтобы остальные люди как следует призадумались — стоит ли участвовать в политике?

По своим законам у нас страна достаточно цивилизованная. Россия — участник Совета Европы, по Конституции — демократическое государство. И в то же время необходимо иметь инструмент для жёсткого подавления оппозиции. Поэтому под благовидным предлогом вводятся такие статьи, которые позволяют сажать за слова. А уж какие конкретно слова — это определит правоприменительная практика, основанная, как было сказано, на таких вот заключениях. В адвокатской среде имеет хождение грустный афоризм: “раньше сажали за лишнее слово, а теперь и не поймёшь, какое слово лишнее”. И вот эта конструкция, 282-я и сопутствующие статьи УК РФ, они позволяют очень гибко давить весь политический спектр оппозиции — от правых до левых.

Что, собственно говоря, и происходит.

ТАТЬЯНА МИРОНОВА. Действительно, при разрыве между доходами бедных и богатых в тридцать шесть раз, а по некоторой информации — и в девяносто, власть боится социального взрыва. Чтобы предотвратить его, чтобы заткнуть глотку кричащим и орущим, применяется такая статья. Но, помимо этого, есть ещё одна причина. Дело в том, что мы последние тринадцать-пятнадцать лет живём в условиях подавления государствообразующей нации — то есть русского народа.

Так случилось в России, что впервые за сотни лет государствообразующий русский народ стал подавляющим большинством в своей стране. Даже в эпоху Романовской России русских в стране было не более 50-55% от численности населения. В СССР — сорок процентов. Сейчас же русских — 80-85% от общей численности населения РФ[8]. И естественно, в том состоянии, в котором находится сегодня русский народ, — это обнищание, вымирание, спаивание, несколько миллионов беспризорников, демографическая катастрофа (так называемый русский крест), изгнание русских из власти — русский вопрос стал самым больным в России. И естественно, русским активистам необходимо заткнуть рот, иначе что будет, если русские осознают себя государствообразующим народом?[9] Кроме итогов приватизации, существует ещё и статья 358 УК РФ — \"Геноцид\", и есть мнение, что то, что сейчас происходит, и есть геноцид русского народа. При этом в подобном суждении мы опираемся на официальные данные — убыль 30 миллионов населения за двадцать лет — разве это нельзя назвать геноцидом?

И вот что бы эти вопросы не ставились, возникают многочисленные процессы по статье 282-ой. И все те материалы, где говориться о вымирании русских, о том, что они страдают от реформ в наибольшей степени, о том, как их подавляют, уничтожают — все эти материалы тщательно мониторятся и признаются экстремистскими. Сегодня власть не волнует, к примеру, антисемитизм, еврейский вопрос, как вопрос, разжигающий национальную рознь, их интересует русский вопрос, как вопрос, поднимающий русское национальное самосознание.

АЛЕКСАНДР БЕЛОВ. Я назову несколько причин происходящего, которые не связаны ни с подъёмом национального самосознания, ни с итогами приватизации. Замечу сразу, что и в Карелии, и в Москве при возбуждении против меня дел по статье 282, и следственные действия, и экспертизы проводили именно русские люди. Одни русские.

Теперь о том, кому выгодно.

Сначала глобальный взгляд. На протяжении последних пятнадцати лет рядом международных фондов финансировалась деятельность ряда так называемых \"правозащитных\" групп. При этом члены этих организаций, в основном, являются представителями одной национальности — это факт, не заметить этого сложно. Эти люди живут на гранты — немаловажное обстоятельство. Их немного — двадцать-тридцать человек, но они настойчиво писали различные опусы против тех людей, которых они считают врагами, условно говоря — русскими националистами, и так далее. Писали и рассылали достаточно профессионально составленные брошюрки, книжки во все государственные инстанции. Ну например — \"Список экстремистских организаций\", \"список русских фашистов\" и так далее. Поскольку в то время, лет пять назад, не было закона об экстремизме, подавать в суд, что мол, меня внесли в список экстремистов, не было никакого резона — потому что невозможно было выиграть. Но далее эти же лица инициируют принятие закона о борьбе с экстремизмом. Вот он принят — и надо с кем-то бороться, надо искать экстремистов, а где же их взять? А дальше включается описанное Салтыковым-Щедриным российское головотяпство. Прокурор лезет в интернет в поисках фашистов и экстремистов, заходит на сайт центра \"СОВА\" или МБПЧ, а там уже готовы списки, кого, по мнению Кожевниковой или Брода, нужно сажать. И огромная государственная машина начинает бороться с этими людьми — их немного, кстати, кто активен и кто попал в эти списки.

Маховик раскручивается. Сверху требуют отчёта — как вы боретесь с экстремизмом? Вы получили должность начальника отдела по борьбе с экстремизмом в Прокуратуре, МВД, ФСБ, где результаты вашей деятельности?

Надо срочно что-то придумать, кого-то наказать. И вот идёт активный поиск — а списки \"врагов народа\" уже созданы. На Совете безопасности Бортников, Чайка и Нургалиев заявляют, что создан список из десяти тысяч человек, совершивших экстремистские преступления. О чём речь? Действительно, лица, которые задерживались за \"неправильный переход улицы\" 4 ноября 2007 года, или случайно, после футбольного матча были задержаны за то, что слишком сильно размахивали государственным флагом РФ, — у них брали отпечатки пальцев, фотографировали и вносили в эту базу. Лица, попавшие в эту базу, могут быть ограничены в получении кредитов, они вряд ли смогут устроиться, например, на работу в правоохранительные органы. Я лично, даже если депутат Госдумы выпишет пропуск, не могу пройти в Думу, поскольку я в этой базе, и ФСО считает, что раз я “экстремист”, то от меня можно ждать чего угодно.

Абсолютно внесудебно сформирован список из десяти тысяч человек, которые де-факто подвергаются репрессиям в той или иной, пусть даже и очень мягкой форме.

Знает ли о сути этого списка, например, товарищ Медведев? Уверяю вас — ничего он не знает. Я читал справки, которые пишут наверх сотрудники центра \"Э\", центра \"Т\". Эти бумаги, за редчайшим исключением, пишут бездельники и тунеядцы, судя по всему не занимающиеся оперативной работой вообще и компенсирующие своё нежелание работать надёргиванием слухов и баек из Интернета — бумага всё стерпит. В отношении меня этими людьми неоднократно выносились предупреждения о недопустимости совершения экстремистских действий, в которых указывалось, что ранее я был задержан за то-то и то-то, но всё дело в том, что конкретно за то, что они указывали, меня не задерживали и не привлекали к ответственности — это всё сплетни и слухи из Интернета. Хотя я более чем уверен, что фонды на оперативную работу использованы, и наверняка где-то есть отчёт, что, образно говоря, на сто стукачей потрачено триста тысяч рублей. И нужно ещё — ведь есть опасность, есть угроза \"экстремизма\".

Выгодна ли этим людям такая ситуация? Выгодно ли им сообщать руководству страны о десяти тысячах людей, совершивших экстремистские преступления, хотя максимум за последние десять лет таких преступлений было совершено три сотни? Несомненно. Угроза экстремизма — это источник финансирования, карьерного роста и так далее. А в итоге шаг за шагом создаётся чудовищная машина, которая раздавит не только русских, — это только начало.

\"ZЭК\". И чем же, по-вашему, закончится история статьи 282 УК РФ?

ДМИТРИЙ АГРАНОВСКИЙ. Не надо быть политологом, чтобы понять, что взаимное ожесточение власти и общества ни к чему хорошему не приведёт. Если политически активные люди не могут цивилизованно выразить свой протест на митинге, через газету, через СМИ, то какая-то часть из них уходит из политик вовсе, получив дубинкой по голове, например, зато другая часть радикализируется, маргинализируется и уже переходит к таким методам борьбы, которые никак не назвать цивилизованными[10]. И вот эту обстановку, обстановку взаимной ненависти, её задаёт, конечно, к сожалению, власть. Поскольку она у нас главный игрок на политическом поле. И эта обстановка воспроизводит себя, каждый раз на новом уровне, мы видим, что преступления становятся всё более кровавыми, что сроки становятся всё более длительными, что вовлекаются всё новые и новые люди в этот процесс. А с другой стороны просто происходит озлобление общества. Печально, что пока, на сегодняшний день, власть делает ставку на репрессивный механизм, при том, что в отличие от Советского Союза, где всё-таки физиологические и интеллектуальные потребности 90% населения были удовлетворены, у нас ситуация прямо обратная. У нас вся среда, вся социальная и национальная политика, она воспроизводит эту взаимную ненависть.

Будучи оптимистом, я надеюсь на то, что власти пойдут по пути большей демократизации, и произойдёт то, что называют \"оттепелью\". И о том как сейчас применяется эта статья, у нас останутся только страшные воспоминания.

ТАТЬЯНА МИРОНОВА. Я не так оптимистично настроена. Я как лингвист и филолог знаю, что русские, это тысячелетняя традиция, имеют обыкновение сперва предупреждать во весь голос об опасности, грозящей им, или от них — а потом уже вступать в схватку. На этом основано совершенно непонятное для современного человека предупреждение Святослава: \"Иду на вы!\". В русском самосознании тысячелетиями заложено — сперва предупредить, а потом действовать. И когда русский народ лишают возможности сказать и предупредить: \"Нам плохо, мы можем восстать, мы страдаем, наши дети не имеют будущего\"; когда нам затыкают рты и сажают за слова и мысли, то рано или поздно эти действия властей спровоцируют социальный и национальный взрыв. Безусловно. Причём, на мой взгляд, взгляд эксперта, нужно любые тексты, пусть даже самые агрессивные давать возможность опубликовать. Для чего? Любой враждебный нам текст — это предупреждение нас об опасности, о том, что что-то не так.

АЛЕКСАНДР БЕЛОВ. Что до моего дела — то четыре раза его закрывали за отсутствием состава преступления, но всё-таки додавили, довели до суда. При этом, если отнестись с ситуации с юмором, то можно, например, увидеть, что некоторые формулировки следственных органов, по сути, являются актами неприкрытого антисемитизма — например, утверждалось, что я \"причислял членов правительства в негативном смысле к евреям\". Это было бы смешно, если бы не было настолько абсурдно. Это никакая не наука, и к закону никакого отношения не имеет, это вообще непонятно что.

Если заткнуть людям рот — это не значит, что их мысли и эмоции не будут выражаться. Они будут выражаться, но в других формах. Шесть лет назад мы не могли даже представить себе, что возможно такое словосочетание: \"русский террор\". Что это? Разве русские способны на терроризм? Нет, мы цивилизованные люди. Прошло три года — и мы увидели, что существуют реальные проявления терроризма в русской националистической среде, и они направлены против приезжих. Прошло ещё три года — сегодня мы видим, что вектор сместился, и уже есть русские люди, готовые поджигать отделения милиции и уничтожать представителей власти.

Почему так происходит? Потому что власть жёстко противопоставила себя обществу, существенной части молодёжи в первую очередь.

К чему это приведёт? Я уверяю, что если власть не поменяет своё отношение к людям, ещё через три года мы будем свидетелями массового насилия. Если и дальше будут сажать за мыслепреступления, то на смену словам придут пули и \"коктейль Молотова\". Это естественное развитие исторических законов — насилие порождает насилие, вне зависимости, нравится нам это или нет.

Материал подготовил Сергей Загатин

[1] Экстремизм в переводе на русский означает крайность. Преследовать в уголовном порядке за «крайность» - тоже своего рода экстремизм. Наличие в России «антиэкстремистского законодательства» - бесспорный симптом тиранического, антинационального, нелегитимного характера правящего режима. (Здесь и далее прим. ред. ЗЛ).

[2] Для коммуниста главный враг – национально мыслящая личность. Коммунисты после событий 1985-2007 годов, словно сторонники Бурбонов во Франции после революции и наполеоновских войн, также ничего не поняли и ничему не научились.

[3] Конституция РФ гарантирует свободу слова. Она запрещает властям вмешиваться в вопросы идеологии. Преследование за публичное выражение каких угодно мыслей – крайняя форма беззакония и произвола.

[4] Ни одно физическое лицо не в состоянии разжечь или возбудить рознь между нациями, социальными или религиозными сообществами. Это практически невозможно. Такого рода рознь возникает объективно в результате совокупности миллионов факторов и имеет корни в прошлой истории. Таким образом, дело не в сознательных или случайных ошибках филологов, а в принципиальной нелепости диспозиции самой статьи 282.

[5] Уголовное право как наука предполагает наказание не только исполнителя конкретного преступного деяния (действия), но и подстрекателя этого действия. Наказывается подстрекательство, а не составление текстов со словами «бей, круши, рви, жги». Поэтому г-жа Миронова излагает ошибочное суждение.

[6] Унизить – неюридический термин. Отдельное лицо не в силах унизить народ или нацию. Нет такого действия. Но можно оскорбить или оклеветать – однако эти деяния возможны лишь в отношении конкретного лица. «Все грузины, евреи (русские, французы, индусы, арабы и т.д.) – идиоты, сволочи, воры, мошенник и т.д. – экспрессивные фразы и только, характеризующие и дискредитирующие того, кто их произносит, но не народы и нации, которые в них упомянуты. Здесь нет и не может быть предмета для деятельности юстиции.

[7] Для коммунистов, как и для либералов, государство суть органы власти, органы насилия. Для русских государство суть держава, отечество, сама Россия. Отечество не может быть справедливым или несправедливым. Г-н Аграновский, разумеется, употребляя слово государство, подразумевает политический режим.

[8] Г-жа Миронова, говоря о русских, имеет в виду лишь одну часть русского народа – великороссов, а произнося слово Россия, имеет в виду лишь часть России – ту, которую в 1990 г. приказали называть Российской Федерацией. Признавать русскими одних только великороссов - серьезная этнологическая и культурологическая ошибка. Русские в собственном смысле этого слова всегда в Российском государстве составляли абсолютное большинство. Что касается признания беловежского заговора, направленного на расчленение исторического Российского государства, то с консервативной точки зрения это грубая политологическая ошибка.

[9] Если русское самосознание уже не считает русский народ государствообразующим в России, то русские перестали им быть. Но если это не так, то преследование «русских активистов» – глупая попытка «выпить море».

[10] Г-ну Аграновскому не помешало бы ознакомиться с политической историей. Изучить, к примеру, историю коммунистических движений, или историю Индийского национального конгресса, или историю Гоминдана, или историю кубинского движения, возглавлявшегося братьями Кастро. Кстати, к вполне цивилизованным формам борьбы относятся не только съезды, митинги, шествия и многопартийные выборы, но войны, восстания и революции. Не странно ли, что это отрицает человек, называющий себя коммунистом?