Преступления против власти в РФ становятся самообороной

Государство довело народ до состояния, когда преступление против власти воспринимается как необходимая социальная самооборона.

По данным пермских социологов, жители Перми в целом поддерживают своего земляка инкассатора Шурмана, пойманного после дерзкой кражи четверти миллиарда рублей.

58% признались, что не стали бы сообщать о преступнике в правоохранительные органы ни при каких обстоятельствах (при этом, 4% из них вообще выразили готовность помочь ему), 14% сделали бы это за вознаграждение и лишь 28% сообщили бы о нем без всяких дополнительных условий, - в порядке, так сказать, выполнения гражданского долга.

При этом почти половина пермяков (41,2%) жалеют пойманного Шурмана, более трети (34,2%) сочувствуют ему и лишь намного менее - треть (29,3%) испытывают вроде бы естественное при сообщении о таком преступлении чувство негодования.

Хочу обратить особое внимание читателей на отягчающие для общественного сознания обстоятельства данного преступления.

Шурман ограбил не никому не ведомую спекулятивную контору, - он ограбил «Сбербанк», в котором хранит свои деньги основная часть населения и большинство пенсионеров. Таким образом, он ограбил не богачей - он ограбил бедных и беззащитных.

Это отнюдь не Робин Гуд, нападающий на инкассаторов со стороны и несущий все связанные с этим риски. Преступление совершил сам инкассатор, то есть грабеж был относительно безопасен и при этом оказался отягощен предательством и вероломством.

Наконец, он украл огромную сумму, а не взял ее часть «на хорошую жизнь», то есть его кража не объяснима личным тяжелым материальным положением и представляет собой нечто вроде «превышения необходимой социальной самообороны».

И тем не менее жители города, которые могли прямо пострадать от этого преступления (ибо в Сбербанке могло не хватить наличных для соверше-ния выплат им), поддержали преступника!

Причина проста: россияне, несмотря на все социологические рейтинги, все больше и ярче сознают не просто чужеродность, а простую враждебность им нынешней власти, и эта враждебность, неприкрытая и откровенная, неизбежно рождает солидарность, направленную против любых проявлений не просто клептократического произвола, но и государства и его представителей как таковых.

Они все больше воспринимаются как враги, в отношении которых (а также представителей установленного им порядка) возможны и оправданы, по сути дела, любые действия.

Еще в начале 2004 года я провел относительно небольшой (и, конечно же, нерепрезентативный) опрос нескольких десятков относительно благополучных жителей нескольких крупных российских городов, в которых оказывался, о том, как они представляют себе справедливость. И был потрясен полным неверием в возможность какой бы то ни было позитивной справедливости.

Люди не верили ни в модернизацию, ни в обогащение через честный труд, ни в пресловутое «поднимание с колен».

Грубо говоря, наиболее полно отражающей их настроения иллюстрацией понятия «справедливость» уже тогда, более пяти лет назад, был «ряд фонарей вдоль шоссе, и на каждом висит чиновник».

Это страшная ситуация, - но за минувшие годы титаническими усилиями правящей клептократии она еще более усугубилась.

Трагические гибели разного рода чиновников в ДТП и иных авариях не вызывали, насколько можно судить, никакого массового сочувствия. Да, ряд погибших чиновников, вероятно, совершал преступления, занимаясь браконьерством, - но совершенно ясно, что смерть является чрезмерным наказанием за такого рода преступления. И тем не менее ни малейшей жалости к погибшим - причем среди совершенно нормальных, ни в коей мере не политизированных людей - мне встречать не приходилось.

Преступления против сотрудников ГИБДД также, насколько можно понять, вызывают массовое сочувствие к совершающим их, а отнюдь не к их жертвам.

И это естественно.

Ведь россияне, как представляется, практически полностью лишены возможности защищать себя от произвола наглой и агрессивной клептократии. Дошло до того, что именно настойчивые советы защищать свои интересы в судах стали одной из значимых причин ухода с политической арены партии «Яблоко». Просто потому, что они воспринимались все большим числом россиян как откровенное и хамское издевательство.

Политические институты защиты также полностью искоренены, и даже за случайно обороненное в Интернете слово можно быть репрессированным.

А социально-экономический кризис неумолимо разрушает благосостояние все большего числа россиян, окончательно дискредитируя все более бредовую официальную пропаганду.

В этих условиях россияне готовы приветствовать самые циничные преступления против враждебной себе власти и ее представителей - по тем же причинам, по которым загнанные в нищету средневековые английские крестьяне приветствовали Робин Гуда даже тогда, когда он не делился с ними награбленным.

Умные люди долгие годы предупреждали правящую бюрократию о том, что лишение граждан легальных возможностей выражать свое мнение и отстаивать свои интересы еще более снизит эффективность государственной политики и сделает социальный протест жестоким. Придав ему насильственный характер и превратив его из сотрудничества с властью в бунт или революцию против нее.

Руководство страны довело дело до того, что преступления против государства и его структур, по-видимому, воспринимается значительной частью россиян как «необходимая социальная самооборона».