Интерью Барака Обамы \"Новой газете\"

Президент США накануне визита в Москву ответил на письменные вопросы «Новой газеты»

— Согласны ли Вы с мнением многих российских и европейских политиков, что главным виновником ныне переживаемых их странами экономических трудностей являются США?

— Нет. Мы переживаем тяжелый экономический кризис, который продолжает сказываться на жизни многих людей по всему миру. Этот кризис стал результатом безответственного отношения к финансовым вопросам, которое в последние годы вошло в традицию и в Соединенных Штатах, и в Европе, и в других странах. Я горжусь теми усилиями, которые мы предпринимаем для того, чтобы лидировать в реформах систем регулирования и контроля и положить начало новой эры ответственной экономической политики, которая обеспечит экономическую стабильность и устойчивый рост как в Соединенных Штатах, так и во всем мире. Разумеется, мы заинтересованы в выработке политики, которая будет стимулировать рост в Соединенных Штатах, но мы также считаем, что рост нашей экономики будет способствовать и росту во всем мире, в том числе в России.

В XXI веке все мы — американцы, россияне и жители других стран — заинтересованы в мировом экономическом росте, который делает лучше жизнь каждого из нас. Нам следует тратить меньше времени на раздумья о том, кто виноват, и уделять больше времени совместной работе над тем, чтобы заставить наши экономики двигаться в правильном направлении.

— Согласны ли Вы, что основные причины кризиса — ложь и жадность? Ложь о состоянии рынков и жадность его участников?

— Выступая перед Конгрессом в феврале этого года, я сказал: экономический спад в нашей стране наступил не в одночасье. Мы знали на протяжении десятилетий, что наше выживание зависит от того, сможем ли мы найти новые источники энергии. И все же сегодня мы импортируем больше нефти, чем когда бы то ни было. Расходы на здравоохранение с каждым годом съедают все большую часть наших сбережений, но мы продолжаем откладывать реформы в этой сфере. Слишком многие наши школы не способны подготовить наших детей к конкуренции за рабочие места в глобальной экономике. И хотя все эти проблемы остались нерешенными, мы — как рядовые граждане, так и наше государство — потратили больше денег и накопили больше долгов, чем когда-либо раньше.

Другими словами, мы пережили период, когда слишком часто сиюминутные достижения ставились выше, чем долговременное благополучие, когда мы разучились смотреть дальше, чем следующий платеж, следующий квартал или следующие выборы. Высокие доходы шли на обогащение и без того богатых, вместо того чтобы инвестироваться в наше будущее. Правила выхолащивались ради получения скорой прибыли в ущерб здоровью рынков. Люди сознательно покупали дома, которые были им не по карману, а банки и кредиторы охотно финансировали эти покупки, выдавая «плохие» кредиты. И все это время обсуждение важнейших вопросов и принятие сложных решений откладывались на неопределенное будущее.

— Многие эксперты считают, что предложенная Вами «Реформа финансового регулирования ХХI века» (21-st Century Financial Regulatory Reform) может стать самой значительной новацией в американской финансовой системе со времен Франклина Рузвельта. Что Вы сами считаете главным в этой реформе? Стоим ли мы на пороге новой прозрачности финансов и бизнеса?

— Планируемые нами реформы мер регулирования и контроля очень важны и имеют фундаментальный характер. Они включают в себя три важных компонента. Во-первых, мы предлагаем ряд реформ, в результате которых регулирующие органы будут обязаны следить не только за надежностью отдельных финансовых институтов, но и — чего не было раньше — за стабильностью всей финансовой системы в целом. Во-вторых, мы предлагаем создать новую мощную структуру, у которой будет одна задача — наблюдать за ситуацией с рядовыми потребителями. И, в-третьих, мы предлагаем ряд изменений, цель которых — обеспечить свободу и справедливость рыночных процессов путем устранения пустот и противоречий в нашей системе регулирования, включая и те, которые существуют на межгосударственном уровне. Мы должны провести эти реформы, чтобы позволить нашим положительным качествам раскрыться в полной мере и в то же время держать под контролем наши худшие недостатки. Мы должны признать, что, хотя свободный рынок — самый мощный генератор нашего благосостояния, он не дает нам права игнорировать последствия наших действий.

— 18 ноября 2005 года сенатор Обама (ныне президент США), сенатор Байден (ныне вице-президент США) и сенатор Маккейн (Ваш бывший соперник на президентских выборах) подготовили и вместе с остальными членами Сената приняли резолюцию № 232 по поводу суда, приговора и заключения М. Ходорковского и П. Лебедева. Там, в частности, говорилось: «В судебных расследованиях, которые представляют угрозу для властей, суд в России является инструментом Кремля, такой суд не может быть ответствен и независим». Следите ли Вы за новым процессом Ходорковского и Лебедева?

— Мне не известны все подробности этого нового процесса, хотя мои советники наверняка знают о них. Тем не менее, хотя я и не знаю всех деталей, мне кажется странным, что эти новые обвинения, которые выглядят как иначе оформленные старые обвинения, должны были появиться именно сейчас, спустя годы после того, как эти два человека оказались в тюрьме, и когда у них появляется возможность амнистии.

И все же я считаю неуместным вмешиваться в российские судебные процессы извне. Вместо этого я хочу еще раз заявить о моей поддержке мужественной инициативы президента Медведева по укреплению верховенства закона в России, которая, разумеется, включает обеспечение всем обвиняемым в преступлениях права на справедливый суд и недопущение использования судов в политических целях.

— «Перезагрузка» предполагает курс на сотрудничество с Россией в тех областях, где это возможно. Означает ли это ослабление внимания к соблюдению Россией гражданских прав и свобод, к преследованиям и убийствам журналистов? В частности, к нахождению и наказанию исполнителей и заказчиков убийства Анны Политковской?

— Конечно, нет. Я стремлюсь «перезагрузить» отношения с Россией, потому что считаю, что у американцев и россиян есть общие интересы во многих областях, а наши правительства в последние годы не так активно развивали сотрудничество в этих областях, как могли бы.

Например, я думаю, что и американцы, и россияне выиграют, если в мире станет меньше ядерного оружия, ужесточится контроль за ядерными материалами, будут разгромлены экстремисты в Афганистане и Пакистане, Иран будет производить ядерную энергию, но не ядерное оружие, а Северная Корея вернется за стол переговоров, вместо того чтобы запускать ракеты и взрывать ядерные заряды. Я думаю также, что и американцы, и россияне разделяют заинтересованность в укреплении верховенства закона, демократии и защите прав человека. Процитирую мою инаугурационную речь: «Те, кто держится у власти при помощи коррупции, обмана и подавления голосов несогласных, знайте, что история не на вашей стороне, но мы протянем вам руку, если вы готовы разжать кулак». Позднее, выступая с речью в Каире, я сказал: «Я твердо верю, что все люди желают определенных вещей: возможности свободно выражать свои мысли и влиять на то, как ими управляют; испытывать уверенность в верховенстве закона и равенстве всех перед законом; иметь правительство, которое открыто в своей деятельности и не крадет у собственного народа; свободы жить так, как им хочется. Это не только американские идеи. Это права человека». Эти идеи разделяют и ваш президент, и ваш народ. Я согласен с президентом Медведевым, сказавшим, что «свобода лучше, чем отсутствие свободы». Поэтому я не вижу причины, по которой «перезагрузка» не может включать в себя и общее стремление укреплять демократию, права человека и верховенство закона.

— Подпишете ли Вы с Россией новый договор о СНВ, если условием его подписания станет отказ США от размещения элементов ПРО в Центральной Европе?

— На нашей апрельской встрече в Лондоне мы с президентом Медведевым сделали совместное заявление, в котором дали указания нашим делегациям на переговорах по этому новому договору. Среди этих указаний не было никакого упоминания о противоракетной обороне как теме для обсуждения на этих переговорах.

В то же время мы понимаем чувствительность российской стороны к этому вопросу и в течение последних нескольких недель направили в Москву несколько высокопоставленных делегаций для серьезного обсуждения российско-американского сотрудничества в области противоракетной обороны.

Сейчас мое правительство заканчивает всестороннюю оценку всех наших программ в области противоракетной обороны, в том числе и в Европе. Учитывая угрозы, существующие по всему миру, и особенно растущую угрозу со стороны Северной Кореи и Ирана, наша задача — укрепление противоракетной обороны Соединенных Штатов и наших союзников в Европе и других частях света. Как я уже не раз говорил, такая система должна работать, быть финансово обоснованной и защищать от реальных, а не мнимых угроз для США и наших союзников. Что касается Европы, мы стремимся к созданию такой системы противоракетной обороны, которая защитит Соединенные Штаты и Европу от иранских баллистических ракет с ядерными боеголовками. Мы не создаем и не будем создавать систему для защиты от нападения со стороны России. Такое мышление — это просто наследие холодной войны.

Мы еще не пришли к решению о том, какой будет конфигурация системы противоракетной обороны в Европе. Но я искренне надеюсь, что Россия будет партнером в этом проекте. Если мы объединим наши ресурсы в этой области, и Соединенные Штаты, и Россия, и наши союзники будут в гораздо большей безопасности, чем если мы будем действовать в одиночку. Я вижу здесь огромный потенциал и надеюсь, что у нас с президентом Медведевым будет активная дискуссия на эту тему в Москве.

— В ходе президентской избирательной кампании Вам пришлось соперничать с г-жой Хиллари Клинтон. Не мешает ли это нынешней совместной работе президента Обамы и госсекретаря Клинтон?

— Совсем нет. В этом и есть преимущество демократии. Мы с государственным секретарем Хиллари Клинтон были соперниками в нелегкой гонке за право стать кандидатом от нашей партии на президентских выборах. Кстати, без сомнений, эти праймериз и сделали меня лучшим кандидатом на президентских выборах, чем сенатор Джон Маккейн. Но в условиях демократии как только заканчиваются выборы, все американцы, которым небезразлична судьба нашей страны, возвращаются к своей работе. Именно то, как хорошо я узнал Хиллари Клинтон во время предвыборной кампании, позволило мне сделать вывод, что она будет отличным государственным секретарем. И она превосходно служит нашей стране на этом посту.