Как поссорились Александр Григорьич и Дмитрий Анатольич

Достаточно долго Беларусь претендовала на совершенно особый формат отношений с Россией. В чем причина этого феномена? За истекшее уже более чем десятилетие с момента образования Союза России и Беларуси, а затем и Союзного государства, было произнесено огромное количество красивых слов о «нерушимом единстве» белорусов и россиян, об исконном славянском братстве и т.д. Если отбросить пропагандистский пафос, то в целом, исторически именно так дело часто и обстояло. Хотя, с другой стороны, история единства с российским государством насчитывает для белорусов 206 лет, а аналогичного объединения с поляками - 246. Не считая предшествующих ему еще несколько столетий личных династийных уний между Польской короной и Великим княжеством Литовским. Однако, что характерно, полякам так и не удалось сотворить миф о каком-нибудь польско-белорусском братстве и т.п. Да они особо и не пытались - так, во время советско-польской войны 1919-1921 годов Юзеф Пилсудский обмолвился как-то о некоей туманной польско-белорусской федерации. А потом, по завершении войны, польское государство сразу же приступило к ассимиляции белорусского населения на оккупированных ею землях Западной Беларуси.И ныне на территории современной Польши, где еще после Второй мировой войны проживало более полумиллиона белорусов, белоруса, да еще говорящего на своем родном языке, теперь днем с огнем не найдешь. Все полонизированы.

Иная политика проводилась в БССР, несмотря на периоды массовых репрессий и борьбы с белорусским национализмом-«нацдемовщиной», реальной или мнимой. В силу причин, о которых здесь нет места подробно говорить, была все же создана советская форма белорусской квазигосударственности. А уж развитие национальной литературы, языка, культуры и самосознания, само формирования белорусов как нации было связано преимущественно именно с советским периодом и с предшествующим ему этапом революционно-демократического либо социалистического белорусского движения. Некоторые, наверное, могут ринуться это оспаривать. Но история, коль она базируется на фактах - наука точная, и это утверждение легко доказуемо.

Однако этот исторический экскурс предпринят только для того, что бы несколько глубже рассмотреть такую уникальную на постсоветском пространстве вещь, как белорусско-российская дружба. То, что большинство белорусов вполне позитивно оценивает времена Советского Союза и хорошо относится к самому тесному сотрудничеству с современной Россией, вполне понятно. Для них это прежде всего - экономическое благосостояние, работающие предприятия и материальный достаток их семей, а для некоторых еще - и собственно работа в России (что особенно характерно для восточных областей с традиционным для них отходничеством «гастарбайтеров»). А также фактор языковой и культурной общности, даже близости поведенческих культур. Еще это и элементы защиты и безопасности от внешней угрозы (правда, зачастую преувеличенной), да в конце концов, и обычные родственные и дружеские связи в обеих странах.

Еще занимательнее ситуация с белорусской элитой. Даже ее национально-культурная составляющая была сформирована в прошлом в советском духовном пространстве, поэтому здесь значительно меньше агрессивного неприятия России, чем среди национальной интеллигенции многих иных бывших советских республик. Но интересна позиция государственно-экономической элиты: ментальность белорусской бюрократии также во многом остается постсоветской, но самое главное здесь - это материальные интересы. И до последнего времени эти интересы тоже были ориентированы на восточного соседа. Но только до последнего времени...

Действительно, постсоветская белорусская экономика весьма привязана к российскому рынку. И в этом смысле столь долгое нахождение у власти Александра Лукашенко с его «интеграционными» проектами совсем не случайность. Как впрочем, не является случайностью и те конфликты, что все чаще возникают между российским и белорусским руководством в последнее время. Дело в том, что доля белорусского экспорта в страны ЕС все время растет и сегодня составляет более 33 %, а в страны, не входящие в СНГ- 47 %. Очевидно, она могла бы быть и большей, если бы не политическая конфронтация с западными «демократиями», достаточно произвольно развязанная еще в 90-е годы по инициативе белорусской стороны. Но опять-таки, прежде всего, по экономическим соображениям - в обмен на щедрую экономическую поддержку со стороны России. Со временем поддержка эта стала носить все более прагматичный характер: тарифы на энергоносители начали расти, отдельные сегменты российского рынка - все более закрываться для белорусского производителя, а сама эта материальная помощь оговаривалась все более жесткими условиями, как политическими, так и экономическими. Например, в виде передачи российским кампаниям контроля над наиболее рентабельными белорусскими предприятиями. Все это уже всерьез начинало угрожать витальным интересам высшей белорусской номенклатуры и бюрократической буржуазии. В то же время на Западе, куда все чаще стали обращаться взоры белорусской элиты, но по-прежнему недоступном из-за каких-то прав человека и прочей «демократии», а на самом деле - из-за демонстративно жесткой пророссийской ориентации РБ, находилось столько заманчивых, но пока еще не использованных возможностей!

Тем временем мировой капиталистический кризис заставил белорусское руководство отчаянно искать средства для выживания, а российское правительство - следовать еще более прагматичным подходам в отношениях со своей западной соседкой, и таким образом, стимулировал процесс переориентации внешней политики Беларуси. На выручку «последнему диктатору Европы» устремился сам Европейский Союз - отчасти из желания использовать подвернувшийся момент в своих геополитических интересах, отчасти, возможно, сам подталкиваемый экономическим кризисом к использованию новых рынков сбыта и экономических возможностей на востоке.

Но ведь и пределы отношений с ЕС еще менее эластичны, чем отношений с Россией. Несмотря на пресловутое «Восточное партнерство», восстановление Беларуси в ПАСЕ и бесконечные визиты в РБ евроэмиссаров, вдруг открывших, что здесь, оказывается, начался «значительный прогресс в области демократии и прав человека», ситуация в отношениях с Западом, конечно же, далека от идиллий. Да, скажем, представитель ОБСЕ в Беларуси Ханс-Йохен Шмидт заявил 24 июня, что Европа должна учитывать при взаимоотношениях с Беларусью не только правозащитный, но и экономический аспект. И еще пооткровенничал, что требовать сейчас кардинальной демократизации значит добиваться изменения существующего политического режима, что в принципе, недопустимо. Однако белорусские власти прекрасно понимают: если что-то в новых экономических и геополитических раскладах взаимоотношений с Беларусью Запад перестанет устраивать, вопрос о демократизации и, соответственно, изменении режима автоматически будет поставлен в повестку дня. Если газ и нефть - монополия России, то «права человека» - естественная монополия Запада...

Многие авторитарные режимы часто тяготели к экономической автаркии. Существующий в Беларуси тоже, наверное, с удовольствием отгородился бы от всего мира, если бы это было можно в современных условиях. В какой-то мере с этим связано и его стремление обзавестись собственной АЭС, и идея начать масштабное выращивание винограда в южных районах Гомельской области, и многие другие белорусские «ноу-хау». В конце концов, белорусское государство пытается нащупать еще один путь обретения самостоятельности от экономических тяжеловесов, своих восточных и западных соседей - через поиски торговых контрагентов в неких третьих странах, вроде Венесуэлы, Ирана или Омана. «Идите туда, где нас еще не знают», - велит своим подчиненным сам президент на знаковом «рабочем совещании по экономическим и социальным вопросам», проходившем по мотивам последнего визита премьера Путина и министра финансов Кудрина в Минск 28 мая. Получившие нагоняй за якобы предпринимаемое по собственной инициативе «попрошайничество» по российским кабинетам, подчиненные Александра Григорьевича тут же устремились открывать для народного хозяйства доселе неизведанные уголки планеты. В числе стран - потенциальных «локомотивов» нового экономического сотрудничества первыми были названы Армения и Сербия. Между прочим, бизнес с последней исподволь развивается уже давно, но вряд ли южные братья- славяне смогут полноценно заменить братьев восточных...

Чисто гипотетически, такая установка на создание некоего «экономического движения неприсоединения» (что отчасти позиционировалось Беларусью на последнем, 14-м саммите Движения неприсоединения), могла бы иметь успех. Если бы мы не жили в эпоху глобализации и нашлись бы заинтересованные третьи страны, обладающие достаточным экономическим весом и не зависящие от корпораций.

И теперь, наконец, о самом важном - о том, как воспринимается кризис российско-белорусских отношений глазами рядовых белорусов. Безусловно, подавляющее большинство населения, особенно в восточных регионах, реагирует на вызывающее, по их мнению, поведение белорусской стороны, достаточно негативно. Это характерно и для тех, кто и раньше критически относился к Лукашенко, и тех, кто занимал до этого нейтральную позицию, а даже многих, кто ранее, так или иначе, поддерживал президента. Правда, в свою очередь, часть националистически настроенных оппозиционеров в вопросе о конфронтации с Россией склонны даже поддержать столь нелюбимого ими прежде главу «злачыннага рэжiму». Представители же ранее лояльного электората, как бы оправдываясь задним числом, начинают говорить о некоей неадекватности действующей власти, якобы ставшей проявляться именно в последнее время. На самом деле, никакой неадекватности тут нет - просто, во-первых, в ходе формирования новых социально-экономических отношений интересы «низов» и «верхов» объективно все более и более расходятся, а во-вторых, по мере укрепления жесткого авторитарно-бюрократического режима правящий слой все менее и менее склонен учитывать мнение населения. В краткосрочной перспективе от общественного мнения в Беларуси действительно, пока ничего не зависит. Но вполне очевидно, что это только пока...