К истории нашей борьбы с \"фашизмом\"

Проект закона РФ по противодействию нацизму производит впечатление абсурдистского жеста. Дело не только в нелепой расплывчивости, двусмысленности его формулировок в сочетании с пафосом и претензией спасать мир от давно разгромленного и осужденного нацизма и его немногочисленных нынешних последователей. Он абсурден в силу внутренней бессмысленности большинства его положений. Достаточно посмотреть на цепочку основных постулатов в преамбуле проекта. «Российская Федерация — продолжатель СССР», потому она, в соответствии с Уставом ООН, несет обязанность выявлять, предупреждать и пресекать в бывших советских республиках, а ныне независимых государствах любую деятельность по реабилитации нацизма. Подобная неопределенность декларируемых обязанностей поверх всех международных границ поражает своим воистину безграничным апломбом. При желании все, что угодно, можно оправдать столь безмерными формулировками, все, что угодно, в них втиснуть.

В прошлом для достижения политических целей руководство СССР в пропагандистских целях постоянно обращалось к общечеловеческим ценностям, к социально- и международно-значимым проблемам для того, чтобы начать на их основе очередную жестокую кампанию и против своего населения, и, как правило, одновременно против мирового сообщества. Перечислю некоторые из этих кампаний и те результаты, к которым они привели или грозили привести.

Перманентная «борьба за мир» — да такая, что от «мира» вполне реально могло камня на камне не остаться.

«Борьба с расхитителями социалистической собственности» — с ее варварским антикрестьянским законом о «пяти колосках» (1932), предусматривавшим смертную казнь за горстку зерна, взятого колхозницей для своих умирающих от голода детей.

Борьба за дисциплину, когда за опоздание на работу рабочие отправлялись в ГУЛАГ (1938).

Борьба с пьянством, в итоге которой (1985) были вырублены ценные виноградники, а население в массовом порядке перешло к употреблению денатуратов.

И, конечно, всегдашняя неутомимая борьба с капиталистической системой. Впрочем, курс на построение социализма в отдельно взятой стране и декларативный отказ от экспорта революции позволил СССР вступить в партнерские отношения с «гнилым» демократическим Западом, а затем в антигитлеровскую коалицию.

Однако сразу после начала «холодной войны» бывшие союзники оказались «фашистами». Советские газеты объясняли читателям, что Г. Трумэн — это сегодняшний Гитлер, что Ш. де Голь — фашист, так же как и У. Черчилль. Югослав Броз Тито также внезапно встал во главе «фашистского режима». Что уж говорить о генералиссимусе Франко послевоенного образца? В Греции тоже воцарился фашистско-монархический режим (1946), а в Иране при поддержке англичан вновь появился «профашист» Сеид Зия эд-Дин. В конце 1945 в поборники фашизма попал и папа Пий XII, раскритиковавший советский тоталитаризм. В лучах агитпроповского прожектора ряд подобных перевоплощений заграничных деятелей в «гитлеровцев» можно обнаруживать до бесконечности.

После того как на Западе в начале 1948 г. вышел в свет сборник документов «Нацистско-советские отношения 1939-1941», в котором СССР представлялся одним из виновников разжигания Второй мировой войны, Совинформбюро в свою очередь выпустило меморандум с обвинением бывших союзников в проведении политики потворства фашистской Германии. Подобная борьба с «фашизмом» на внешнем фронте (продолжавшаяся вплоть до перестройки), чередовалась в СССР с борьбой против внутренних «фашистов». В частности, в среде советских театральных критиков в начале 1949 обнаружены «космополитические фашисты», что вскоре привело к «делу врачей» и, по иронии событий, опосредованно к концу сталинского режима.

Поиск внутренних «фашистов» начался в Стране Советов задолго до «холодной войны» и жертвами его стали тысячи наших сограждан. «Русский Леонардо», священник Павел Флоренский арестован в феврале 1933 г. по обвинению в мифической «контрреволюционной национал-фашистской организации «Партия возрождения России». Один из его подельников, проф. Павел Гидулянов, писал впоследствии о процессе создания этой партии — в стенах ОГПУ и в результате пыток, примененных к подследственным. Участником «военно-фашистского заговора» стал в 1937 маршал М.Н. Тухачевский. В «восхвалении фашистских порядков» обвинялась подмосковная крестьянка и церковная староста Марфа Кондратьева (осуждена в декабре 1941), трое детей которой воевали на фронте с настоящими нацистами (см.: Проценко Павел. Цветочница Марфа: Документальная повесть. М., 2002). Вообще во время Большого террора, в рамках осуществления «приказа смерти» № 00447, утвержденного Политбюро ЦК ВКП(б) 31 июля 1937 г., «Об операции по репрессированию… антисоветских элементов» множеству обвиняемых из числа простых граждан вменялось проведение «фашистской агитации террористического характера» или какая-либо иная связь с «фашизмом». Ряд историков считает, что Большой террор в расчетах Сталина должен был стать своеобразной подготовкой к грядущей войне с гитлеровской Германией и, шире, с капиталистическим Западом.

Подобная кроваво-гротескная предыстория выявления мнимых сторонников нацизма в нашем отечестве бросает зловещий отсвет на нынешние законодательные изыскания высокопоставленных российских патриотов. Неудивительно, что проект закона по противодействию реабилитации нацизма воспринимается в обществе, пережившем катаклизмы коммунистического режима, как вероятный инструмент подавления инакомыслия внутри страны и развязывания очередных идеологических агрессивных кампаний за ее пределами. И то, и другое мы уже испытали в недавнем прошлом. И то, и другое поставило СССР в положение международного изгоя, подорвало его экономику и генофонд нации.

В преамбуле иного, давно действующего и принятого в год рождения новой России закона сказано: «Осуждая многолетний террор и массовые преследования своего народа как несовместимые с идеей права и справедливости, Федеральное Собрание Российской Федерации… заявляет о неуклонном стремлении добиваться реальных гарантий обеспечения законности и прав человека» (Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий», 1991).

Новой России, естественно нужно не закрывать глаза на процесс своего зарождения. В предпосылках к ее возникновению не только и не столько стоит стахановское движение, сколько героика антикоммунистического сопротивления народов России.

Нужно восстанавливать действительную картину национально-освободительного движения не только на пространстве бывших советских окраин, но и собственно в России. Картину трагическую, полную противоречий, но свидетельствующую о желании людей жить не под кремлевским тираном, а в свободном обществе.

Если российская власть хочет реального, а не декларативного укрепления «безопасности человечества», то она должна не выискивать нацистов в странах дальнего и ближнего зарубежья (там, можно не сомневаться, их обезоружат и без нашего участия), не копаться в трактовках нашего тяжелого исторического прошлого, а решительно строить общество, где защищены права личности. И бороться за это