Убитый дагестанский министр был мафиозо?

После убийства министра ВД в Дагестане, как среди представителей официоза, так и среди простых граждан разгорелись споры по поводу того: «кто это сделал?». Создаётся впечатление что сейчас, когда бывший министр лежит на глубине полтора метра под землёй, это имеет принципиальную важность для кого-либо, кроме заинтересованных лиц.

Постараемся предать суду широкой общественности, имеющуюся общеизвестную информацию, которая не является секретной и уж тем более, известной только нам и никому более.

Ни для кого не секрет то, что министр ВД Дагестана был человеком необузданного нрава и неумереных амбиций. Самооценка министра подогревалась званием главного борца с терроризмом. Сама «борьба» добавляла политические дивиденды и утяжеляла политический вес. В самом зените славы генерал-лейтенант Магомедтагиров был не только министром внутренних дел, но и успешным мафиозо, контролировавшим сети теневого бизнеса, начиная наркотраффика, игорного бизнеса, добычи морепродуктов и заканчивая тем, что крышевал проституток и чиновников.

Милиция превратилась в его личную армию, обеспечивающую безопасность правящей власти и в свободное от работы время безопасность простых граждан. Нужно сказать, что генерал-лейтенант вёл дела, не особо заботясь об интересах окружающих, что, безусловно, количественно пополняло лагерь его противников.

Возглавлял враждебный министру лагерь «мэр» дагестанской столицы Саид Амиров. Мэр и министр то и дело обменивались взаимными уколами. Отношения обострились после убийства Ахмеда Алиева, заместителя мэра дагестанской столицы.

В убийстве принимал непосредственное участие племянник мэра, что бросило тень на дядю. При непосредственном содействии Магомедтагирова мэр был арестован и препровождён в Москву, где три дня провёл в заточении. После этого мэр выступил с рядом заявлений порочащих «честь» министра, что ещё более подлило масла в огонь вражды.

Что же касается его деятельности на посту министра внутренних дел, то и внутри министерства, адильгерей чувствовал себя фараоном, щедро раздавал пощёчины подчинённым, невзирая на чины и звания. Но однажды, коса слепой министерской ярости нашла на камень неуступчивости его заместителя, генерала Магомеда Омарова (по кличке «Худой»). Омаров являлся земляком и сторонником Саида Амирова, что не могло не сказываться на отношениях двух генералов. После рейда отряда Хамзата Гелаева (рахимуллаh) в Цунтинский район, адильгерей, будучи в гневе на своего зама, влепил «Худому» пощёчину.

В ответ, тот выхватил пистолет и прострелил министру ногу. Улаживать конфликт прилетел директор ФСБ Патрушев. Вскоре после конфликта генерал Омаров вместе с охраной был расстрелян в самом центре дагестанской столицы, буквально в нескольких сотнях метров от здания республиканского МВД.

Следствие по этому делу было превращено лишь в формальную процедуру. В кругах близких к семье Омаровых говорили о том, что в день убийства у генерала, несмотря на его возмущение, по приказу министра, забрали и поставили на ремонт бронированную «Волгу», а взамен дали обычную «Ниву», предназначенную для езды простых смертных.

Приблизительно с октября месяца 2004 года из кругов приближенных к структурам дагестанской власти, на контакт с Расулом Макашариповым пытались выйти люди, недвусмысленно намекавшие на то, что «Худой» прожил уже немало лет, вполне достаточно для боевого генерала. Расул, отвергнув предложения «доброжелателей», посоветовал им искать другие каналы. После чего 2 февраля 2005 года генерал Омаров вместе с четырьмя омоновцами был расстрелян, в той самой «заботливо» предоставленной шефом «Ниве». Это только один из эпизодов проливающий свет на «геройскую» биографию генерал-лейтенанта Магомедтагирова.

Вообще политическая жизнь в Дагестане представляет собой сложный винегрет клановых интересов, украшенный длинным шлейфом убийств и насилия. Убийство стало продолжением политики, священным актом политической борьбы, неопровержимым аргументом в противоборстве мнений и интересов. Всё это на фоне экстремальных форм и проявлений коррупции, проникшей даже в школы и больницы. Естественно, что министр ВД будучи «смотрящим», не мог остаться безучастным созерцателем. Он был частью плоти этой системы, его интересы, как политические, так и финансовые, не могли не учитываться при любом раскладе сил в республике.

Но сейчас его уже нет. И власть конвульсивно мечется в поисках стрелочника. Ибо признать то, что его убили моджахеды, значит признать очевидность своего поражения, по крайней мере, на данном этапе борьбы. Чувствуя положительную реакцию общества на убийство министра ВД, власть не хочет согласиться с тем, что оно будет занесено в актив джамаата «Шариат». Признание этого факта означает также и признание того, что уровень боеспособности «Шариата» высок, как никогда. Поэтому она выдумывает версии о полумифических «непорядочных сотрудников МВД», о спецслужбах, чей почерк якобы прослеживается в данном преступлении.

Очевидно, что власть находится в прострации от потери своего самого агрессивного и преданного клеврета. Магомедтагиров являлся одной из несущих опор здания власти. На нём держалось очень многое в системе МВД, а также в структуре туземно - родовой номенклатуры. Начиная с дисциплины сотрудников и заканчивая хрупким балансом сил между этнородовыми кланами. Удара равного по силе, по крайней мере в Дагестане, федеральная власть не получала никогда прежде и поэтому обиженный вид Муху Гимбатовича и его бредовый лепет вполне объясним. Именно для того, чтобы «старик» окончательно не впал в старческий маразм, был вызван визит в республику антитеррористической комиссии, во главе с Медведевым.

Только недавно оперившийся путинский птенец, посетив тренировочный центр ФСБ, указал, как лучше бороться с терроризмом (жалко, что не личным примером, а то бы посмеялись). Естественно обещал поддержку федерального центра в борьбе с моджахедами. Присутствие президента приободрило Муху Гимбатовича, было видно, что он снова почувствовал себя вменяемым и адекватным. Но яростные атаки моджахедов в Карабудахкенте и Буйнакском районе, спецоперации в Тюбе и Кизляре, последовавшие в день приезда Медведева, дают основания предполагать, что это ненадолго.