О высоком комизме российских властей

Когда президент Чечни, повинуясь указу президента России, опубликовал декларацию о своих доходах и имуществе, в медиа и в рунете произошло заметное волнение. Из декларации следовало, что всё имущество чеченского лидера исчерпывается квартирой в Грозном (36 квадратных метров) и вазовской «пятёркой». При том что пресса полна упоминаний об огромном особняке Кадырова в родовом селе, о кортежах дорогих машин и о целых конюшнях кровных скакунов, наблюдатели восприняли декларацию как прямое издевательство над тем самым указом, в соответствии с которым она была сделана. Да что там нечиновные наблюдатели! Глава Счётной палаты Степашин, будучи спрошен про это, счёл возможным отшутиться (мол, не волнуйтесь - Кадырову принадлежит вся Чечня), давая понять, что и декларация была всего лишь своеобразной шуткой. Но это неверно. Если кадыровскую декларацию и рассматривать как шутку - добрую ли, нет ли, - то лишь как шутку ответную, вполне соответствующую тону указа № 559 от 18.05.2009.

Потому что пункт 8 положения о декларациях, утверждённого этим указом, гласит: «В случае если гражданин или государственный служащий обнаружили (курсив мой. - А. П.), что в представленных ими ... сведениях о доходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера не отражены или не полностью отражены какие-либо сведения либо имеются ошибки, они вправе представить уточнённые сведения» - и при этом изменённые сведения никогда «не считаются представленными с нарушением срока». В свете этого неприметного пункта весь указ предстаёт пусть, на иной вкус, и тяжеловатой, но всё-таки шуткой: так долго и громко рекламировавшиеся декларации о чиновничьих богатствах оказываются не более чем серпантином с конфетти. Чиновник (или человек, желающий стать чиновником), внимательно прочтя указ, декларирует ровно столько имущества, сколько ему кажется уместным. В том крайне маловероятном случае, если кто-нибудь (не пресса, конечно, - кто-нибудь серьёзный) схватит его за руку, чиновник обнаружит, что ошибся, и поправится, добавив в свою бумажку засвеченные к этой секунде активы - и только их. Потому что если его ещё раз ущучат - он ещё раз обнаружит. И всё будет хорошо - как оно всё и сейчас хорошо.

В чем был смысл затеи с ежегодными декларациями - пока он ещё был? В том, что они в принципе позволяют положить начало системному контролю. Что бы ни было перечислено в разовой декларации, чиновник всегда может сказать: это всё я получил в наследство - и взятки с него гладки. Но если активов в декларации года N стало заметно больше, чем было годом раньше, от чиновника уже можно требовать документированных объяснений. Точнее, можно было бы. С учётом процитированного пункта 8 - уже нельзя. Впрочем, похоже, никто и не собирался. Глава президентской администрации, разъясняя смысл пакета «декларационных» указов, сказал ясно: «Проверка будет определять достоверность сведений. Источники доходов и происхождение имущества проверка выявлять не будет». Если же кто-нибудь даже и под прикрытием пункта 8 не сможет продемонстрировать «достоверность», то такому разгильдяю будет заслуженно грозить дисциплинарная ответственность.

Можете смеяться, но с этим пунктом 8 и с отказом от проверки источников дохода обсуждаемый указ оказался лучше, чем был бы без них. Да, в своём нынешнем виде указ не принесёт ощутимой пользы, но хотя бы не причинит и нового вреда. Велика беда - ещё сколько-то пара ушло в свисток; не в первый раз и не в последний. А вот кабы этих забавных деталей не было, возник бы новый слой коррупции, имеющий прекрасные шансы на бурный рост. Потому что проверять декларации предполагается «выборочно». Смех и грех; известно, что словечко «вправе» есть вернейший признак взяткоёмкости нормативного акта: если чиновник вправе сделать что-то и вправе этого не делать, тут-то он и пускается брать. Так судите сами, сколько брали бы люди, которым досталась бы обязанность выборочно проверять декларации (то есть оказавшиеся вправе проверить - и не проверить - любого), если бы эти проверки оказались всерьёз опасными для проверяемых! Стартовал бы дополнительный передел чиновничьих владений - только его нам и не хватало.

Интересно сравнить улыбчивую идиллию, в которую на наших глазах обращается столь шумно начинавшийся поход против коррумпированных чиновников, с куда менее благостным развитием отношений власти к простым гражданам. Верховный суд на днях внёс в Думу законопроект, предусматривающий безакцептное списание денег со счёта в банке и даже изъятие и продажу имущества граждан - не по решению суда, а по требованию налогового органа. Да, это не закон, а только ещё проект, но сам факт внесения такого проекта (ВС - это вам не маргиналы какие-нибудь: наверняка заранее проконсультировались, где надо) уже выглядит достаточно скверно. Когда речь о чиновнике, презумпция невиновности распускается таким махровым цветом, что включает в себя и разрешение на подчистки задним числом. Когда речь о нечиновных гражданах, можно попытаться забыть даже о гарантиях, эксплицитно сформулированных в Конституции («Никто не может быть лишён своего имущества иначе как по решению суда» - статья 35).

Та же картина и в борьбе с коррупцией. То и дело мы слышим речи о том, что главными коррупционерами нашего отечества были и остаются врачи и учителя. (Ничего нового: ещё у дедушки Крылова была басня «Мор зверей», где лев, медведь, тигр и прочие безобидные зверушки, чтобы избавиться от мора, приносят в жертву богам самое грешное животное во всём лесу - вола, стянувшего у кого-то клок сена.) Поверив же в это, мы понемногу придём к мысли, что коррупцию победить невозможно, а то и нежелательно, - и вольтерианцы напрасно против этого говорят. А там, глядишь, и слова президента вроде сказанных на этой неделе на встрече с предпринимателями - что надо бы из казны дать побольше денег в жилищную сферу, но «украдут процентов тридцать, а то и сорок» - перестанут шокировать и станут привычными. Правда, не вполне ясно, к чему такая привычка в итоге приведёт.

Пока-то можно, наверно, утешаться тем, что «Много шума из ничего» - всё-таки не фарс какой-нибудь, а высокая комедия. Вот только устойчивость жанра при дальнейшем развитии событий нисколько не гарантирована.