Петербург не хочет умирать

Петербург только что покинули сотрудники департамента Всемирного наследия ЮНЕСКО во главе с его директором Франческо Бандарином. Вопрос о месте и статусе одного из красивейших городов мира в охранном списке ЮНЕСКО остается открытым. Слишком многое в его облике изменилось за годы, что в кресле губернатора сидит Валентина Матвиенко.

Петербург не хотел умирать, когда выбрал ее губернатором. Город верил в обновление, надеялся на ее опыт и здравый смысл. Они и сработали - на социальное развитие. Но сегодня речь о судьбе культурного наследия. А оно на грани гуманитарной катастрофы: как только были отменены губернаторские выборы и у Валентины Ивановны остался один-единственный избиратель, начало набирать темпы системное уничтожение Северной Венеции. Шквальное обрушение архитектурных памятников, бездонные ямы фундаментов, зияющие высоты новых стеклобетонных зданий, вторгающиеся в старинный ансамбль, год за годом пожирали петербургское пространство. Не образ, а факт: эпоха Матвиенко нанесла городу более тяжкие раны, чем бомбежки, пожары, обстрелы Ленинграда во время Великой Отечественной войны.

Вечные ценности в твердой цене

Петр рубил окно в Европу, строил порт, и дельта Невы стала главной магистралью, вокруг которой росли город и флот. Ширина реки и плоскость ландшафта диктовали зодчим, русским, французским, итальянским и немецким, правила, нерушимые на протяжении двух столетий. Здания возводились не выше 23 метров, по карнизу Зимнего дворца, над общей линией было позволено возвышаться лишь соборам и церквям, куполам и шпилям, улицы застраивались слитно, пропорции фасадов строго выверялись, все линии сплетались в ансамбль с набережными и панорамами. В город на равных входили классицизм и барокко, ампир и модерн. Петербург в отличие от множества городов Европы, разрушенных войной, был и оставался архитектурным шедевром и феноменом культуры вплоть до новейших времен, когда к его берегам хищно подступил новый русский капитализм.

В ХХI век Петербург, в отличие от Москвы, вплыл еще относительно сохранным: помогли скудость советского бюджета и отсутствие столичного статуса. Семь тысяч памятников разного уровня находилось на территории исторического центра; в 1988 году она была объявлена Объединенной охранной зоной, где запрещалось современное строительство. Но то, что еще позавчера казалось незыблемым и с чем вынуждены были считаться и мэр Анатолий Собчак, и губернатор Владимир Яковлев, оказалось сметено новым порядком жизни, совпавшим с воцарением в Смольном новых хозяев.

При нынешнем губернаторе охранная зона Петербурга уменьшилась почти вчетверо; родилась официальная мотивация «город должен развиваться в соответствии с требованиями современности». Раньше в охранную зону входила большая часть Петроградской стороны, теперь - только территория вокруг Петропавловской крепости. Раньше - половина Васильевского острова, теперь - только Стрелка и часть набережной. Раньше - весь Невский, теперь - только до Литейного. Из списка памятников выпала Дворцовая площадь!

Отныне в Петербурге вечные ценности переведены в твердые цены. Стратегическое мышление, способность заглядывать в завтра, ответственность перед потомками потеснены сиюминутной выгодой. Твердой рукой новой власти при содействии лояльных ей КГИОП (Комитет государственной инспекции охраны памятников) и КГА (Комитет городской архитектуры) возможности инвесторов и строительного бизнеса расширились так, как нельзя было и мечтать при Собчаке и Яковлеве.

Новации, изменившие лицо города, делятся на две части: возведение новых домов и разрушение старых.

Небесная линия - на слом

Петербург стремительно лишается того, что привлекало и должно привлекать сюда туристов всего мира, - красоты видов. Судьба исторического центра целиком зависит от магической аббревиатуры ПЗЗ - Правил землепользования и застройки, в которых важнейший параметр - высотный регламент. Новые строители его нарушили (прочувствуйте эту цифру) более двухсот раз.

За время (около года), что в городе не существовало утвержденных поправок к высотному регламенту, согласования проектов шли, считают эксперты, «в поле правового вакуума». И возникло на этом поле целое стадо стеклянно-бетонных монстров.

Лучшую в Петербурге панораму Стрелки Васильевского острова с Биржей Тома де Томона и Ростральными колоннами изгадили построенные в глубине Васильевского острова Товарно-нефтяная биржа, 63 метра, и дом «Финансист», 68 метров. Их возвел небезызвестный депутат-строитель Владимир Гольман. По слухам, президент Дмитрий Медведев, не так давно проплывая по Неве, пришел в ужас и велел спилить! Не спилили.

Напротив Летнего сада - две уродливые высотки: жилой дом «Аврора», 73 метра, и жилой комплекс «Монблан», 76 метров (корпорация «Строймонтаж»). Оба разрушают силуэт правого берега Невы. Рядом, за зданием петербургской мечети, 48-метровые «Серебряные зеркала» лезут в сердце Петербурга - панораму Петропавловской крепости.

Новодевичий монастырь обезобразили жилым комплексом «Империал» (разрешенная норма - 35 метров, фактическая высота - 73). Компания ЛЭК спокойно вела работы в зоне памятника без разрешения на строительство. Когда разгорелся скандал, стройку приостановили «для получения историко-культурной экспертизы». Получили, скоренько согласовали со службой надзора - и разрешили. Золотые купола монастыря теперь рисуются на фоне уродливых башен, и это целиком на совести не боящегося Бога первого вице-губернатора Александра Вахмистрова.

Больше не увидеть издалека Смольного собора - со всех сторон закрыт новыми высотками. Собор Владимирской Божьей матери задавлен серой массой торгового «Регент-холла». Колоннаду Казанского собора «оттеняет» свежевыстроенная торговая стекляшка.

В Смольном любят ссылаться на статью 40-ю Градостроительного кодекса РФ, позволяющую комиссии по землепользованию и застройке согласовывать исключения из правил для «особых» объектов. Особыми в современном Питере могут считаться практически любые объекты - скажем, пресловутый «Охта-центр». Недаром главное беспокойство комиссии ЮНЕСКО связано именно с «небесной линией» Петербурга ( определение Дмитрия Сергеевича Лихачева).

Kомиссия ПЗЗ рассматривая поправки, закрепила все агрессивные высоты строящихся и согласованных объектов, и Петербург с воздуха теперь будет выглядеть не стройным рисунком, а хаосом со злокачественными выростами. Уже сегодня многие из них даже на официальном уровне признаются «градостроительными ошибками». По сути они - градостроительные преступления.

Подкоп под Монферрана

...Представьте: сидите вы дома в собственной ванной, и вдруг стену с грохотом проламывает отбойный молоток. Так случилось с известной актрисой Ларисой Малеванной. История борьбы за спасение своего дома, в которую вступила Лариса Ивановна, разворачивалась в жанре гиньоль, но жильцы победили.

В Петербурге люди стали самоорганизовываться, чтобы противостоять ненасытным инстинктам строительного захвата. Не всегда борьба заканчивается победой. Жильцов дома на углу Невского и Малой Морской, одного из первых восстановленных после блокады, выселили насильственно. Зачистили место для станции «Адмиралтейская».

Она - та самая станция метро, которой лучше б не было. Исаакиевский собор держат одиннадцать тысяч свай, вбитых Монферраном в зыбкую петербургскую почву. Это они создают эффект словно бы парящего над площадью собора с надписью по фронтону: «Дом мой - дом молитвы наречется». Полагаете, тайна беспрецедентной конструкции заставила потомков «не дышать над вашим чудом, Монферран»? Ничуть не бывало.

Вокруг Исаакиевской площади кипят и кипели работы: реконструкция Сената и Синода для российской Фемиды шла с землеуглублением, под площадью Труда рыли подземные торговые ряды, долбили шахты для станции метрополитена. Нарушили гидрогеологию места, и теперь течения, сливающиеся под землей в Адмиралтейский канал, размывают опоры собора. На колоннах и сводах два года назад появились угрожающие трещины. Но когда один из главных специалистов по питерским почвам - профессор Горного института Регина Дашко возвысила свой голос против варварского вмешательства в мир подземных стихий, за кулисами событий произошло нечто, заставившее профессора отказаться от любых публичных комментариев!

Как может повлиять на Исаакиевский собор обрушение дома на углу Малой Морской и Невского (в нем, кстати, жил режиссер Николай Акимов) и строительство наземного вестибюля, страшно подумать.

Сильно пострадало и единственное оставшееся в Петербурге гражданское сооружение Монферрана - дом Лобановых-Ростовских, памятник федерального значения, прославленный «Дом со львами», воспетый Пушкиным в «Медном всаднике». Уничтожены все его исторические интерьеры, снесен флигель внутри двора, дом облеплен уродливыми мансардами, наращена крыша для котельной.

Питерские почвы изменчивы и конфликтны. Раньше строители хорошо это знали. А теперь одна только яма для фундамента второй сцены Мариинки пожрала немыслимые средства. ДК Первой пятилетки и фрагмент здания Литовского рынка работы Кваренги уничтожены без предварительных геодезических изысканий: грунты в яме с каждым годом проседают; болотистая питерская почва отторгает гергиевские амбиции.

Сюжеты уничтожения бесконечны. Погиб знаменитый Дом искусств, (Дом Чичерина) - старейшее здание, помнившее Ахматову, Блока, Горького; здесь Грин написал «Алые паруса», здесь был арестован Гумилев. «Сумасшедшего корабля», описанного Ольгой Форш, больше нет.

Преемники советских чиновных плебеев, сносивших церкви и старинные здания, новые «строители» хотят скорее раздербанить тело Петербурга, сносят - и это истинная драма - фоновую застройку, то, что делает Петербург почти единственным в Европе уцелевшим после Второй мировой, рвут и кромсают ткань города, до сих пор сохранявшую целостность.

Дробят камни - а с ними память культуры.

Геростат Славина

Только в марте окончательно приняты границы охранной зоны, утвержденной еще в 2005 году Генпланом. При активном сопротивлении строительного лобби защитники города добились главного: ни одно здание, построенное до 1917 года, отныне сносу не подлежит. Единственная причина для сноса - аварийность, из которой здание уже невозможно вывести.

Опасная оговорка. Заказные экспертизы - обыденное бедствие. Практика оплаты экспертного заключения инвестором почти не знает исключений. Такое возможно только в отсутствие истинно объективной экспертизы - а значит, властной заинтересованности в ней.

Известно: архитектурная мастерская Татьяны Славиной одобрила огромный список катастрофических объектов, раз за разом вынося смертные приговоры памятникам архитектуры, позволяя вторгаться в охранные зоны. Этой мастерской город обязан положительным экспертным заключением на проекты Биржи и «Финансиста». В позорном списке Славиной - разрешение на строительство в Таврическом саду, на Литейном, Фонтанке, Галерной, Садовой, Васильевском острове. Репутация ее так скандально общеизвестна, что впору ставить перед «Росохранкультурой» вопрос о лишении лицензии. Славина и директор мастерской Вячеслав Полетайкин войдут в новейшую историю как киллеры, архитектурные геростраты, чьи экспертизы помогли и помогают рушить Петербург как город и миф.

Свежий пример: строительство того же жилого комплекса «Империал» у Новодевичьего монастыря, по оценкам знатоков из мастерской Славиной, «не оказывает существенного негативного влияния на условия зрительного восприятия объектов культурного наследия».

Живой город

«Выйди на улицы - верни себе город!» - не лозунг, а гражданский минимум.

«Живой город» - «независимое общественное движение по сохранению культурного наследия», исподволь меняет Петербург и петербуржцев, помогает горожанам стать гражданами. С недавних пор в петербургском транспорте можно услышать слова «генплан» и «высотный регламент».

«Живой город» - наследник легендарной группы «Спасение», 20 лет назад разбившей палатки на Исаакиевской площади, чтобы взять в кольцо предназначенную на слом гостиницу «Англетер». Он создан по инициативе трех женщин в возрасте от 23 до 26 лет - Елизаветы Никоновой, архитектора, Елены Минченок, переводчика, и Юлии Минутиной, преподавателя литературы. Они начали с обращения в Сети.

- В какой-то момент стало понятно: происходит чудовищное, и нужно что-то делать. Будем молчать, наш город разрушат, - сказала мне Юлия Минутина.

ЖГ строит свою деятельность на буквальном понимании 44-й статьи Конституции РФ, пункт 3-й которой гласит: «Каждый обязан заботиться о сохранении исторического и культурного наследия, беречь памятники истории и культуры». Список уничтоженных в городе за последние 5 лет исторических зданий имеет 126 наименований. Он составлен не чиновниками, а активистами движения «Живой город».

Когда снесли квартал на углу Невского и Восстания, ЖГ организовал на груде битого кирпича возложение цветов. Когда выставили проект газпромовской башни, в Смольный собор пришли «императрица Екатерина и Потемкин» в противогазах. Когда сметали «Дом со львами» на площадке появился «Император» с указом «Сослать в Иркутск навечно!» и списком имен новых владельцев. Провели марши за сохранение Петербурга, к ним присоединялись Александр Сокуров и Юрий Шевчук. Собирают пикеты и подписи, пишут письма в официальные инстанции, добывают инсайдерскую информацию о потенциальных угрозах, делают сайт, на котором, в частности, ведут публичное голосование на звание «непочетный гражданин Петербурга». В лидерах - Вера Дементьева, глава КГИОП.

В «Живом городе» считают: власть черное бодро называет белым. Здесь опираются на мнение горожан, которые убеждены: для пришельцев Петербург - выгодный инвестиционный проект. В Смольном «Живой город» объявляли смутьянами, крикунами, делали все возможное, чтобы не дать встретиться с представителями ЮНЕСКО.

ЖГ - опыт нового гражданского общества. Один из главных инструментов - медиаскандал. Тема сохранения исторического наследия за последние месяцы стала топовой. В Петербурге есть журналисты, которые смыслом профессиональной жизни сделали борьбу за город. Одна из первых - обозреватель питерской «Новой» Татьяна Лиханова.

«Встает на вахту Валентина»

...Критиковать легко - пойди,
В траншею влезь, взберись на вышку,
Еще инвесторов найди,
Устрой писателям домишко,
И утром, встав в восьмом часу,
Красавица и молодчина,
По-женски утерев слезу,
Встает на вахту Валентина.

Строки из оды губернатору, прочтенные прилюдно Александром Кушнером, вызвали острый негативный отклик в среде питерской рядовой интеллигенции. Подчеркиваю: рядовой. VIP-персоны петербургской культуры слишком хорошо сознают степень своей зависимости от Смольного и уже знакомы со вспыльчивым нравом «хозяйки». И все же иронического восторга поэта никто не разделил, тем более писатели, вместо сгоревшего (и восстановленного) особняка на Кутузовской набережной действительно получившие «домишко» на Звенигородской.

А патриарх российской литературы Даниил Гранин, претерпевая чествования по случаю своего 90-летия, не уставал повторять: «Я хочу, чтобы вы встревожились! Петербург нуждается в защите!»

Два знаковых персонажа петербургской культуры Борис Эйфман и Лев Додин, давным-давно заслужившие от города и страны собственные театры, теперь, кажется, наконец их получат. Но и здесь не без диалектики.

Сорокаметровый Дворец танца в комплексе Набережной Европы, целиком заслонит (для этого «прогнули» закон) Владимирский собор. Борис Эйфман - тягач этого проекта, его имя широко используют для освоения роскошного куска набережной между Тучковым и Биржевым мостами, на которой будет возведен целый мини-город. Для Малого Драматического избран сквер-сад за ТЮЗом, отличная территория, но закрытая для застройки. Уверена: люди, создающие нравственный камертон в искусстве, перенесут его и на петербургскую почву, не позволят использовать свои высокие имена против интересов города.

Благодаря кризису Шалва Чигиринский и партнеры, быть может, не сумеют испортить «Новую Голландию» с одной из самых прекрасных арок в мире работы Валлен-Деламота. И превратить магический остров посреди Петербурга в комплекс гостиниц, магазинов, ресторанов с нелепо огромным Дворцом фестивалей.

Темным кошмаром белых ночей стала отполированная скандалами башня «Охта-центра», для которой моральные гиганты из «Газпрома» потребовали высоту в 396 метров. Стеклянному конусу, сразу окрещенному «кукурузным початком», дали «всего» 100. Но их с лихвой довольно, чтобы радикально испортить вид города. Английские разработчики проекта - бюро RMJM недавно вновь оживились.

Впереди - неисчислимое громадье планов, рождающее в сердцах сотрудников ВООПИК, где работают многие защитники города, законную тревогу. Во главе ряда таких проектов - символ торжествующего непотизма Сергей Матвиенко.

В какой цивилизованной стране сын градоначальника мог бы заниматься строительным бизнесом на вверенной родителю территории? Цена такой деятельности - отставка. Но сила чадолюбия сметает политические соображения. Сыну Валентины Ивановны отданы самые лакомые куски строительных проектов. Среди них - «золотая» застройка набережной Европы, напротив Пушкинского Дома, «Невская Ратуша», государственное здание вблизи Суворовского проспекта (высотой, между прочим, 56 метров), и, как гласит молва, несть числа прочих «мелких» объектов.

Вместо P.S.

Берет ужасное сомнение: неужели царица Авдотья, произнося знаменитое проклятье «Петербургу быть пусту!», чаяла пришествие на берега Невы креативной команды губернатора Валентины Матвиенко? Даже оглохшее от строительного грохота ухо современника легко различит в ее угрозе фатальную результативность нынешней зачистки.

Но есть, будем надеяться, у города и хранители. Речь не о genius loci, что по-прежнему носится над серыми водами Невы. Речь о выходцах из второй столицы в первую, в чьей политической воле сейчас как никогда нуждается родной город.

Петербург объявлен всемирным достоянием, но достоянием нации не является. Миру, выходит, он нужен - а стране? Наше законодательство не совпадает с международными конвенциями, сложные статусы охраны памятников напоминают головоломку. Еще семь- десять лет в такой непрозрачности - и город весь застроится бизнес-центрами и элитным жильем, потеряет уникальность, шарм и всемирную славу.

Пора защитить Петербург, сделав его объектом национального культурного наследия, федеральным заповедником. Это станет не просто актом спасения - точным стратегическим шагом, охранной грамотой будущего.

P.P.S. «Новая» попросила Валентину Ивановну Матвиенко ответить на вопросы, затронутые в статье нашего обозревателя: может ли измениться статус Петербурга в охранном списке ЮНЕСКО из-за нового строительства; почему съежилась охранная зона; как могли возникнуть уродующие Петербург здания «Финансист», «Монблан» и другие. Когда верстался номер, мы получили развернутые ответы губернатора Петербурга.