Силовикам выгодно иметь коррумпированных судей?

Силовикам выгодно иметь коррумпированных судей. Они легче «входят в положение»

За изящным выражением президента Медведева о «правовом нигилизме», охватившем Россию, стоит простой вопрос, давно уже сформулированный населением: когда в России судьи перестанут брать взятки и ловить сигналы от властей? Увы, продвижения в этой области пока не слишком заметны. О качестве судебного корпуса и практике его формирования «Новая» беседует с президентом Адвокатской палаты Москвы Генри Резником.

— Генри Маркович, вас устраивает практика назначения судей в России?

— У нас она близка к американскому варианту. Судей назначает своим указом глава государства. Но есть существенная разница. В США человек, желающий стать судьей, прокурором, адвокатом, должен сдать сложнейший тест на доступ к практике. У нас же, прежде чем документы лягут на стол к президенту, любой кандидат должен пройти сито экзаменационной комиссии и квалификационной коллегии судей.

Сама по себе такая процедура не вызывает возражений. Но есть большой минус — трехгодичный испытательный срок. То есть де-факто ты сдал экзамен, прошел по конкурсу и выполняешь обязанности судьи. Но формально ты станешь полноправным членом судейского сообщества только спустя три года. На практике же получается, что испытательный срок — проверка не на профпригодность, а на управляемость каждого конкретного судьи.

— Сегодня же практика следующая: без письменной рекомендации председателя суда нет шансов не то что пройти по конкурсу, но даже подать заявку на сдачу экзаменов. Такая практика существует, к примеру, в Волгоградской области, в Тульской же допуск ты получаешь только после личной беседы с председателем… Как с этим быть, ведь по закону о статусе судей председатель суда — лишь первый среди равных?

— Это прямое нарушение закона. Подать на сдачу экзаменов может каждый, а вот в квалификационной коллегии мнение председателя будет весомым. Хотя в статье 5 Закона «О статусе судей» ничего не говорится о рекомендации председателя. Как председатель может давать характеристику человеку, с которым он не работал и которого не знает?

— По закону ни председатель, ни его помощники не имеют право входить в квалификационную коллегию судей, орган, который решает все дисциплинарные и кадровые вопросы в судейском сообществе каждого региона. Но сегодня установилась практика, когда и председатели, и их заместители входят в экзаменационную комиссию, то есть уже на этом уровне они лично осуществляют отбор.

— Такое положение дел — насмешка над всей системой правосудия. Именно поэтому я и говорю о необходимости введения у нас теста, аналогичного американскому. Тест этот автоматизированный, то есть начисто лишенный человеческого фактора и личных симпатий-антипатий.

Но есть у нашей практики назначения судей еще один минус. Если на стадии отбора кандидатов его судьбу можно проследить, то после прохождения конкурса документы перемещаются в кремлевские коридоры, и там любая транспарентность исчезает. В администрации президента существует департамент по кадровым вопросам, его начальник (сейчас это Владимир Осипов. — И. Г.) готовит для президента документы по каждому отдельному претенденту. По каким критериям идет отбор — не знает никто. Достаточно вспомнить дело Боева*, по которому, кстати, так и не было возбуждено уголовное дело, хотя все свидетельства имелись.

Я считаю, что для таких случаев нужен отдельный орган: Совет по совершенствованию правосудия. Хотя сегодня такой совет при президенте существует, но его решения носят сугубо рекомендательный характер. А надо, чтобы туда входили и представители правоохранительных органов, и научного сообщества, и правозащитных организаций, чтобы именно этот совет имел возможность рассматривать кандидатуры на судейские должности.

— Я недавно общалась с судьями из Тульской области. Они рассказывают, что после прихода нового председателя областного суда появились сомнительные новшества. Например, судьи обязаны выходить на итоговое заседание любого разбирательства с уже готовым приговором, который был предварительно согласован с начальством. Как это устранить?

— Выход один — не боятся идти против произвола. Эта ситуация повторяет дело судьи из Волгограда Елены Гусевой («Новая» писала о нем в № 95 от 22.12.2008 и № 35 от 6.04.2009. — И. Г.), которую лишили полномочий за нежелание предварительно обсуждать приговоры. Кассационная коллегия Верховного суда все-таки восстановила ее. В подобных случаях самое печальное то, что судьи ощущают себя чиновниками в мантиях, а не представителями независимой судебной власти.

— Любопытно, что судью Гусеву восстановил в должности судья Александр Федин, который ровно десять лет назад так же восстановил полномочия московского судьи Сергея Пашина, защитником которого вы выступали. Что изменилось за эти десять лет в судебной системе?

— Я считаю, что ситуация с независимостью судей стала много хуже. Дела политически мотивированные были и тогда, например, дела Александра Никитина (эколог, обвиненный в шпионаже) и Леры Новодворской (обвиненной в разжигании межнациональной розни). Это же тогда рейтинг Ельцина стремился к нулю, а Зюганова зашкаливал. И ФСБ таким образом решила преподнести подарок будущему президенту-коммунисту. Однако обоих полностью оправдали. Сейчас, несмотря на слова о развитии гражданского общества, государство стремится контролировать все — и в том числе судебную систему. Тогда не было властной вертикали. Не было такого количества заказных политических дел, не принимались законы под определенные дела, а Уголовный кодекс не использовался как инструмент управления страной.

— Вы имеете в виду закон об ограничении судов присяжных, принятый в конце прошлого года?

— Именно. Эти поправки неконституционны. Суд присяжных — кость в горле у силовиков, потому что именно там до сих пор реально действует презумпция невиновности.

Говорили о том, что в мононациональных республиках Кавказа сложно формировать коллегии присяжных, приводя в пример нальчикское дело, где 58 подсудимых обвиняются в нападениях на здания правоохранительных органов.

Пусть так, но 30-ю статью УК — перенос дела в другой регион — еще никто не отменял. Такое дело должно было рассматриваться с участием суда присяжных. Ведь в нем есть заинтересованность силовиков, отсюда и повышенная вероятность применения недозволенных методов следствия. Если приговор, вынесенный в итоге профессиональными судьями, местные жители сочтут несправедливым — это будет иметь колоссальные последствия для республики. Второй момент — под предлогом борьбы с терроризмом протащили еще ряд поправок: массовые беспорядки, шпионаж, государственная измена, при чем здесь это? Значит, боятся массовых выступлений в кризис и просто расписываются в своем бессилии.

— Насколько сегодня актуально выражение Ольги Кудешкиной** о том, что «Мосгорсуд превратился в место сведения политических, коммерческих и иных счетов»?

— Через Мосгорсуд проходили политически мотивированные дела, по которым выносились неоднозначные приговоры. Но это выражение перманентно актуально для всей России, любой наш суд становится «басманным», когда в него направляется дело, в котором заинтересованы власти. Ситуация не изменилась. Мне недавно один федеральный судья заявил: «Мне не нужно звонить, я сама знаю, по каким делам какие решения я должна выносить, для того чтобы удержаться в своем кресле». Это отвратительно. А по поводу Кудешкиной любопытно другое. Ведь она фактически обвинила председателя Мосгорсуда Ольгу Егорову и зама генпрокурора Виктора Бирюкова в сговоре. Она заявила, что располагает доказательствами того, что на суд оказывается давление со стороны прокуратуры. Кто-нибудь провел проверку по этим фактам? Никто. Зато на Кудешкину спустили всех собак, обвинив в умалении репутации судейского сообщества.

— Можно ли сказать, что есть особые судебные зоны, например Москва, Санкт-Петербург, Краснодарский край, Сочи в первую очередь, — зоны, где существуют свои неписаные правила судопроизводства. О сочинском судейском сообществе вообще ходят легенды, например, что помощник судьи — самый могущественный человек, так как именно он имеет прямой «доступ к телу».

— При советской власти во всех республиках Кавказа и Средней Азии без исключения юстиция была тотально коррумпированна. В самой России же уровень коррупции был меньше, была такая закономерность: чем дальше на север, тем честнее судьи, чем богаче и южнее регион, тем он «продажнее». Эта закономерность остается и сегодня.

Когда говоришь об этом, судьи сразу же становятся в оскорбленную позу, мол, давайте факты. Ведь статистика показывает обратное. Но вся штука в том, что судьи часто получают взятки за вынесение законных и обоснованных решений. То есть человек должен платить за то, чтобы было все по закону. Только ленивый не говорит, что у нас низкое качество предварительного следствия. Некачественно расследованные дела, с недоказанной виновностью идут в суд, и прокуратура заинтересована в вынесении обвинительного приговора. Кто у нас выносит обвинительные приговоры? За редким исключением — профессиональные судьи. Поэтому силовые ведомства не заинтересованы в повышении качества судейского корпуса. Выгодно иметь компрометированного судью. Они закрывают глаза на взятки, зато когда есть «нужное дело, уж будь любезен, войди и ты в наше положение».

— Генри Маркович, а так ли уж чисты адвокаты? И они бывают заинтересованы в том, чтобы «судья брал». Считается, что почти в 90% случаев взятки передаются именно через адвокатов, разве не так?

— Далеко не всегда, это не общая закономерность. Каждый случай отдельный. Нередко бывает, что судье дали взятку, а адвокат даже не в курсе. Передать можно и через следователей, и через прокуроров, да и через помощников судьи. Вариантов масса.

— Может быть, взяточничество проистекает из «бедноты» судебного корпуса. Я заметила любопытную деталь. На последнем VII Всероссийском съезде судей в Москве много говорилось о чести, достоинстве и гуманизации судебной системы. Однако в постановлении, принятом по итогам этого съезда, где по традиции судьи дают некий «наказ» президенту, материальная сторона занимала чуть ли не треть документа. Вплоть до «оказания содействия в выделении здравниц на Черноморском побережье Кавказа, в Пятигорске, Минеральных Водах» и т.д. Неужели и сейчас все проблемы от низких зарплат?

— Конечно, судья не должен быть нуждающимся, он должен как минимум иметь квартиру. Но за последнее время судьям увеличили содержание. В провинции федеральный судья получает по 60—70 тысяч, это очень хороший уровень. И это положительно сказалось на уровне коррупции, брать стали меньше. Мелкие взятки ушли. Реже, но по-крупному. И на сегодня пик коррупции мы прошли, а вот уровень управляемости, наоборот, увеличился. На это большое влияние еще оказывает и сам состав судей. У нас получается, что судейское сообщество само себя воспроизводит. В судьи идут бывшие секретари судебных заседаний, помощники судей, а какую школу они проходят? Они воспроизводят установки, которые приобрели в этом же суде. Затем идет перетекание из правоохранительных органов в судейские: бывшие прокуроры, следователи, таможенники, налоговики — люди, привыкшие надзирать и наказывать. Когда же в судьи идет юрист с человеческим лицом, который привык защищать людей и отстаивать их интересы, — это совершенно другая психология. А у нас, по статистике, меньше одного процента федеральных судей пришли из адвокатуры.

* Валерий Боев — предшественник Владимира Осипова на посту начальника управления по кадровым вопросам администрации президента РФ. Он стал широко известен в прошлом году, когда зампред главы Высшего арбитражного суда Елена Валявина обвинила его в использовании служебного положения и давлении на суд. Ее слова тогда готовы были подтвердить еще три судьи.

** Ольга Кудешкина — бывшая судья Московского городского суда. Она обвинила его председателя — Ольгу Егорову — «в давлении на судей», а также в том, что «Егорова лично пытается контролировать все значимые дела». В 2004 году Кудешкина была лишена судейских полномочий за оскорбление судебной власти.