Политики обманывают нас, а мы - сами себя?

Раз уж в России веками (веками!) формировался обычай «народ отдельно – власть отдельно», то почему бы его просто не зацементировать? Законодательно зафиксировать, что есть Партия и есть Народ.

В Страстную неделю так и хочется покуситься на что-нибудь святое. Да нет, я не о том, о чем вы подумали. Я о «политической конкуренции».

Одновременно наблюдая за тремя революционными процессами, а также за выборами в городе Сочи, я все больше и больше убеждаюсь в том, что мое мировоззрение нуждается в некоторой коррекции.

Признаться, я уже давно размышлял над тем, что с публичной политикой что-то не то. Участвуя в кампании по выборам в Государственную думу, я с удивлением обнаружил загадочный парадокс. Каждый публичный политик относится к своему избирателю как к манипулируемой массе, быдлу, как к насекомым, продуктом жизнедеятельности которых является «рейтинг». Но ни один публичный политик никогда не сможет признаться своему избирателю в этом к нему отношении. Следовательно, каждый публичный политик априори лжец, причем лжец не по обстоятельствам, а именно что по природе своей. Потому что, если бы он не был лжецом, он рассказал бы своим избирателям о том, что они суть бессловесное кодло, а следовательно – утратил бы малейшие шансы быть избранным. Повторим доказанный тезис: публичный политик всегда лжет, потому что безо лжи ни один публичный политик не может быть избранным.

А раз так, то «политическая конкуренция» есть соревнование лжецов, в результате которого побеждает лжец наиболее изощренный.

Время послушать апологетов Святой Демократии. «Если политик действительно лжец, – говорят нам апологеты, – то в следующий раз за него не проголосуют». Это правда. Но вряд ли нам будет достаточно такого утешения – ведь в следующий раз выберут все равно самого изощренного лжеца. Мы же уже доказали, что иначе быть просто не может. Таким образом, демократия отличается от недемократии лишь тем, что при демократии у избирателя есть умозрительная и несбыточная надежда, что на следующих выборах он что-то изменит. Больше никакой разницы нет.

Но постойте, – волнуются апологеты, – ведь весь мир знает, что ничего лучше демократии не придумано! И Черчилль так говорил! И посмотрите на самые успешные страны мира!»

Давайте посмотрим. США – две партии. Великобритания – две партии. Япония – одна партия. О да, там есть выборы, кандидаты, кампании – но что остается после выборов? В сухом остатке что остается? В сухом остатке остается все то же самое – профессиональные управленцы, которые были, есть и будут. Посмотрите на администрацию Обамы. Посмотрите на решения самого Обамы. Что изменилось-то после Буша? Ничего же не изменилось, кроме цвета кожи.

Возьмем Украину. «Там политический процесс! – говорят апологеты. – Там интересно!» О да, там очень интересно! А возьмем, к примеру, Китай.

Там нет политического процесса. Там неинтересно.

Но Украина – банкрот, а Китай – не банкрот. Да, каждый отдельно взятый китаец живет хуже каждого отдельно взятого украинца. Но надо бы понять, что причиной тому. Ведь каждый отдельно взятый советский украинец все равно жил лучше каждого отдельно взятого китайца. Значит, демократия тут ни при чем.

Теперь рассмотрим Россию. В России два раза была демократия, что называется, «по западному типу» – то есть когда много партий и много процесса. Один раз – в самом начале прошлого века. Второй раз – в самом конце прошлого века. Говорить о том, что оба раза это закончилось плохо, уже mauvais ton.

Между тем Россия стала второй экономикой в мире при царе, индустриализировалась при тоталитаризме, полетела в космос при волюнтаризме, а небоскребы и бетонные дороги в Москве построила и вовсе при «кровавом режиме». «Демагогия, – шипят апологеты. – Если бы в России была демократия по западному типу, все было бы значительно лучше!» Вот в этом я как раз решительно сомневаюсь.

Мне как-то всегда казалось, что общества живут так, как они живут, постепенно цементируя свои привычки и обычаи в законодательстве. Да что там общества – и люди так же живут. А если общество или человек сопротивляются собственным сформировавшимся уже привычкам и обычаям, если пытаются применить к себе чужие модели, то получаются комплексы, антидепрессанты, матери-одиночки и тому подобная пошлость. Я, например, хотел бы быть красивым и стройным – но я некрасивый и толстый, и это моя real politic. Когда я принял такое положение вещей, меня сразу же стали любить самые красивые женщины в мире. А до этого я бегал за самыми невзрачными – и они меня игнорировали.

Так не это ли есть рецепт? Раз уж в России веками (веками!) формировался обычай «народ отдельно – власть отдельно», то почему бы его просто не зацементировать? Законодательно зафиксировать, что есть Партия и есть Народ. Кто хочет из Народа перейти в Партию – милости просим. Кто не хочет – да на здоровье. И главное – никакой «политической конкуренции», а следовательно – никакой лжи. Не надо притворяться, что у нас демократия, если у нас не демократия. Не надо притворяться, что мы голосуем на выборах, если мы не голосуем на выборах. И как только в наших общественных взаимоотношениях исчезнет ложь – взаимоотношения сами наладятся.

Не надо обманывать себя, что мы можем выпускать автомобили и магнитофоны. Не надо обманывать себя, что добывать нефть – это малоинтеллектуальное занятие. Не надо врать себе, что мы можем стать братьями англичанам и американцам. Не надо врать себе, что мы принимаем суверенитет Украины и Белоруссии. Вообще – не надо себе врать. Ни в чем. И тогда все станет легче.

И нам больше не придется бегать за невзрачными. А самые красивые будут любить нас бесплатно.