Главное испытание для российской экономики — это время

Модель антикризисного поведения от директора по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики Сергея Алексашенко: политики не имеют права врать, банки надо чистить, а расходы бюджета сокращать.

В интервью DAILYONLINE он дал прогноз по уровню инфляции и рассказал, что будет с рублем.

«Мы вышли из состояния свободного падения»

Прошли ли мы пик кризиса?

Если сравнивать с тем, что было три месяца назад, полгода назад, то сейчас все выглядит более-менее хорошо.
Тогда были только панические настроения, экономика обвально падала. Власть металась и то ли не понимала, что происходит, то ли понимала, но говорила неправду.

Теперь самое страшное уже произошло. Самое страшное — это состояние неопределенности. Теперь экономика вышла из состояния свободного падения, достигла «дна», но нужно помнить, что дно не обязательно бывает плоское, бывает покатое, волнообразное или, еще хуже, ступенчатое.
Прогнозировать, каким оно окажется, я сейчас не возьмусь — в сегодняшних условиях это абсолютно безответственное занятие.

«Если найдется такая промышленность, которая сможет конкурировать с той частью импорта, которая стала дороже, то может появиться новый стимул»

Можно ли сейчас назвать «точки роста», которые позволят экономике преодолеть кризис?

Сейчас еще не видно, что может стать для нашей экономики такими точками. Экономика растет, когда у нее есть стимулы. Но прежние стимулы больше не работают, а новых еще не появилось. Есть небольшая надежда на то, что благодаря девальвации рубля будет волна импортозамещения.

Но при этом надо понимать, что подорожал не весь импорт. Например, импорт из Украины подешевел, потому что гривна девальвировалась гораздо сильнее, чем рубль. Примерно с той же силой упали венгерский форинт и польский злотый. На наше «счастье», китайский юань не девальвировался, а значит, китайские товары в пересчете на рубли должны подорожать. Так вот, если найдутся такие предприятия, которые смогут конкурировать с той частью импорта, которая стала дороже, то могут появиться очаги роста. Месяца через три-шесть мы увидим, будет ли работать такой стимул.

«Кризис плохих долгов очень болезненный и крайне дорогой»

Какие проблемы на сегодня являются самыми болезненными?

Конечно, это кризис «плохих» долгов. Россия с ним еще не сталкивалась, но все страны, которые попадали в рецессию, проходили через него. Наш Центробанк в последнее время как-то легкомысленно относится к этой перспективе. А этот кризис всегда и везде был очень болезненным, а выход из него — крайне «дорогим».
Если весь расчет сегодня строится на том что, доля двух банков — Сбербанка и ВТБ — составляет 40-45% от всей банковской системы, и из-за этого она необычайно устойчива, — то это ерунда. Потому что госбанки столкнутся абсолютно с теми же проблемами. А государство, выделяя им деньги, крайне плохо понимает реальное состояние их балансов.

Еще одна проблема, крайне важная сегодня: как долго продлится кризис? И насколько времени хватит у России накопленных резервов. Буханка хлеба может казаться очень большой, если заставить вас съесть ее прямо сейчас за одну минуту. Но если вам надо прожить неделю, то это уже совсем немного. А если месяц? Мне кажется, что главным испытанием для российской экономики, да, впрочем, и для мировой, — это время.
Кризис обещает быть длинным, падение на дно — самая быстротечная его фаза, но самой тяжелой является стагнация на дне и переход к росту.

У многих в памяти то, как быстро российская экономика начала расти после кризиса 98 года (уже в ноябре был отмечен промышленный рост). На этот раз все будет по-другому.

«Спираль «инфляция — индексация» ведет только к большей инфляции, и мы уже это проходили»

Если кризис продлится два года, то на это время нашего резервного фонда хватит и серьезных потрясений удастся избежать?

Премьер недавно заявил об индексациях пенсий и других социальных выплат в следующем году на 30% и еще о дополнительных прибавках в конце этого года. Как вы думаете, доходы бюджета вырастут в следующем году, если экономика не будет расти? А если доходы не вырастут, а часть расходов будет увеличена, да плюс дефицит будет снижен, то оставшиеся расходы нужно будет сокращать!

Пока власть все свои действия строит исходя из того, что у нас кризис будет длиться два года, и мы съедим нашу буханку (Резервный фонд) за эти два года, а дальше хоть трава не расти. Поэтому с такой легкостью обещаются новые повышения социальных выплат. Но если просто увеличивать выплаты наименее обеспеченным слоям, то ни к чему, кроме роста инфляции и давления на платежный баланс, это не приведет.

Но если их не увеличивать, то это просто к голоду приведет?

Почему? У нас ведь цены не растут. У нас министр финансов планирует, что в этом году дефлятор ВВП на нулевом уровне. Так, может, с инфляцией надо бороться? Спираль «инфляция — индексация» ведет только к еще большей инфляции, и мы уже это проходили.

А как с ней бороться?

Нет ни одной страны в мире, которая бы победила инфляцию, не используя инструментарий денежной политики (процентные ставки, контроль за денежными агрегатами). Но важно понимать, что помимо чисто денежных инструментов есть еще и психологическое воздействие на общество, которое позволяет гасить инфляционные ожидания. Посмотрите, как Алан Гринспен (бывший глава Федеральной резервной системы США) 18 лет «заговаривал» американскую экономику. Она росла, пузыри дулись, но все держалось. А когда он ушел, все пузыри лопнули.

«Все те, кто послушал министра финансов и премьер-министра, заплатили большую цену»

Может ли слово быть антикризисным инструментом?

Слова любого представителя государства — это инструмент построения доверия к власти. Можно один раз намеренно ввести людей в заблуждение. Но когда вы обманываете два-три раза, вам больше не поверят никогда. Поэтому политик не имеет права врать, несмотря на любой кризис.

Он не обязан говорить всю правду, но это большая разница: говорить не всю правду или говорить неправду.
Понятно, что если бизнес и общество не верят властям, то экономика чувствовать себя лучше не будет.
Когда в стране все хорошо, можно вообще молчать, как рыба в аквариуме, а когда все плохо, то с обществом надо вести диалог. И не бояться говорить тяжелые вещи.

Говорить в октябре месяце, что мы тихая гавань, что у нас будет экономический рост, а бюджет мы будем планировать при нефти $95 за баррель, — это было откровенное вранье.
Это абсолютно неадекватные сигналы, посланные в российскую экономику. Все те, кто послушал министра финансов и премьер-министра, заплатили большую цену.

Вот Обама говорит, что в стране все плохо и будет еще тяжелее, и никто за это на него не обижается.
Врач должен поставить диагноз, рассказать больному о нем, вселить в него веру в выздоровление. А если больной не верит врачу, он не излечится. За двухсотлетнюю историю наблюдения за кризисами экономисты обнаружили у них одно хорошее свойство: они обязательно заканчиваются. Поэтому можно смело говорить, что мы выйдем из кризиса. Не уточняя когда.

«Самое неправильное, что можно сделать, — это тупо давать банкам ликвидность»

Как долго обычно длится кризис в банковском секторе и как с ним бороться?

В среднем банковский кризис длится от 3 до 7 лет. А на спасение банков власти тратят от 5 до 10% ВВП. Иногда и 20% ВВП. Первое, что надо делать: провести анализ банковских активов. Государство должно отобрать несколько десятков наиболее важных банков, которым оно в принципе готово помогать, и переоценить их балансы: что-то списать, как не имеющее никакой ценности, а все остальное отразить на балансе по текущей рыночной цене.

Второе — посмотреть, что осталось от банковского капитала, и либо добавить денег в капитал, либо закрыть этот банк. Самое неправильное, что можно сделать, — это тупо давать банкам ликвидность. Это только кажется, что раздача денег решает какие-то проблемы. Это как при воспалении легких пить только аспирин, потому что ты думаешь, что главные проблемы — это температура и головная боль.

За первый квартал этого года ВВП упал на 7%. Правительство ожидает по итогам года падение 2,2%. Таким образом, к концу года у нас должен начаться рост. Это возможно?

Я думаю, что правительственный прогноз — это большой подвиг отдельных сотрудников разных министерств и ведомств, которым удалось убедить нашего премьера признать то, что в российской экономике будет спад.
Он же вообще долго отказывался признавать, что это возможно. Вот предыдущий прогноз — 0,2% роста — яркий тому пример.

Теперь спад есть, но маленький. Правительственный прогноз сегодня важен для обсуждения устойчивости бюджета. Поскольку в бюджет заложена дефляция, то для Минфина проблем не будет. Доходы будут пониже, поскольку экономика упадет сильнее, чем рассчитывали, но за счет большей инфляции все сойдется.

Какой же будет спад ВВП и уровень инфляции?

В зависимости от того, будет ли экономика и дальше потихоньку падать или начнется небольшое оживление, падение ВВП от 5% до 9%. Инфляция не ниже 15%.

«В России курс рубля — это вопрос политический»

А что будет с рублем?

К осени будет сложнее, и все зависит от цены на нефть и от того, сколько ЦБ согласится потратить на поддержание заявленных рубежей. При цене $50 за баррель нужно будет потратить $20-30 миллиардов, при цене $40 за баррель — не меньше $50 миллиардов резервов. И, думаю, ЦБ может на это пойти, тем более что в России курс рубля — это вопрос политический.

В какой валюте Вы рекомендуете хранить сбережения?

Главное: один раз решите для себя этот вопрос и не задавайте его каждую неделю. Сделайте то, что решили, и не дергайтесь. Если начать рассуждать, вот надо было не в доллары, а в евро, и каждый день пересчитывать, в какой валюте вы проиграли, и мчаться в обменник менять свои сбережения — вот тогда вы точно потеряете.