Что будет с архитектурой старой Москвы?

На модерации Отложенный Который год не утихают споры по поводу зданий старой Москвы - что с ними делать и, главное, кто ими будет заниматься? В споре рождается истина, но вот время утекает безвозвратно. Скольких исторических зданий мы недосчитались по причине того, что их попросту «заспорили»? - вопрос, ответ на который дать очень трудно.

Своя ноша тянет

Пока на европейскую землю не пришла свобода и демократия в виде Наполеона, половина войн на континенте была войнами за чье-нибудь наследство - то испанское, то австрийское. Прерывалась династия, возникали сомнения в правообладателе - и пошло-поехало. Некоторые войны получались ожесточенными, некоторые существовали только на бумаге: одна (вошла в историю под названием картофельной - по имени корнеплода, пожираемого армиями) вовсе не имела боевых потерь. А небоевые, разумеется, имела.

Так же и в Москве. Какие-то памятники истории и культуры гибнут от ковша экскаватора, но их мало по сравнению с теми, чей удел - попросту сгнить, тягостно и незаметно. Термин «культурное наследие» подразумевает наличие «наследника». Далеко не всегда наследство наследнику в радость. Иногда оно просто слишком велико, и хребет наследника ломается под этой тяжестью. Вот тогда-то и начинаются войны.

Историческое изобилие

Главных наследников на московской земле двое - федеральные органы власти и их городские визави. Наследство разнообразное: здания, памятники, захоронения, станции метро... очень трудно перечислить все. Но это худо-бедно сделано. Московский комитет по культурному наследию ведет «Городской реестр недвижимого культурного наследия города Москвы». Как вы думаете, сколько записей в этом реестре? Более десяти тысяч, и это еще не полный список. С такой базой чертовски сложно управиться, а уж тем более - проконтролировать, что именно происходит на объектах культурного наследия сейчас. Немудрено, что город и федералы долгие годы выясняли, что в этом списке чье. Но это выяснение не стало причиной и даже поводом к войне, ведь город и федералы - это товарищи по несчастью.

Есть и третья сторона, выглядящая нейтральной, но на самом деле очень даже заинтересованная: частные лица.

Закон есть, исполнять нельзя

Пять лет назад, во время одной из думских дискуссий, покойный ныне директор Государственного института искусствознания Алексей Комеч говорил: «По стране гибнут тысячи памятников: в день мы теряем по три памятника. В России свыше 15 тысяч объектов в аварийном состоянии, которые без необходимой финансовой поддержки не проживут еще 10 - 15 лет». Комеч знал, о чем говорил: в советские годы он некоторое время проработал начальником отдела охраны культурного наследия в союзном Минкульте.

А дискуссия тогда разгорелась насчет законопроекта о приватизации памятников истории и культуры. Смысл ее очень прост: было бы хорошо, чтобы на содержание памятников потекли частные деньги, но было бы очень плохо, если бы частник почувствовал себя в памятнике полновластным хозяином. Однако вид частника «альтруист обыкновенный» очень редок и в джунглях российского бизнеса практически не встречается.

В Москве до самого последнего времени действовал мораторий на приватизацию памятников частными лицами, однако в конце прошлого года необходимый для начала этого процесса закон Мосгордума приняла. Дело за окончательными списками. Всего чуть-чуть осталось.

Покупатель любит тишину

Приватизация объекта культурного наследия, как ни крути, все равно операция с недвижимостью. А у таких операций есть непреложные законы: покупатель заинтересован в том, чтобы приобрести объект по минимальной цене. Цену минимизирует информация о плохом состоянии объекта (отпугивает других покупателей) и о конфликте вокруг объекта (то же самое). В некоторых случаях бывает полезно отсутствие информации об объекте как таковой (ограничивает число участников тендера «специальными приглашенными»).

Было бы логично предположить, что в прессе время от времени должны появляться материалы, снижающие цену объекта перед конкурсом. И такие публикации действительно есть. Их можно рассматривать как по отдельности, так и в целом - как часть широкой пиаровской кампании, направленной на то, чтобы довести до общественного сознания: у государства не хватает сил поддерживать жизнь в памятниках истории и культуры. После этого тезиса уже не нужно намекать на приватизацию, люди все поймут и все простят частнику.

Но куда более настораживающим является могильное молчание «защитников старины» по поводу огромного количества пребывающих в аварийном или предаварийном состоянии памятников, находящихся в федеральной собственности. Ревнители культуры, устраивающие громкие демонстрации около таких сомнительных с точки зрения архитектуры зданий, как ЦДХ, в упор не видят целый ряд таких памятников. Почему?

Странная немота непримиримых

Чем меньше слышно о памятнике, тем меньше шансов, что власти займутся его реставрацией. В государственных органах тоже работают люди, а людям не очень свойственно с равной бдительностью следить за десятью тысячами объектов сразу.

Публикации в СМИ не только нервируют власти, но и привлекают их внимание к проблеме - в результате может начаться реставрация дома, на который кто-нибудь уже давно положил глаз. Для этого кого-нибудь государственная реставрация как ножик по сердцу - даже если дом будет поставлен на приватизацию, то по совершенно другой цене, да и конкурентов к нему сбежится...

Именно поэтому борцы за сохранение культуры очень аккуратны в выборе точек приложения своей активности и редко когда выходят за границы десятка с небольшим наименований памятников, на которых, как правило, реставрация или реконструкция уже начаты или даже закончены. Ведь одно дело - ругать столичные власти (сравнительно безопасно), другое - федеральные власти (менее безопасно) и третье - нарушать коммерческие интересы частных лиц, орудующих на рынке недвижимости (крайне опасно).

Они, эти коммерческие интересы, могут из тайных стать явными уже в будущем году. А в этом должно быть завершено разграничение, что чье, что - московское, что - федеральное. Параллельно город уточняет список зданий, не подлежащих приватизации. И у частных лиц возникает смутная надежда, что скоро начнутся приватизационные процессы, что еще до возобновления роста цен на недвижимость город возьмется латать дефицит бюджета при помощи приватизационных доходов.

Развалина, о которой молчали

Приватизация рано или поздно начнется. В интересах и государства, и общественности - чтобы этот процесс был максимально прозрачным и проходил по законам; более того - чтобы действие законов не заканчивалось в момент перехода собственности в частные руки. И здесь между городом и федералами, похоже, царит взаимопонимание.

Процитирую слова нового руководителя Росохранкультуры Александра Кибовского: «Знаю, что есть много критиканов Москомнаследия, но реально оно впервые за время долгого существования стало отнимать дома у людей, которые этим делом не дорожат и не любят. Впервые собственник вдруг почувствовал, что ему реально кто-то может помешать переделать до неузнаваемости исторический объект. И это очень важно, поскольку большинство бесчинств происходит от ощущения вседозволенности».

В Арбитражный суд Москвы уже направлен иск об изъятии у частного владельца особняка Орлова-Денисова на Лубянке - за многочисленные нарушения охранного предписания. Владелец довел дом до жуткого состояния... Но что характерно: многочисленные публикации в СМИ о жутком состоянии этого дома начались с февраля нынешнего года - ровно с того дня, как на него при помощи иска обратило внимание Москомнаследие. До этого об особняке Орлова-Денисова писал главным образом граф Лев Николаевич Толстой...