Интервью с осетином, сыгравшим в \"Олимпиус Инферно\"

Вадим Цаллати, сыгравший в нашумевшем фильме «Олимпиус Инферно» главного антигероя – грузинского офицера Вахо, рассказал корреспонденту ИА ОСинформ о процессе съемок картины и о том, почему это кинополотно вызвало такие споры, как среди кинокритиков, так и среди простых зрителей.

Как вы, осетин, чувствовали себя, играя грузинского офицера – врага вашего народа?
- Исполняя эту роль я, прежде всего, оставался осетином, который не мог остаться безразличным к этой трагедии. Главное, чтобы народ увидел, узнал правду. Стоит признать, что без этого моего антигероя фильма бы просто-напросто не было. Его в любом случае надо было играть, и играть достоверно. И если бы этого персонажа играл артист славянского происхождения, то он вряд ли был убедителен для зрителя. Мы хотели сделать Вахо не просто пустой горой мышц, а дать зрителю понять, что это был очень серьезный, подготовленный и страшный противник. Сейчас войны куда серьезнее. Сила нашего соперника заключалась именно в интеллекте, и именно поэтому он получился куда опаснее. Мы не хотели показать конкретно грузина. Это собирательный образ. Сейчас образовался новый пласт зрителя, который вырос на западном кинематографе. Антигерой в таких фильмах очень яркий и привлекательный. И мы пытались сделать его таким же.

Многие зрители упрекают фильм «Олимпиус Инферно» в недостатке достоверности...
- Я общался со зрителями из Южной Осетии, и им действительно не хватало реалистичности. Мы, осетины, понимаем, что натура фильма не соответствует реальному положению дел. Однако, для остальных зрителей антураж, окружающий мир был не так важен. Фильм потряс очень многих. После того, как его показали по Первому каналу, мне звонили друзья и коллеги, и говорили, что не могли смотреть картину без слёз. Возможно, создателям фильма просто было проще снимать «Олимпиус Инферно» в Абхазии. И дело совсем не в том, что в Осетии возникли какие-то проблемы, не связанные конкретно с процессом создания фильма. Если бы «Олимпиус Инферно» снимали в Южной Осетии, то, я уверен, что вопросы безопасности были бы решены на самом высоком уровне. Более, того, никто из членов съемочной группы и не боялся ехать туда. В кино же есть много таких факторов, которые мы, как простые зрители, часто не замечаем. Это гигантский процесс, требующих огромных усилий по организации съёмок.

Да, в фильме есть моменты, с которыми я не очень согласен. Например, та самая сцена в бомбоубежище, которая вызвала столько споров. И я, как осетин, с этим моментом не согласен. Но, фильм снимался за очень короткий срок, и эту сцену снимали до моего приезда. И если бы я смог появиться на съемочной площадке раньше, я бы конечно попробовал бы вмешаться и доказать людям, что ни один осетинский мужчина в такой момент не смог бы остаться безучастным. 

Или ещё один пример. В момент моего приезда на съемочную площадку снимали сцену, когда Ахшар приглашает главных героев к себе. Хорошо, что я попал именно на съемки этого момента. Я сразу сказал, что эта сцена должна быть снята совершенно по-другому, так как нет осетина, который просто сядет за стол и начнёт просто пить-есть. Именно с моей подачи хозяин стола и начал застолье в первую очередь с тоста о Всевышнем и Святом Георгии. Да, какие-то моменты я, когда успевал, пытался подправить.

Многих как раз и заинтересовало, почему же фильм создавался в некоторой спешке?
- Ну, несмотря даже на спешку и картинка, и монтаж, и звук – все сделано на высшем уровне. Однако, на сам этот вопрос ответить не могу, так как меня тоже привлекли к созданию картины очень быстро. Важно, чтобы прошлое не было забыто. Для Южной Осетии показ этого фильма по Первому каналу – весьма знаменательный факт, который многим напомнил о проблемах этого региона. 

В этой картине получилось некое соединение документального и художественного жанра. В начале войны, и это всем известно, на Западе шла однобокая информация об этих событиях. Я повторюсь, что мне, как осетину, очень сложно однозначно принимать этот фильм. Я больше, чем уверен, что осетины и россияне воспринимали этот фильм по-разному. Осетинам требовалось больше документалистики, а россиянам – больше «художественной» части. Я слышал, что Аким Салбиев снял документальный фильм о Цхинвале, который, вероятно, более фактически достоверен, однако, я эту картину пока не видел. Може,т пока и рано снимать впрямую такие фильмы, так как раны на сердце осетин не зажили. Боль ещё не утихла, и, видимо, ещё не скоро утихнет. Но, будем надеяться, что она в конце концов пройдёт. Хотелось бы, чтобы в Южной Осетии и про Южную Осетию как можно скорее начали снимать фильмы не про подобные события, а про мирную жизнь.