Влиять на власть нам мешает страх и равнодушие

Центральная власть обеспечивает хоть какую-то систему сдержек и противовесов полному чиновному произволу и бандитскому беспределу в российских регионах.

Кризис шагает по России. Его дыхание чувствуется в самых отдаленных регионах – закрываются заводы, стремительно, как в середине 90-х, растет задолженность по зарплатам. На Красноярском экономическом форуме губернатор Александр Хлопонин, кстати, один из самых успешных, заявляет: кризис больнее всего бьет по регионам, даже самые сильные из них продержатся не больше месяца, потом – коллапс.

Тихая оппозиция «москалям»

Голос красноярского губернатора прозвучал не в безвоздушном пространстве: регионы все громче говорят о большей самостоятельности. Минтимер Шаймиев требует вернуть выборы губернаторов, глава Мурманской области Юрий Евдокимов ссорится с «Единой Россией». Одновременно президент снимает сразу нескольких глав регионов – не справились они с экономикой и «социалкой».

Кризис возрождает региональную фронду, напуганную отменой губернаторских выборов и смягченную высокими ценами на сырье последних лет, но отнюдь не побежденную.

Региональные элиты со скрежетом зубовным переживают ущемление Москвой своих прав и возможностей – административных и финансовых. И пользуются в своей пока тихой оппозиции «москалям» поддержкой земляков. Любой сибиряк, кубанец, уралец скажет, что эти, из Москвы, не дают нам развиваться – земля наша богата, но все идет в чертову прорву, что внутри Садового кольца. Чем хуже живет провинция, тем больше местный патриотизм превращается в сепаратизм. И в федеральном центре многие подумывают о том, что, отпустив на волю дальние земли, пережить кризис будет легче.

Сомнений в том, что федеральная власть отягощена всевозможными грехами, наверное, нет ни у кого. Но что будет, если регионы получат свободу? Кавказская версия понятна: вместо одного Рамзана Кадырова получим семь (по числу автономных республик) плюс гражданские войны в Дагестане, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Калмыкия, Татария, Башкирия, Тува и Якутия – с ними тоже все ясно, феодальные ханства просто официально оформятся. Может, без них будет лучше?

Почему-то не все хотят признать, что дело не в национальных особенностях. Что в русских областях будет то же самое. Где в сфере ответственности местного начальства хоть что-то остается – там мерзость запустения.

К примеру, Иркутская область. Алюминий, лес, авиазавод, нефтекомплекс, газовые скважины, Байкал… И, кстати, сильнейшие сепаратистские настроения. Но в Иркутске не верится в светлое будущее свободного Приангарья при власти местных начальников.

Сказать, что там плохо с дорогами, – значит не сказать ничего. Зимой они не чистятся совсем (как и в Омске, и во Владивостоке). Тротуаров нет: страшные ямы зияют там, где лет тридцать назад ходили пешеходы. Удивительно ли, что в городе множество увечных – хромых, кривобоких? Не переломать ноги, не попасть под машины на нечищеных, неосвещенных улицах – крупное везение. За дороги отвечает местная власть, не московские «варяги». Гнусные трущобы – а это полгорода – объявили «историческими памятниками», чтобы не сносить подпираемые досками ветхие халабуды, не переселять людей; это тоже креатив местных властей. В Листвянке, главном байкальском курорте, отели, рестораны, рынки с копченым омулем… 340 тысяч туристов в год его посещают, а там… один общественный туалет!!! Подойти к нему невозможно: задохнешься. И все принадлежит местным, никаких москвичей. Как приангарцы представляют привольную жизнь без алчного федерального центра, когда их начальники и бизнесмены не способны ни дороги почистить, ни туалеты построить?

Лютые, злые губернии

Кстати, об алчности. Как-то в одном сибирском регионе готовились к выборам. Создали штаб, выделили деньги (выборы – это большие деньги, причем наличные). Отвечал за транши, как положено, один из замов губернатора. Получает он первый транш и едет с сумкой денег в штаб. Ехать – минут пятнадцать, а его час нет, два нет. А потом маститый чиновник появляется – на новеньком Land Cruiser. Личном. Только что купленном…

О вопиющей безнравственности региональных элит, об их фантастическом непрофессионализме и чудовищном безделье можно рассказывать сказки, которые напугают даже много повидавшего человека.

Например, о всенародно избранном губернаторе другого региона – молодого, прогрессивного, поддержанного правыми силами. Сей либерал собрал начальство – всех, кто получает дотации, – и сказал: мне половину – иначе не увидите ничего. Отдавали. Во что за несколько лет превратился этот субъект РФ, представить несложно.

Или такая история. Лет десять, если не больше, назад столичный журналист делал материал о Горном Алтае. Отработал, поехал в аэропорт – а там объявление: рейсов не будет, нет горючего. Журналист пошел к начальнику: куда горючее делось? А начальник ему отвечает: «Горючее Ельцин жидам продал!»

Не стоит пенять на то, что не приведены фамилии негодяев и места их «подвигов». Сибиряки знают своих «героев»…

Можно вспомнить, как в конце 90-х ГСМ для Чукотки и Эвенкии до регионов не доходило – исчезало в ходе «северного завоза». А руководили регионами местные – Александр Назаров и Александр Боковиков – не «москали», они знали, какие в их краях бывают морозы. Люди мерзли в домах, больницах и школах, останавливались производства и транспорт…

Могут возразить: есть и порядочные люди, способные отстранить от власти проходимцев – политики-оппозиционеры, журналисты, коммерсанты… Конечно, есть. Но они вытеснены на периферию общественной жизни: нравы, господствующие среди коммерсантов, оппозиционеров и журналистов тоже в большинстве своем восходят к зековским «понятиям».

Никто не протестует. Все знали, что упомянутые выше ответственные товарищи – воры, лгуны и лентяи, но не было пикетов и демонстраций, даже в прокуратуру никто не писал. И не потому, что в Сибири живут глупцы и ничтожества. Наоборот: сибиряки, наверное, самые смелые, умные, замечательные люди в России. Но там нет общества. Не гражданского, о котором вопиет либеральная интеллигенция, а самого обычного – с общественными организациями, партиями, профсоюзами или, скажем, клубами по интересам. Люди абсолютно разобщены, защитить свои интересы они не в состоянии.

Советская власть прошлась по Сибири таким страшным катком, что вместо общества осталась выжженная земля. Террор 20-х и 30-х, жуткий – с людоедством – послевоенный голод, превращение Сибири в сплошную «зону»... Да вся жизнь там была пыткой – голодом (в 60-е на Дальнем Востоке белый хлеб выдавали по рецепту детского врача), могильным холодом в бараках. Скрываемой безработицей («великие стройки» – дело рук зеков и стройбата), безденежьем, пустыми прилавками магазинов (в Якутию годами не завозили зимнюю одежду). Выживали по принципу «каждый за себя»; о Боге, который за всех, большевики заставили забыть. Отсюда пьянство, повальное воровство на заводах и в колхозах, браконьерство, дикая преступность – и массовое сочувствие бандитам («им же тоже как-то жить надо»). Невольно вспоминается песня Высоцкого о лютой, злой губернии, где добру молодцу ровным счетом ничего хорошего не выпадало… Поэтому, когда на смену советской власти пришло гнусное безвременье 90-х, отчего-то названное «реформами», на поверхность вынырнули преступники, мгновенно спевшиеся с чиновниками – школьный физрук Быков некоторое время контролировал огромный Красноярский край.

Братки у власти

Граждане не в состоянии влиять на власть. Никакой вертикальной мобильности населения нет, обновления власти не происходит – она остается сплавом партийно-комсомольского и колхозно-совхозного начальства. Локальные монополии полностью подменяют рынок, давят экономику. Спросите в любом сибирском городе: кому принадлежит этот ресторан? Племяннику мэра. Тот торговый комплекс – дочери депутата. Строительная фирма – троюродной тете губернатора. Тот рынок контролируют бандиты, а тех валютных менял на углу – милиция…

Какие реформы, какой экономический рост? Поэтому народ и безмолвствует: вякнешь – в два счета вылетишь с работы. И другой не найти – все принадлежит коллективному «маркизу Карабасу». А деток всем кормить надо…

Вице-губернатора, что обокрал собственный предвыборный штаб, посадили. Его шеф получил приставку «экс» и беседует со следователями. Начальник алтайского аэропорта – в тюрьме: керосин крал не Ельцин со зловредными «жидами», а он сам. Губернатор-либерал, отбиравший половину денег у организаций и фирм, к сожалению, не сидит, но из региона его убрали. Сделал это ненавистный федеральный центр. Не потому, что он хороший (он совсем нехороший), а оттого, что у него выхода нет: на безобразия приходится реагировать, иначе вседозволенность спровоцирует местных начальников бог знает на что.

Наличие центра обеспечивает хоть какую-то систему сдержек и противовесов полному чиновному произволу и бандитскому беспределу. Поэтому убрали из Приморья Евгения Наздратенко, превратившего край в свою вотчину. Назарова чукотского и Боковикова эвенкийского тоже убрал не возмущенный народ, а столичные «варяги». И того же Александра Быкова посадили федералы, и владивостокского мэра-бандита Владимира Николаева («Винни-Пуха») отправили на нары они же. А вырвутся регионы из железных объятий Москвы – вернутся Быков с «Винни-Пухом», двинутся во власть «братки» из Владивостока и Братска, выйдут из тени бюрократы, что стояли за их спинами.

А это депутаты местных парламентов и Госдумы, вице-губернаторы и мэры, милицейское и прочее начальство – имя им легион. И о крупных корпорациях надо помнить – наших и не наших – они с радостью объявят о независимости самых богатых территорий. В доле с теми же местными элитами и криминалитетом – иначе не выйдет.

Ох, и заколосится Сибирь при такой власти! Богатства недр, кругляк и прочее пойдет за рубеж совсем уж по бросовым ценам, начальство начнет лютовать так, что население станет разбегаться кто куда. Или бунтовать. Это будет Гондурас наполовину с Зимбабве, только с морозами и без бананов.

Государства «под себя»

Сибирь – просто пример, все это не сибирская специфика. Таких монстров, как «батька» Николай Кондратенко с Кубани, Юрий Лодкин (Брянская область), Иван Шабанов (Воронежская) и Юрий Горячев (Ульяновская), тоже сняли «москали» – после полного развала экономики и «социалки» в означенных регионах. А недавно отставленный Егор Строев? Орловщина – самый центр России, долгие годы полностью контролировался губернатором и его кланом. А Москва? Если мэр Юрий Лужков почувствует себя свободным от внешнего контроля, кто помешает ему осуществить давнюю мечту – запретить москвичам парковать машины во дворах? Или еще одну – о переброске рек в Узбекистан (за неимением Оби и Иртыша придется перебрасывать Москву-реку и Сетунь, но что поделаешь!).

Кстати, о Гондурасе.

Напрасны надежды на то, что после кризиса регионы, сменив элиты и проведя реформы, объединятся в обновленную демократическую Россию.

Владетели новых государств – каких-нибудь Югры, Даурии, Агинского ханства, Тасеевской и Степно-Баджейской республик (были такие в гражданскую войну) – вцепятся во власть мертвой хваткой.

Так было с Латинской Америкой после крушения испанского владычества – полевые командиры создавали государства «под себя». Так появился Гондурас – бывший уезд Гватемалы, Панама – тоже уезд, отколовшийся от Колумбии. Возникли странные образования типа Венесуэлы, Эквадора и Боливии, не имеющие никаких этнических или культурных отличий от соседних стран. И ведь существуют до сих пор, хотя с развитием, уровнем жизни и демократией там немногим лучше, чем после ухода испанцев. Такие страны, со всей необоснованностью их независимости, бестолковым руководством, анархией, нищетой и отсутствием всяких перспектив развития, могут существовать сколь угодно долго. Нужен только сюзерен. Для Латинской Америки он нашелся сразу – им стали США. У независимых сибирских, уральских, поволжских стран сюзеренов будет побольше – где США, где Китай, а где Турция… Нет, выходить из кризиса по частям не получится. Центру России необходимо научиться жить не доходами от сибирской нефти и газа, а тем, что производится своими руками, умом и талантом.

Но то же касается и всей России. Проблемы управленческого, социального, экономического характера по всей стране одинаковы либо очень схожи. Научимся их решать совместно, помогая друг другу, – и все со временем будет хорошо. Нет – не выйдем из кризиса никогда, станем северным Гондурасом.