Почему растет напряжение в нашем обществе?

В отсутствие каналов обратной связи, протеста, участия в политике напряжение в обществе растет

Майор милиции Алексей Дымовский, разместив в интернете свое видеообращение с критикой начальства и просьбой о встрече с премьер-министром, быстро стал знаменит. Его примеру последовали несколько других сотрудников или бывших сотрудников правоохранительных органов — милиции, прокуратуры. Их рассказы уже не вызвали такого большого интереса. Волна обсуждения этих обращений прошла в интернете и некоторых бумажных СМИ, телеканалы особого внимания этому не уделили (за исключением, может быть, РЕН ТВ). Сами правоохранительные органы после первого испуга (мол, во всем виноваты шпионы) занялись проверками, которые могут что-то подтвердить, что-то опровергнуть и длиться достаточно долго, чтобы интерес к ним был утерян.

После того как стало известно о смерти в сизо невиновного адвоката Сергея Магнитского, резко вырос медиаинтерес к системе исполнения наказаний и к предварительному заключению, в прессе появились ссылки на прежние и новые примеры пыток, нарушений условий содержания. Поручение президента разобраться с этим случаем заставило прокуратуру завести уголовное дело — что продлит интерес к событию. Но скорее всего не очень надолго и у небольшой аудитории.

Разоблачения коррупции милиционерами, смерть адвоката в сизо — новости, негативные для государства. Они не получают достойного освещения в государственных СМИ, зато свободно распространяются в интернете и СМИ негосударственных. Не опасно ли это для властной элиты?

По данным свежего опроса «Левада-центра», 64% россиян ничего не слышали о ролике Дымовского, еще 20% что-то слышали, но толком не помнят что. Можно предположить, что схожие результаты даст аналогичный опрос о смерти Магнитского, если будет проведен.

Для подавляющего большинства населения (около 85%) источником информации по-прежнему является телевидение, особенно в провинции. Федеральные телеканалы контролируются государством. Несмотря на быстрое распространение интернета, он стал источником информации пока лишь для 9% населения страны.

В крупных городах цифры немного другие — в Москве, например, для 30% (данные «Левада-центра»). В крупных городах также шире выбор телеканалов и доступнее независимая печатная пресса.

Аудитория у таких негативных новостей оказывается невелика.

С точки зрения поддержания высоких рейтингов президента и премьера и достижения нужных результатов на любых выборах они не опасны. Можно даже предположить, что одни группировки во власти используют эти локальные события для борьбы с другими.

Мы знаем, впрочем, что политику и историю творят не массы, а личности. Или несколько личностей, объединенных общей идеей. Но и жители крупных городов, в том числе обеспеченные, образованные и все понимающие про нынешнюю политическую систему и государственную машину, предпочитают индивидуальные решения для себя и своей семьи (приспособление, эмиграция, обучение детей за границей). Протестные настроения низки везде. Субъекта протеста в виде оппозиционных партий и движений практически не существует.

В этом-то и состоит опасность для власти. В отсутствие каналов обратной связи, протеста, участия в политике напряжение в обществе растет. Оно проявляется в росте недоверия, озлобленности. Мгновенная популярность Дымовского и резкая реакция на смерть Магнитского говорят о том, что это не единичные случаи, что люди сталкиваются с противоправным поведением госслужащих (передовым отрядом которых являются милиционеры) и несовершенством государственной машины регулярно. Похожих новостей в последнее время много, и они создают серьезный негативный фон.

Относительная свобода интернета (мы знаем случаи преследования блогеров) связана и с тем, что власти осознают необходимость изменений. Первые лица говорят об этом постоянно — но не знают, как так все устроить, чтобы самим ничего не потерять. Напряженное общество тоже пока не знает. Но субъект протеста возникает в ходе действия — возможно, анекдотические хаотические действия майора Дымовского когда-то будут оцениваться как начало серьезного протеста.