Нас всю жизнь учат человеческому достоинству, а потом его же и топчут?

Пушкинская фраза "черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом!", в которой "душу" при последующих цитированиях подменил "ум", точно обозначает проблему несочетаемости двух сущностей, но не решает ее.

Если черт и приложил руку к судьбе российских талантов, то не так, как считал Пушкин – иначе. Поговорив с тем, кто имеет право нам приказывать – с начальником любого уровня, от президента до собственного шефа, трудно не заметить саму основу парадокса: нас всю жизнь учат человеческому достоинству только для того, чтобы потом заставить делать нечто совершенно с ним не совместимое. Вечная ориентация на высокие образцы, на лучшее из лучшего, на служение будущему, на сопоставленность Аристотелям, Галилеям и ибн Синам – всему этому нас учили и учат в детстве лишь для того, чтобы потом ежедневно ставить раком.

Наверное, многие поспешат заявить, что они-то стоят иначе. Но думаю, Пушкин бы понял такое сравнение. Лермонтов бы понял – достаточно прочесть подряд "Родину" и "Прощай, немытая Россия". И другие бы поняли. Они все понимали, но не располагали нашим историческим опытом, а то бы давно обобщили.

Позднесоветское правило фиксировало этот парадокс в форме безобидного анекдота: "пришел на производство – забудь все, чему учили в вузе". Но проблема гораздо шире. В России не просто рождались с душою и с талантом, нет, эту душу и талант передавали родители "за маму, за папу", впихивали насильно в школе, и вот когда уже духовность начинала плескаться через край – человека брали и ставили на четыре точки. Эта последовательность, дикая с точки зрения обучаемого и крайне нерациональная с точки зрения используемого, не может быть следствием чьей-то злой воли. Просто все устроено так, что она воспроизводится не менее двух веков. Наверное, причина кроется в особенностях столкновения западной и восточной цивилизаций. Лицом в будущее, задницей – к настоящему. Примерно так.

В такой ситуации нельзя было не эволюционировать. Эта эволюция проходит три основных этапа: оценка морали с точки зрения эффективности, появление новых моральных санкций, исчезновение старой морали.

Сначала научились извлекать выгоды из продажи своего достоинства. Коржаков рассказывал, что Михаил Задорнов при первых встречах с Ельциным "умел развеселить Бориса Николаевича: потешно падал на корте, нарочно промахивался, острил" (вот для чего мы учим в школе Грибоедова!). Но сознательный цинизм очень трудозатратен. Сказать себе: "я - сволочь, зато сволочь богатая" могут лишь люди с железными нервами. Второй этап - самообман – попроще и менее затратен, хотя и он может принимать вычурные и довольно мучительные формы. Когда Чадаев журит Павловского, что тот-де "болезненно зависим от того, что по его поводу думают разного рода "честные люди", это выглядит сознательной этической жертвой во имя Служения, эпатажным отказом от того, чем в его круге бросаться не принято. Вообще та часть интеллигенции, что зависит от подачек сверху – это отдельный круг ада. Почти девять десятых своего ума и сил они тратят на оправдание картинки, которую ежедневно видит невовремя заглянувшая домой душа. Это истерическое: "я тебе сейчас все объясню!", оно повсюду – в газетах, на телеэкране, надо только прислушаться. Среди таких очень много умных людей – таких, что умеют объяснять.

Но их уже отодвигают другие, лучше приспособленные. Новые патриоты, у которых зверская ненависть к врагам России не приправлена ни каплей любви к ней. Их поведение проще всего было бы назвать запредельным цинизмом, но это уже не цинизм и уж, тем более, не перекладывание чего-то поверх совести, раз уж ей все равно придется пожертвовать. Для прославившейся в последнее время Маши Сергеевой уже не может быть не только сверки своих поступков по честным людям, но и отказа от этой сверки – Маша, как и вся нашистско-мгеровская поросль, существуют в другой реальности, где не надо даже делать вид, что ты веришь в те идеалы, за которые получаешь деньги. Понятно, что это самый простой способ поведения, поэтому самый эффективный. За ним и будущее.