Ресурсов для социальных изменений в России сейчас нет

Россияне негативно оценивают текущую экономическую ситуацию и не ждут улучшений в жизни страны. Что касается собственной жизни, более 40% граждан надеются на сохранение статус-кво.

После умеренного роста в 2007 году и бурного подъема в начале 2008-го социальные настроения россиян резко упали. О причинах пессимизма и о том, возможна ли политическая активизация населения в связи с кризисом, в интервью «Газете.Ru-Комментарии» рассказала руководитель отдела изучения доходов и потребления «Левада-центра» Марина Красильникова.

– Что можно сказать, сравнивая социальные настроения сегодня и в конце 2007 года?

– Они существенно ухудшились. 2007 год был весьма благоприятным в социально-экономическом и социально-политическом смысле, и тем не менее на протяжении всего года социальные настроения росли очень умеренно, а к концу года даже стали снижаться. Примерно таким же был 2006 год, но тогда позитивная динамика была заметнее. Нас уже тогда, и даже раньше, стал настораживать недостаточный рост оптимизма. По опыту многолетнего анализа, это было предвестником ухудшения или более скромного роста общественных настроений.

– То есть сегодняшняя картина социальных настроений была для вас ожидаемой?

– Да, но с некоторыми оговорками. То, что в экономике страны зрела ситуация, которая делала ее все более неустойчивой, было заметно уже два года назад, а может, и больше. Несмотря на это, в начале 2008 года был значительный рост общественных настроений, связанный с выборами. А падение, которое произошло в декабре – следствие не только вызревавших последние годы внутренних причин, но и внешних факторов.

Прежде всего мирового финансового кризиса.

– А с чем связана наблюдавшаяся вами тенденция к снижению социальных настроений, учитывая, что уровень доверия власти довольно высокий?

– Высокий уровень доверия во многом носит иррационально-мифический характер.

Доверие – это не результат рациональной оценки конкретных действий, а комплекс надежд и ожиданий, который сконцентрирован в первых лицах государства. И поэтому он, в общем-то, пока неколебим.

Одно дело ожидания и надежды, а другое – вера в то, что они оправдаются. При общем понимании того, что по многим аспектам жизни особых улучшений не происходит или они очень слабы, сохраняется зона абсолютной надежды в лице президента, председателя правительства.

– Это больше похоже не на надежды как прогнозы, а на надежды как желания?

– Совершенно справедливо. Надежды как прогнозы – это те индикаторы ожидания, которые значительно снизились прошедшей осенью. Даже чуть больше, чем настроения в целом. Пока положение еще не так плохо, но есть очень большие опасения того, что в ближайшем будущем оно ухудшится. Несмотря на все надежды на власть.

– Если смотреть на оценки и прогнозы россиян относительно экономики страны – они довольно мрачные. Но готовы ли люди к тому, что их собственная жизнь ухудшится? К увольнению, к сокращению зарплат, к падению покупательной способности?

– Ну, готовым к этому быть трудно. Но снижающиеся показатели ожиданий на будущее говорят о том, что люди очень часто полагают, что эти события вероятны. В декабре, отвечая на вопрос «как изменится материальное положение вашей семьи в ближайший год?», только 16% населения говорили о том, что оно скорее улучшится, в то время как 23% ответили, что оно скорее ухудшится. В марте почти треть – 29% – предполагали, что положение их семьи улучшится, и только 7% ждали ухудшения. Но

пока многие ожидают сохранения статус-кво. В марте 49% считали, что все останется без изменений, в декабре – 43%.

По ситуации с работой. В октябре 8% сказали, что у них на работе уже есть задержки зарплаты. В ноябре таких было 19%, в декабре – 25%. В октябре 44% опрошенных считали, что в ближайшее время этого не случится. По состоянию на декабрь, так думает только четверть опрошенных и еще 10% просто затрудняются ответить. В совокупности получается, чуть больше трети населения не опасаются такого развития событий. Примерно так же обстоит дело с сокращением зарплаты и увольнениями.

– Как объяснить, что люди гораздо пессимистичнее оценивают перспективы экономики в целом, чем свои личные?

– С начала подобных замеров – ранних 90-х – ситуация в стране оценивалась чуть хуже, а иногда заметно хуже, чем личная ситуация. В этом отражается признание того факта, что на протяжении последних 15–20 лет наилучшей стратегией выживания является индивидуальная стратегия.

Не «мы все справимся», а «я справлюсь».

– Можно ли сейчас сказать, какими будут социальные настроения через полгода? Или это слишком далекий прогноз?

– Полгода – это далековато. Внутри комплекса социальных настроений особенно ухудшились ожидания на будущее, и это заставляет нас предполагать, что в ближайшие 2–4 месяца роста социальных настроений не будет. По моему мнению, к следующему замеру, который состоится в марте, индекс социальных настроений понизится. Как существенно – в огромной степени зависит от того, насколько правительство будет успешно в продвижении антикризисных мер. В условиях такого глобального кризиса, как сейчас, роль государства, безусловно, становится особенно важной.

– Есть мнение, что интерес к политике в связи с падением доходов населения возрастет. И в этой связи есть прогнозы о падении доверия властям всех уровней.

– Прогноз, который вы сейчас озвучили, – это стандартное развитие событий в условиях кризиса. Мне кажется, что эта стандартная схема пока в России не станет работать: она предполагает, что происходит рациональная оценка действий власти. А мы с вами уже зафиксировали, что степень рационализации доверия к власти очень низка. Это первая причина. Второй фактор – существенная разобщенность российского общества. Это отсутствие навыка, стремления, веры в солидарные действия людей. Плюс ко всему у нас практически нет политических сил, которые могли бы стать организующим началом такого рода солидарных действий. Я бы сказала, что и социальных групп толком нет.

Есть преобладающая масса бедного или околобедного населения; есть элита, которая живет отдельно от народа; оснований выделять средний класс нет. Есть просто люди более или менее обеспеченные, но все ценности, которые они в себе несут, – те же, что у основной массы относительно бедного населения. И люди очень разобщены в своей бедности. Никаких ресурсов для социальных изменений я сейчас в России не вижу.

– Между разными возрастными и социальными категориями россиян есть разница настроений и ожиданий?

– Молодые у нас всегда оптимистичнее. По мере взросления человек становится все большим пессимистом. Здесь разрыв, пожалуй, наиболее значительный. Плюс устройство нашего рынка труда таково, что самыми богатыми и успешными являются именно молодые люди, а люди старшего возраста фактически скатываются в бедность и беззащитность.

– Молодежь оптимистичнее пожилых людей. Но на молодых кризис, по идее, скажется масштабнее. Получается, что те, по самоощущению кого сильнее ударит кризис, меньше всех его ожидают.

– Молодые не меньше всех ожидают, они просто оптимистичнее. И я бы не стала с такой уверенностью говорить, что кризис ударит по ним больше, чем по пожилым. Пока да, и только потому, что молодые занимают наиболее интересные рабочие позиции в самых высокооплачиваемых секторах экономики, по которым кризис прошелся раньше. Но вспомним о том, что кризис, судя по всему, только развивается. Если он выльется в масштабную безработицу и в ускорившуюся инфляцию, тогда неизвестно, кому будет хуже. Очень может быть, что пенсионерам и людям старшего возраста, для которых станет проблемой себя прокормить. Надеюсь, что до этого не дойдет, но пока сказать об этом с уверенностью нельзя. Потому что, например, опасения безработицы сейчас драматически высоки. Три четверти населения ожидают, что безработица увеличится, правительство тоже это признает.

90% людей ожидают дальнейшего роста цен, причем половина из них уверены, что цены будут расти быстрее, чем сейчас.

– Есть ли различия между жителями крупных и небольших городов?

– В сентябре опасения были сконцентрированы скорее в крупных городах, причем Москва не лидировала. Более значимым было различие между городским и сельским населением: на селе уровень оптимизма всегда ниже, но и темпы его падения вначале были скромнее. Пока это преимущественно городская проблема, причем проблема крупных городов. Это естественно, потому что затронуты городские секторы экономики: финансовый сектор, строительство. К декабрю особенно заметно ухудшилась ситуация в малых городах России. Как будет ситуация развиваться дальше – дальше мы и узнаем.

Беседовала Светлана Ярошевская

Марина Красильникова