Газ и нефть для власти гораздо важнее, чем люди?

Не молчите

Не молчите, пожалуйста, господин президент, господин премьер-министр. Не может такого быть, чтобы вы ничего об этом не сказали.

Двух человек застрелили днем 19 января на многолюдной центральной улице Москвы. На глазах у множества прохожих, в двух шагах от Кремля и в одном шаге от Храма Христа Спасителя (в праздник Крещения!).

Это - не рядовое ЧП, пригодное для рубрик "Чрезвычайное происшествие". Станислав Маркелов - адвокат. Анастасия Бабурова - журналист. Обстоятельства их убийства вопиющие. Киллер, который просто ушел потом в метро - как будто знал, что его все равно не остановят и не найдут. Что теперь, как у Достоевского, "всё дозволено".

Дозволено убивать адвокатов, журналистов, а значит, и любого гражданина - вот так, на улицах, без суда и следствия, средь бела дня, безнаказанно.

Промолчать об этом - значит признать: да, всё дозволено.

Пожалуйста, не молчите.

Марина Королева

Ответ Марине Королевой

Марина, я пишу тебе эту записку, потому что очень люблю тебя как человека и ценю как профессионала.

Я прочитал твое обращение к руководству страны, чтобы они откликнулись на факт убийства адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой в Москве. Именно потому, что ты написала это личное искреннее обращение, я хочу тебе также очень лично кое-что объяснить и кое о чем попросить.

Вначале мое объяснение.
Когда я смотрел инаугурацию Обамы, то конечно она меня поразила тем, что на этом огромном пространстве собралось миллион или два народа, и они смотрели на это все на сильном морозе и махали флажками.
Потом я обсуждал эту трансляцию со своим хорошим другом, человеком старше меня, человеком мудрым и он сказал так: «Понимаешь, они выбрали своего президента, и теперь пришли сюда его приветствовать».

Понимаешь, Марина, это очень точные слова. Одно дело, когда человек завоевал власть. Другое – когда ему ее подарили.
Это огромная разница в подходах: один президент стоит перед миллионами, которые его выбрали, а потом ходит по городу и жмет руки, он благодарен за то, что его выбрали и он дорожит этим доверием.
Другого провозят по опустошенным улицам и вымершему кремлю в членовозе и с высоты птичьего полета нам показывают соответствие величий.

Вот ОН и вот Кремль.
Вот ОН и вот вся Россия.

Потом он идет среди великолепия Кремля между особо приглашенными, впрочем никому руки не пожимая, а потом опять садится в членовоз и уезжает туда, где по телевизору будет править этой страной.
Он небожитель.
Это ни хорошо и ни плохо, это просто другой подход, другой стиль. Как говорит мой друг, о котором я упоминал: «Да, это не Саркози…».

Так вот, эти выборы, эта разница инаугураций, разница отношений к тем, кто выбирал (если выбирали) и рождает все остальное.

На сегодняшний день письмо в защиту Бахминой подписало более 90000 человек. Я сейчас не хочу обсуждать, нужно ли ее выпускать, это вопрос юристов и желания Президента, имеющего право на помилование даже без ее обращения, о чем неоднократно говорилось.

Но я обратил бы внимание: это обращение 90 000 граждан России проигнорировано как факт.
Если же ты просмотришь список подписантов этого обращения, то ты там моей фамилии не обнаружишь. И это не знак моей черствости или негуманности. Я по поводу Бахминой написал десяток статей и дал массу интервью. Но я не подписал это обращение, потому что не желаю, чтобы моя подпись стояла под бумагой, которой подтираются.

Однажды, когда убили Политковскую, ситуация была настолько накалена, что бывшему президенту пришлось что-то сказать по этому поводу. Конечно, не нам, а западным корреспондентам, причем за границей.
Так вот, он посмертно унизил Политковскую, заявив, что ее смерть принесла России вред, потому что ее публикации и так не оказывали никакого воздействия на политику государства. Они были малозначимы, имел в виду он. То есть, если бы они оказывали влияние, то России было бы только хуже. Политковскую не следовало убивать, потому что она малозначима.

Это было важное замечание, многое ставящее на свое место.
Именно в эту секунду я понял, что они буду подтираться всеми обращениями.

Им важно не видеть этих обращений.
Это часть их игры в знаки.

Понимаешь, Марина, сегодня, в 21 веке есть страна, в которой руководитель заявляет, что журналист и его публикации малозначимы и не оказывают влияние на политику.
Конечно, можно спросить, а кто значим?
У них на это есть ответ в таком духе, что они и так чувствуют народ и посредники им не нужны.
Для них, Марина, очень важно показать, что все, кто хотя бы на миг ставит под сомнение то, что они делают – ненужные посредники.

Ты обращаешься к ним, чтобы они что-то сказали по поводу двойного убийства в центре Москвы. Действительно, убиты одновременно адвокат и журналист. Зловещий символ. Какое еще убийство может столь ярко демонстрировать покушение на конституцию. Но разве ты не понимаешь, почему им важно это не сказать? Да потому, что если даже просто выразить сожаление по поводу этого жуткого факта, то получается, что они публично признали то, что адвокат и журналистка важны для государства. Это значит, что они признают значимость для государства журналистки, работающей для «Новой Газеты» и адвоката, который вел дела Кунгаевой и Бекетова. А это, Марина, для них политически нецелесообразно, потому что тогда, по касательной, они признают значимость и самой «Новой Газеты», которая их нещадно критикует, и навлекают на себя гнев «патриотов», которые недовольны, что Буданов вообще сидел в тюрьме.

Для них важно кто где работает, Марина.
Если бы они снизошли до беседы, то они уверили бы тебя, что они отдали все распоряжения: делом занимаются лучшие сыщики, вся милиция поднята на ноги. И это правда. Но они бы попросили тебя не требовать их публичного выступления. Потому что криминал – это одно, а выступление – это совсем другое. Это политика.

Почему я Марина, еще раз объясняю тебе эти простые вещи, которые являют собой очевидность, и которые ты и так хорошо знаешь.
А потому, что в твоем обращении к ним есть слово «пожалуйста».

Понимаешь, Марина, я знаю тебя много лет. Я ценю тебя как личность и, поверь мне, я считаю, что твоя просьба дорогого стоит. Если ты кого-то о чем-то просишь, то это для человека должна быть честь, и человек обязательно должен на это прореагировать. Особенно, если ты просишь не за себя.
Но они не прореагируют, потому что не реагировать на подобные просьбы – это часть их государственной политики.

Понимаешь, Марина, когда мы шутим, что для них важны только газ и нефть, то мы даже не осознаем, насколько это правда. Когда сейчас был кризис с Украиной, премьер не вылезал с экрана, потому что для него это было невероятно важно. Но проблема в том, что он и его коллеги газом и ограничиваются. Потому что уверены, что газ и нефть для страны гораздо важнее, чем люди. Газ и нефть – первичны.

Вот почему они никогда не ответят на твою просьбу. Хотя ты всего лишь призываешь поступить умно и по государственному. Ведь если не прореагировать, то будущие убийцы журналистов и адвокатов воспримут это как приглашение к преступлению. Потому что, на самом деле, единственная преграда против убийств журналистов в любой стране – это не строгий уголовный кодекс и не «личный контроль над расследованием», а правильный моральный климат, причем публично обозначенный властью.

Если убили журналиста или адвоката, то руководству страны нельзя стоять посередине между жертвой и убийцей.
Нужно выбрать, на чьей ты стороне.
И этот выбор происходит только через публичный акт осуждения.
Публичный акт осуждения – это своеобразное покаяние лидера.
Но оно необходимо, потому что эти убийства, как и все остальные, произошли в стране, которой они руководят.
Но они не чувствуют на себе никакой вины.
И они не идут на публичное осуждение, потому что неприкормленных журналистов и адвокатов они ненавидят так же, как и их убийц.
Не проси их ни о чем, они недостойны твоей просьбы, Марина.

Матвей Ганапольский