Средний класс: ставка на то, чего нет

Существует известный анекдот о "неуловимом Джо", которого никто не может поймать, потому что он никому не нужен.

Существует мнение о том, что в России народился и постоянно множится (возможно, за вычетом нескольких месяцев нынешнего кризиса) средний класс, который, напротив, всем нам очень нужен.

Многие эксперты не только активно описывают разнообразные показатели, вводящие отдельных человеческих особей в ряды этого среднего класса, но и успешно исчисляют его. Совсем недавно (года три-четыре назад) некоторые утверждали, что численность среднего класса в России достигла (с членами семей) чуть ли не 50 миллионов человек, а уж показатель - 25% населения страны (то ли всего, то ли активного, то ли только взрослого - это не уточнялось) был самым расхожим.

Позже почему-то (несмотря на неуклонный рост ВВП) в ход пошли более скромные цифры, но само поклонение среднему классу как некоему новому божеству отечественной общественно-политической мысли и практики продолжалось.

Однако, не имея ничего против среднего класса, я никак не могу его, как и того самого Джо, уловить. А делать политическую ставку на то, что трудно определимо и трудно уловимо, нужно весьма осмотрительно.

К наиболее расхожим характеристикам, на основе которых средний класс вычленяется из всего остального общества, относятся: собственно срединное положение (не самые богатые, но и не самые обездоленные) - слишком общий критерий; наличие определенного набора движимого и недвижимого имущества; собственное дело, приносящее достаточный для нормальной жизни доход; государственный статус и участие в управлении (чиновничество, офицерство); высокий уровень образования и некоторые другие параметры.

Однако если приложить эти характеристики к реалиям нашей жизни, то сразу же возникает множество вопросов, причем таких, ответы на которые ставят в тупик. Например: можно ли отнести к среднему классу наших статусно явно к нему относящихся армейских офицеров - отнести по уровню их зарплат и по, как правило, отсутствию у них собственных даже квартир, не говоря уже о домах? Или: входят ли в отечественный средний класс те, которых мы привыкли называть интеллигенцией, особенно за пределами Москвы, - учителя, врачи, научно-технические работники, преподаватели вузов, творческие работники, инженерный производственный корпус? Практически все они, между прочим, либо производят новые знания, либо воспроизводят накопленные (еще одна, по мнению специалистов, характеристика среднего класса). Но их доходы и имеющуюся у них собственность даже смешно сравнивать с тем, чем обладают в России работающие в сфере торговли и других простейших услуг. А исчисляемые, наверное, сотнями тысяч отечественные охранники, как правило, мужчины в цветущем возрасте, - это средний класс? Ведь зарабатывают они, видимо, не очень мало, ибо иначе что заставляет их стоять столбом целый день? Вот некую стабильность они точно производят. Даже, я бы сказал, чрезмерную, особенно для своего личного развития. Еще один вопрос: шесть соток земли, полученных при Советской власти и теперь приватизированных, проходят по разряду критериев, вписывающих тебя в средний класс?

С учетом того что основные "живые", в том числе "конвертированные" доходы у нас до сих пор так или иначе шли либо от нефтяной, либо от газовой трубы, ясно, что и наш средний класс (в плане доходов и собственности) образовался в основном на базе этих источников. Однако состоит он не из тех людей, кто нефть и газ добывает. И что-то я не замечал, что политическая и общественная стабильность особенно ценима представителями нефтетрейдерства - в отличие от стабильности их собственных доходов, а также возможности тратить эти доходы за рубежом.

Словом, много есть сомнений относительно того, правильно ли мы понимаем психологию и устремления нашего среднего класса, взятого по критерию уровня доходов и наличия собственности.

Прежде всего, пока я вижу, что эгоистические инстинкты, в том числе и прямо вступающие в противоречие с общественными интересами, в нашем среднем классе доминируют над всеми остальными.

Кроме того, мы имеем очевидный конфликт между еще остающимся в активной жизни советским средним классом (с его кооперативными квартирами и шестью сотками, полученными до 1917-го, простите - до 1991 года), в лучшем случае сохранившим, хоть и в обветшалом виде, прежнее, но не получившим ничего (кроме, может, подержанной иномарки) сверх того, - и, так сказать, новым средним классом. Причем этот конфликт и идеологический, и политический, и психологический.

В новом среднем классе в силу известных - возможно, и неизбежных - причин до сих пор очень сильна криминальная или полукриминальная подоплека, диктующая совсем не способствующие общественной и нравственной стабильности стиль и образ жизни многих его представителей.

Очень сильным преувеличением является идущее от каких-то социальных теорий представление об инновационном потенциале среднего класса. Во-первых, средний класс может считаться таковым в полном смысле этого термина лишь тогда, когда он не только средний, но и самый многочисленный в обществе, а к инновационной (да и вообще к творческой) деятельности способно абсолютное меньшинство (по оценкам социологов, не более 5-7% активного населения). Здесь не надо путать клонирование научных, технологических и культурных достижений в рамках массовой культуры с производством реально нового. Во-вторых, средний класс нацелен на максимум потребления при минимуме усилий, в том числе и производственных. Он и появился в индустриальном и постиндустриальном, то есть в потребительском, обществе. В-третьих, средний класс вообще консервативен по своей природе, он - за сохранение существующего порядка вещей (прежде всего для себя). Именно поэтому из него и "выводят" политическую и общественную стабильность. Наш же новый средний класс, напротив, агрессивен (или экспансивен в своем приобретательском и потребительском эгоизме). Во всяком случае, ради своей власти и собственности наш новый средний класс готов пожертвовать почти всем, кроме самих себя и своих уже приобретенных богатств. В-четвертых, наш новый средний класс довольно - выражусь очень осторожно - апатриотичен. Ибо он по-прежнему скорее воюет, чем конкурирует, за собственность со своими согражданами, а не с иностранцами. Кроме того, он родился одновременно с глобализацией (например, финансовой), совершенно не верит в соблюдение законов (в том числе и законных прав на собственность) внутри страны, так как сам эти законы именно в России постоянно нарушал.

Как поведет себя наш новый средний класс в момент крупных общественных или политических потрясений - большой вопрос. Один ответ известен - вывоз капитала. Еще один ответ мы получили в дни войны с Грузией. Кто внутри России оппонировал тогда решениям Кремля? Все, кого я встречал лично, были как раз представителями нового среднего класса, а отнюдь не теми, кто в него пока не вошел.

Безусловно, средний класс стране нужен. Но не надо забывать, что при любом потрясении, а особенно когда он теряет свои деньги и собственность, средний класс становится аполитичным (или даже реакционным) и асоциальным. И уж, безусловно, не самым патриотичным. Поэтому растить его нужно, а вот делать на него политическую ставку - особенно при отсутствии других развитых политических сил - опасно.

Виталий Третьяков